Прошло 203 года со дня рождения Фёдора Достоевского
11 ноября 1821 года родился Фёдор Достоевский, писатель, раскрывший те стороны человеческой души, в которые до него просто боялись заглядывать. Его жизнь вполне соответствовала самым странным извивам литературной фантазии, самым громким его прозрениям. Его считали и жестоким, и святым, и хрестоматийным, и сложным. Предлагаю в этот день совершить краткое путешествие по проспектам и проулкам писательской судьбы.
Место рождения писателя стало музеем - флигель московской Мариинской больницы для бедных. Лечебница - это всегда пристанище несчастных, "униженных и оскорблённых". А тем более - больница "для бедных", по соседству с которой располагались дом умалишенных, кладбище для бродяг и самоубийц, а также приют для подкидышей. Трудно удержаться от банальности: место рождения определило писательскую судьбу. Он действительно оказался прирождённым трагиком, и с детства ощущал человеческую боль куда острее, нежели счастье. Дух больницы для бедных остался с ним навсегда.
Инженер с писательским уклоном
Его отец никогда не улыбался: восемь лет - с 1812 до 1820-го - Михаил Достоевский служил военным хирургом. Каждый день видел смерть, провел сотни ампутаций - разумеется, без наркоза - и вышел в отставку психологически раздавленным, раздражительным алкоголиком. Это важная грань писательского детства. Другая грань - богословская. Он рано познакомился со Священным Писанием. Много лет спустя Достоевский говорил о "Книге Иова": "одна из первых, которая поразила меня в жизни, я был еще тогда почти младенцем". Вера всегда оставалась для него главным в жизни, и лучшие страницы Достоевского сопоставимы с пророческими озарениями.
В 18 лет будущий писатель столкнулся с потрясением, которое аукнулось во многих его книгах. При запутанных, тёмных обстоятельствах погиб его отец.
"Выведенный из себя какими-то неуспешными действиями крестьян, а может быть только казавшимися ему таковыми, отец вспылил и начал очень кричать на крестьян. Один из них, более дерзкий, ответил на этот крик сильною грубостью и вслед затем, убоявшись последствий этой грубости, крикнул: "Ребята, карачун ему", и с этими возгласами все крестьяне, в числе 15 человек, накинулись на отца и в одно мгновение, конечно, покончили с ним", - вспоминал младший брат писателя Андрей.
Впрочем, официально Михаил Достоевский скончался от апоплексического удара.
Между тем, по настоянию отца, Достоевский поступил в петербургское Главное Инженерное училище - армейское и по духу, и по сути. Сам император Николай I считал себя военным инженером - и представители этой престижной профессии в России не знали нужды. Конечно, это было приключение - разлука с Москвой, с родными. Они жили и учились в том самом Михайловском замке, в котором убили императора Павла I. Он слыл вполне исправным юнкером и унтер-офицером от фортификации, но уже тогда литература значила для Достоевского куда больше любых чертежей и конструкций. В юнкерских попойках он не участвовал, слыл замкнутым и даже несколько заносчивым одиночкой. Но с первых дней учебы у него появился единственный, зато драгоценный друг - Дмитрий Григорович - сын француженки и русского гусара, тоже мечтавший о литературном поприще. Григорович - человек мягкий и не горделивый - восхищался острым умом своего молчаливого приятеля и, по собственному признанию, полностью подпал под его влияние. Вместе они всласть говорили и о Рафаэле, и о Бальзаке, роман которого "Евгения Гранде" Достоевский пытался переводить. Они вместе делили студенческое безденежье, неделями питаясь одними булками и ячменным кофе. Ничто не уничтожило их дружбы, которая продолжалась несколько десятилетий - в том числе литературные дрязги, хотя Достоевский - такой уж характер! - даже Григоровича не подпускал слишком близко.
Может быть, поэтому в череде уязвлённых, страдающих и замышляющих злодейства героев Достоевского есть один на удивление надежный "обыкновенный человек" - Дмитрий Разумихин, друг Раскольникова. Думаю, если бы не многолетняя дружба с Григоровичем - не родился бы и Разумихин.
На носу литературы
С ним связан и литературный дебют Достоевского. Тайком ото всех он написал свой первый роман - "Бедные люди" - горькую историю двух несчастных молодых влюблённых в письмах. Григорович - человек общительный, едва ли не лучше всех в Петербурге говоривший по-французски - рано начал вращаться в литературных кругах. Он знал, что редактор журнала "Современник" Николай Некрасов собирает "Петербургский сборник", который наверняка станет сенсацией литературного сезона. Григорович и передал первый роман Достоевского всесильному Некрасову с самыми восторженными рекомендациями.
