Федор Садовников уходил воевать в Донбасс трижды: в 2015, 2017 и 2022 годах. Был штурмовиком, пулеметчиком, снайпером, санинструктором. Дважды был контужен, перенес клиническую смерть, на себе испытал посттравматический стресс и тяжелую реактивную депрессию. Не сломался, все выдержал, все преодолел. Про таких, как он, говорят: четкий парень. Прямой, уверенный, надежный, бескомпромиссный — он сам выковывал свой характер, а война ему в этом помогла. «Лента.ру» вместе с актером Дмитрием Дюжевым в рамках проекта «Герой по соседству» (совместно с «Роспатриот») встретилась с Федором Садовниковым, чтобы узнать его историю.

«Взрывы все ближе, ближе… Укрыться негде»

В современной войне снайпер не должен делать более двух выстрелов. Это правило. Один-два выстрела — и резкая смена позиции. Иначе засекут, обнаружат и накроют.

Прямо сейчас Федор Садовников это правило нарушил дважды. Сделал четыре выстрела и остался на прежней позиции. Только что он поразил свою первую в жизни цель и теперь испытывал чувство, похожее на эйфорию. И почти тут же он слышит гул — с той стороны на прямую наводку выкатился танк. Бам! Бам! Бам!.. — танк методично слева направо обрабатывал траншею, в которой скрывался снайпер.

— Я ныкаюсь в ответвление от траншеи и понимаю: все, конец!

О своем самом страшном военном опыте Федор Садовников рассказывает спокойно, все эмоции он уже многократно проработал с психологом.

— Я не думал, что она слышала разрывы. А когда вернулся домой, увидел: она реально поседела. Не знаю, спугнуло что-то танк или он отстрелял положенное и решил сменить позицию ради безопасности. Ему буквально два-три выстрела оставалось, чтобы добить меня, а он уехал. А я как сидел в окопе, так и остался сидеть, только сигарету достал...

«Мусорской сын»

Федору Садовникову 31 год. Родился в Иркутске в семье «служащих народу» (по его собственному выражению). Отец, мать и старший брат — сотрудники Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН). Все трое подполковники. До перехода во ФСИН отец служил во внутренних войсках, потом занимался оперативно-разыскной работой в органах милиции, участвовал в громких расследованиях.

Профессиональная занятость родителей сыграла важную роль в формировании характера и системы ценностей Федора. В школе, где он учился, многие ребята считали себя сторонниками АУЕ (движение признано в РФ экстремистским и запрещено) — субкультуры подростков, принимающих систему ценностей и нормы поведения, принятые в криминальной среде. У многих из них близкие родственники были судимы и отбывали наказание в местах лишения свободы. Федя был другим: избегал уголовного жаргона, пацанского прикида и модной на районе хулиганской темы. Как только в школе узнали, что родители Феди — сотрудники ФСИН, а это произошло, когда он учился в третьем классе, ему дали обидное прозвище «мусорской сын» и принялись всячески гнобить.

Родителям не жаловался, обид не прощал. Чтобы постоять за себя, с шестого класса начал серьезно заниматься рукопашным боем. И всякий раз, когда получал «звездюлей», считал обязательным дать сдачи — вне зависимости от числа противников и их силы.

Близкий круг общения Федор нашел в добровольческой деятельности: помогал детским домам и уже с девятого класса участвовал в различных общественных мероприятиях как волонтер. Вот так и сформировался характер этого неуступчивого, упрямого, стойкого и очень правильного парня.

После одиннадцатого класса Федор хотел пойти «по армейке», но из-за врожденного порока сердца в армию его не взяли. Нужно было делать выбор, чем заниматься дальше. И Садовников решил стать психологом.

— Как-то еще в школе к нам пришли практикантки, будущие психологи. Проводили тестирование, — объясняет свой неожиданный выбор Федор. — Я до этого особенно людям не раскрывался, а тут тест прошел, поговорил откровенно, и вдруг — хоп! Вроде незнакомые люди, а я перед ними раскрылся. Меня эта тема тогда очень зацепила. И я решил, что смогу и в себе лучше разобраться, и другим помочь, если пойду на психфак.