Поэт просидел над "Бедными людьми" до глубокой ночи, восхищался и плакал. На следующий день ранним утром Некрасов принес рукопись Виссариону Белинскому - самому влиятельному литературному критику России: "Новый Гоголь явился!" "У вас Гоголи-то как грибы растут", - поворчал Белинский, но, прочитав роман, воодушевился не меньше Некрасова.
Они наговорили Достоевскому комплиментов - и молодой автор простодушно предложил, чтобы каждая страница его книги в публикации была обведена черной каймой - дабы выделить сие гениальное произведение от других рассказов, повестей и очерков. Конечно, Некрасов на это не пошел. Потом их ждали цензурные рогатки, но в итоге первый роман Достоевского стал одним из самых ярких русских литературных дебютов. И даже гонорар ему выплатили почти в два раза больший, чем изначально обещали.
Многообещающий, вошедший в моду молодой литератор стал появляться в литературных кругах.
"С первого взгляда на Достоевского видно было, что это страшно нервный и впечатлительный молодой человек. Он был худенький, маленький, белокурый, с болезненным цветом лица; небольшие серые глаза его как-то тревожно переходили с предмета на предмет, а бледные губы нервно передергивались", - вспоминала Авдотья Панаева, примадонна русской словесности того времени, перед которой неискушенный автор "Бедных людей" непритворно робел - совсем как князь Мышкин перед Настасьей Филипповной.
Он не умел с изяществом и иронией держаться в обществе. Всерьез считал себя гением - и демонстрировал это, снисходительно беседуя с коллегами. Конечно, над ним принялись потешаться. Самым болезненным ударом стала эпиграмма, сложенная веселой литературной компанией, которой верховодил Тургенев:
Витязь горестной фигуры, Достоевский, милый пыщ, На носу литературы Рдеешь ты, как новый прыщ…
Достоевский никогда не простил Тургеневу этой аристократической колкости. Он перестал сотрудничать с некрасовским "Современником", даже при встрече на улице не кланялся недавним приятелям.
Путь в Мёртвый дом
Литературу он не бросил, но вскоре очнулся в кругу отчаянного социалиста Михаила Петрашевского - и увлекся самыми радикальными революционными идеями. Каждую пятницу они собирались в библиотеке Петрашевского, обсуждали запрещенные книги, говорили о необходимости политических реформ. Достоевский читал бунтарское письмо Белинского Николаю Гоголю и с жаром декламировал "якобинского" Гаврилу Державина:
Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я.
Слишком многое в нём восставало против слишком практического (а значит, по мнению Достоевского, безбожного) мира. И он готов был уничтожить его - во имя "правды святой". С конспирацией у петрашевцев дела обстояли наивно. Три года продолжались их встречи - и весной 1849 года "сочинителя", как и других участников кружка, взяли под стражу. Арест, допросы, каземат. Достоевский вспоминал, что после ареста у него прекратились странные припадки - кошмарные видения с потерей сознания, которые донимали его в прежние годы.
Развязку дела не придумал бы ни один романист. 22 декабря 1849 года всех приговоренных, включая Достоевского, привезли на Семеновский плац. Зачитали смертный приговор. Священник благословил перед казнью. На первых троих петрашевцев (писатель не попал в их число) надели колпаки. Прозвучала команда целиться. Достоевский прошептал: "Мы будем вместе с Христом". Тут-то смертникам и объявили о помиловании и смягчении наказания.
Его ждали четыре года каторги в Омске, а потом - солдатская служба под Семипалатинском. Разумеется, без дворянских привилегий. Такого хождения по мукам не испытывал ни один русский писатель. Все второстепенное отпало как шелуха, в том числе мечты о реформах - он только молился и мечтал вернуться в литературу с новыми знаниями о человеческом падении и духовном воскрешении.
Только в апреле 1856 года новый император Александр II подписал указ о помиловании декабристов и петрашевцев. Вскоре писатель вернулся из ссылки в Петербург. Еще 15 лет он оставался под негласным надзором полиции. Можно было ожидать, что Достоевский возглавит либеральное, а то и революционное направление в литературе. В это время в русской словесности царили Николай Некрасов, Иван Тургенев, Лев Толстой.
Достоевский снова обратил на себя внимание "Записками из мёртвого дома". Они выходили в журнале "Время", который писатель основал и редактировал вместе с братом Михаилом. Нет, это была не автобиография. Герой Достоевского попал на каторгу за убийство жены, вполне заслуженно. Получились именно записки - зарисовки, очерки или, говоря словами Герцена, "он создал из описания нравов одной сибирской тюрьмы фрески в духе Буонаротти".