В студенческой среде Федор почувствовал себя гораздо комфортнее и увереннее, научился избегать конфликтов, быть более гибким, чему способствовали систематические занятия психологией. Уже на первом курсе начал активно заниматься общественной и научной работой. Провел исследования и опубликовал около 20 научных работ, в том числе по теме «Становление межличностной ориентации у подростков». Активность студента была оценена: после первого семестра его перевели с платного обучения на бюджетное.

— Я тогда участвовал практически во всем: работал с детьми в классах коррекции, занимался профилактикой нездорового образа жизни, профилактикой наркомании у подростков, проводил форумы, — рассказывает Федор. — У меня сформировался свой актив. Дважды избирался председателем студенческого совета академии. Из забитого подростка я стал лидером. А дальше случился 2014 год, и я понял, что не могу оставаться в стороне…

«Ты террорист, ты население Донбасса ездил истреблять!»

Свою активную гражданско-патриотическую позицию Федор Садовников никогда не скрывал, хотя далеко не все в вузе ее одобряли, из-за чего с отдельными преподавателями случались конфликты. Но так он был воспитан, так старался влиять на других. К украинскому Майдану и последовавшим за этим событиям отнесся с большой тревогой, тем более что в Донбассе проживали их родственники по линии отца. А когда в Донецкой и Луганской народных республиках начались боевые действия, решил пойти добровольцем в народное ополчение.

В то время он оканчивал четвертый курс. Летом 2014 года Федор написал заявление на академический отпуск, но ректор уговорил его окончить обучение и уже потом идти добровольцем, если к тому времени он не передумает. Не передумал.

В течение года втайне от матери готовился к отъезду. Друзья отца помогали осваивать стрелковое оружие, основы тактики и другие военные премудрости. Получив диплом о высшем образовании, вместе с товарищем, уже имевшим опыт боевых действий в 2014 году в Дебальцево, отправился на машине из Иркутска в Луганск. Матери сказал, что едет волонтером в Ростов — отправлять гуманитарную помощь в Донбасс. В Луганске вступил добровольцем в 14-й батальон территориальный обороны ЛНР (бригаду «Призрак»), участвовавший в боевых действиях на территории самопровозглашенной Луганской республики. Позывной для себя выбрал Кай, по названию речушки Кайя, протекающей в родном районе.

Служил пулеметчиком, прикрывая саперные подразделения бригады при выполнении боевых задач на линии соприкосновения, «грызня проходила постоянно, противник долбил по населению регулярно». Два месяца спустя в бою за село Желобок Северодонецкого района Луганской области получил тяжелую контузию, попав под минометный обстрел. После этого вернулся домой в Иркутск.

Первые месяцы после возвращения были самыми тяжелыми в жизни Федора. К увиденному и пережитому на войне он оказался психологически не готов. Находился в состоянии шока, переживал последствия контузии и острое посттравматическое стрессовое расстройство, но еще более невыносимым показалось ему отношение людей к тому, что происходит в Донбассе, и его личному в этом участию.

У Федора началась тяжелая депрессия с суицидальными мыслями и даже попытками суицида. Свое тогдашнее состояние он глушил как мог — алкоголем и адреналином. Можно предположить, что парень искал смерти. Свидетельство тому — глубокий рваный шрам на левом предплечье от раны, полученной во время работы охранником в ночном клубе, и тонкие белые линии на запястье слева. Такие шрамы бывают от самопорезов, когда человеку уже совсем невмоготу.

Так прошел 2016 год, а в 2017 году Садовников решил, что должен вернуться на войну. Он стал к этому серьезно готовиться, учтя весь предыдущий опыт. Тренировался, изучал тактику современного боя, различные виды вооружения, снайперское оружие…

«Для тебя это просто цель, как если в компьютерную стрелялку играешь»

В 2017 году Садовников во второй раз отправился в Донбасс, вступив добровольцем в снайперский взвод специального назначения Чистяковской бригады Народной милиции ЛНР (7-я отдельная гвардейская мотострелковая Чистяковская бригада).

Ты помнишь своего первого?

— Это было на Светлодарской дуге. В нашу задачу входило удержание линии фронта, прикрытие пехоты, разведка и контрснайперская работа. Линия боевого соприкосновения между Светлодарском и Дебальцево проходила в лесу и называлась «Кикимора». Дистанция между окопами была всего 70-100 метров. Раньше все это были наши окопы, но из-за невнимательности тех ребят, что там находились, зашла украинская ДРГ, порезала их и заняла эту позицию. Вечером я обнаружил цель на той стороне. Выстреливаю и через оптику вижу, как человек откидывается на другую стенку траншеи. Понимаю, что он еще шевелится, и как дурак — молодой же был — делаю еще три выстрела и этим совершаю главную ошибку. Сижу в окопчике с чувством выполненного долга и слышу гул. С той стороны выкатывается танк. Что было дальше, я уже рассказывал…

Что чувствует снайпер, когда поражает цель?

— Есть военные специальности, где ты отработал по цели — и командир прибегает: «Молодцы, вы там столько укропов покосили!» А ты ничего не испытываешь, ты просто по цифрам отработал. Никакого угрызения нет — ты не видишь цель. А снайпер видит все. Как ты попадаешь, как пуля прилетает, как человек умирает. Ты все это видишь. Если об этом будешь задумываться, то не сможешь работать, потому что это лишние мысли в голове, от этого учащение дыхания, сбивание прицела. Поэтому ты не заморачиваешься, сознательно убираешь все мысли. Для тебя это просто цель, как если в шутер играешь, в компьютерную стрелялку.

С коллегами по воинской специальности с той стороны приходилось сталкиваться?

— Да. Были ситуации, когда мы со снайперами оппонента встречались. Если точнее, с прибалтийским подразделением. Что-то там с чулками связано — «белые чулки» или «белые колготки». Бывшие спортсменки. У нас ротация проходила. Одна группа вышла, а мы ее заменили. Заехали на вторую-третью линию обороны. Стандартное оружие со стороны противника туда не доставало.

Винтовка Драгунова при штатном прицеле и всем желании работает по цели до 800 метров, и то если у тебя хорошо набитая рука. Подавление — 1200. А тут против тебя работает, как потом выяснилось, «мадама» с двух с половиной километров. Вылезти с позиции было невозможно ни днем, ни ночью. Видимо, там тепловизор был с ночным прицелом. У нас такого отродясь не было, мы же ополченцы. И подобраться к ним не получалось, ландшафт не позволял.

И чем все это кончилось?

— Подъехали ребята с другими винтовками. Из частных военных компаний, «Вагнер» там был, спецы из Минобороны. Это не то что мы — с говном и палками. Рассказывали, вроде всю эту группу, которая нас щемила, добили.

В свой второй заход Федор отвоевал почти полгода. Когда вернулся домой, думал, что недолго отдохнет — и назад, на войну. Но жизнь рассудила иначе. На гражданке Садовников пробыл до начала СВО.

«Я прекрасно всех помню»

Второе возвращение в мирную жизнь прошло легче первого. Федор стал старше и опытнее, знал, с чем ему доведется столкнуться, и был к этому лучше готов, война его закалила. Но не отпустила. Федор был уверен, что конфликт в Донбассе — это лишь пролог, главные события еще впереди, и к ним нужно быть готовым.

Садовников поступил на работу преподавателем основ безопасности жизнедеятельности (ОБЖ) в один из иркутских техникумов, где стал учить патриотизму и основам выживания ребят из поколения Z, которые ничего тяжелее смартфона в руках не держали, а информацию об окружающем мире узнавали из TikTok.

Учил их быть самостоятельными, ходил с ними в походы, подтягивал «физику», занимался тактической медициной, огневой подготовкой, делился жизненным и военным опытом. А когда из наиболее активных и мотивированных учащихся 15-20 лет сформировалась постоянная группа, создал в Иркутске молодежный военно-патриотический клуб «Экипаж», к работе которого стал привлекать и других участников боевых действий.

В задачу клуба, как ее понимал Федор Садовников, входила не подготовка ребят к военно-спортивным играм вроде «Зарницы», а обучение навыкам выживания в реальной войне. То есть он учил их тому, чему его самого научили во время боевых действий в 2015 и 2017 годах. Тому, что испытал на себе, опробовал и считал важным.

Учебных пособий не хватало, многое приходилось доставать через знакомых или делать своими руками.

В техникуме к инициативам преподавателя ОБЖ относились, мягко говоря, без восторга.

— Мне говорили: «Зачем ты детей этому учишь? Ты что, террористов готовишь?» Патриотика воспринималась как ненужная вещь. В образовательных учреждениях и администрации звучала фраза: «Это не наша война!» Меня эта фраза выкаливала до ужаса. Сейчас все они переобулись, стали патриотами, хлопают в ладоши: «О, СВО!» А для меня они лицемеры, я прекрасно помню их всех.

Что такое смерть?

Начало специальной военной операции для Федора Садовникова не стало неожиданным: «Те, кто воевал в Донбассе, понимали, что все это закончится таким вот мероприятием — СВО, но ожидали, что начнется оно пораньше».

Вскоре Федору позвонили выпускники его «Экипажа» и рассказали, что подписали контракты и находятся в зоне СВО.

— Меня это дернуло. Я держал с ними контакт и узнал, что там очень много молодых неподготовленных ребят. На контракт их взяли экстренно, со срочки. Подписали — и туда закинули. Я бросаю все, прошу в техникуме дать мне неоплачиваемый отпуск. Мне его не дают с той же формулировкой: «Не наша война». Я увольняюсь и иду в военкомат.

В военкомате Федору в службе отказали — не прошел по состоянию здоровья (контузия, порок сердца). Но мы уже привыкли: если Федор Садовников что-то решил, остановить его в буквальном смысле может только смерть.

Федор связался с Союзом добровольцев Донбасса, в котором состоял, и был принят в одно из дочерних добровольческих формирований ЧВК «Редут». Основную часть группы составляли старые матерые ребята, имевшие боевой опыт в Донбассе. Федора определили санитаром взвода огневой поддержки и одновременно членом расчета 122-миллиметрового миномета. Подразделение готовили к штурму Мариуполя, но потом отправили на харьковское направление.

— Там был реальный ад! — вспоминает Федор. — И не потому, что противник был особенно сильный. Люди оказались неподготовленными, не было соорганизованности войск, нормальной связи…

Последняя на сегодняшний день военная кампания Федора Садовникова продолжалась около трех месяцев и закончилась клинической смертью нашего героя. Произошло следующее.

Его минометный расчет попал под обстрел танка. Пока Федор в воронке оказывал помощь раненому, рядом разорвался снаряд, его контузило. На некоторое время он потерял сознание, но с передовой не ушел. А несколько дней спустя, когда стоял на посту, случилась остановка сердца.

Что такое смерть?

— Просто темнота была. Упал, очнулся. Время в этом состоянии пролетело как-то непонятно. А когда подняли, состояние было... ватное.

После клинической смерти Федор вернулся в расположение своей части, но затем его уже окончательно комиссовали и отправили домой.

***

Сегодня Федор Садовников работает преподавателем в Иркутском техникуме экономики и права. Но ему этого, как всегда, мало. Он член совета при губернаторе Иркутской области по патриотическому воспитанию, создатель и руководитель волонтерского движения «Помогаем своим» в Иркутской области. Адресно помогает бойцам СВО, отправляя им самое ценное и необходимое в боевой работе снаряжение — средства радиоэлектронной борьбы (РЭБы), тепловизоры, приборы ночного видения, броню, дроны, а также помогает тем, кто вернулся со спецоперации. Крепкий, ясный, надежный. Четкий парень, как говорят про таких, как он.