Зачем Колчак утопил свою саблю на дне Севастопольской бухты

Севастополь — город легендарных русских адмиралов, героев Крымской войны Павла Нахимова, Владимира Корнилова, Владимира Истомина, их учителя, одного из первооткрывателей Антарктиды Михаила Лазарева. Их культ ощущается в городе везде — в перезвоне колоколов Владимирского собора, где покоится прах всех четверых, в бронзе известных на всю страну памятников — Нахимову в сердце города у Графской пристани и Корнилову на Малаховом кургане, в названиях улиц и площадей. Но есть еще один адмирал, внесший вклад в историю и Севастополя, и всей России, память о котором в городе в силу исторических обстоятельств не увековечена почти никак. Адмирал Александр Колчак командовал Черноморским флотом без малого год, но это был год, который шел не за два и не за десять, а за эпоху — рушилась великая империя, грозя похоронить под своими обломками и город русской славы, и всех вокруг. 16 (по старому стилю — 4) ноября исполняется 150 лет со дня рождения адмирала.

Константинополь должен быть наш

28 июня 1916 года к тому моменту уже хорошо известный всей стране флотоводец, герой Порт-Артура, полярный исследователь Александр Колчак был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. К этому времени наша Кавказская армия взяла Трапезунд и Эрзерум и требовала снабжения морем из Новороссийска и Батума. Армии Юго-Западного фронта получали зерно из Скадовска через Одессу, а сама Одесса обеспечивалась углем из Мариуполя. Между тем, свидетельствовал колчаковский флаг-капитан Михаил Смирнов, немецкие крейсеры «Гебен» и «Бреслау», имея значительное превосходство в скорости хода, совершали набеги на наши порты, топили транспортные суда и безнаказанно уходили обратно в Босфор. Не меньше потерь наносили базировавшиеся в Константинополе и Варне вражеские подводные лодки. Только в течение весны 1916 года немцы потопили тридцать наших пароходов, что составило около четверти всей транспортной флотилии. Колчаку предстояло обеспечить безопасность мореплавания в Черном море и попытаться исполнить вековечную мечту России — взять Босфор и Дарданеллы, ибо тот, кто контролирует проливы, «держит за глотку Черное море». Константинополь должен быть наш, был уверен вслед за Федором Достоевским Александр Колчак.

Адмирал прибыл в Севастополь после беседы с Николаем Вторым 8 июля 1916 года. Чтобы очистить Черное море от неприятельских кораблей, Колчак заминировал выходы из Босфора и Варны. В течение трех месяцев было поставлено более двух тысяч мин. Результат превзошел все ожидания. Неприятель потерял на наших минах шесть подлодок и с середины ноября ни одна субмарина, ни один корабль, ни один пароход не выходили из Босфора в море, вспоминал Михаил Смирнов. Плавание наших транспортов теперь совершалось с полной безопасностью, как в мирное время.

По указанию Колчака был разработан план дерзкой Босфорской десантной операции, которая планировалась на лето 1917 года. Предполагалось завладеть босфорскими укреплениями с суши и только потом вводить в пролив корабли. Захват Константинополя был сверхзадачей, адмирал любил такие. «Мы создадим настоящую морскую пехоту, лихую и знающую десантное дело», — говорил он.

Гибель «Императрицы»…

У тех, кто хотел служить России, вступление в командование адмирала Колчака вызвало громадное воодушевление. Лентяи и бездельники, наоборот, кряхтели и желали ему поскорее сломать шею. Энергичный адмирал, которого сразу прозвали железным за его неутомимость, заставил все кипеть, как в котле. Заметно изменилась жизнь в Севастополе. Он как будто подтянулся, приободрился, помолодел. Прежний командующий флотом Андрей Эбергард после начала войны запретил все балы и увеселения. Колчак одним из первых своих решений этот запрет отменил. Он говорил, что война — это нормальная жизнь воинов, нельзя им запрещать веселиться в часы отдыха. Иногда он и сам участвовал в увеселительных мероприятиях. «Никто не умеет веселиться так, как вы, с такой торжественностью, забывая о времени, пространстве и вообще обо всем на свете», — писала ему возлюбленная Анна Тимирева.

Колчак любил музыку и находил время заниматься делами флотского оркестра. В одном из писем он с грустным юмором отмечал, что «одного приказания играть симфонии Бетховена иногда бывает недостаточно, чтобы их играли хорошо, но, к сожалению, у меня слишком мало других средств». То же касалось и службы. Иногда одного приказания воевать хорошо оказывалось недостаточно.

Ранним утром 7 октября 1916 года Колчака разбудил страшный грохот. Он выскочил из каюты на палубу своего штабного корабля «Георгий Победоносец» и увидел огромный столб дыма над стоявшим невдалеке в Севастопольской бухте флагманом флота — линейным кораблем «Императрица Мария». Через четверть часа катер с командующим подошел к борту терпящего бедствие корабля. Взрывы продолжались, и когда адмирал поднялся на борт. Увы, несмотря на все усилия команды и самого Колчака, «Императрица Мария» затонула. Погибли один офицер и 312 матросов. Это была одна из самых больших потерь за всю историю Черноморского флота. Точная причина катастрофы остается неизвестной до сих пор — на этот счет существует огромная литература с самыми разными версиями: от неосторожного курения до диверсии вражеских подводных пловцов. «Мое личное горе по поводу гибели лучшего корабля Черноморского флота так велико, что временами я сомневался в возможности с ним справиться… Самое тяжелое, что теперь осталось, и вероятно, надолго, если не навсегда, — это то, что действительных причин гибели корабля никто не знает и все сводится к одним предположениям», — писал Колчак морскому министру.

… и гибель империи

За взрывом на «Императрице Марии» последовал взрыв в Российской империи. Она «пошла на дно» вслед за флагманом Черноморского флота, и никакие усилия Колчака эту катастрофу предотвратить не могли. Известие о Февральской революции застало адмирала в Батуме, куда он прибыл на миноносце «Пронзительный», чтобы встретиться с командующим Кавказской армией великим князем Николаем Николаевичем. В телеграмме из морского министерства говорилось, что в Петрограде произошли крупные беспорядки, город в руках мятежников, гарнизон перешел на их сторону.

Вернувшись в Севастополь, Колчак получил депешу председателя Государственной думы Михаила Родзянко о том, что власть перешла к Временному комитету, который «приглашает действующую армию и флот сохранить полное спокойствие и питает полную уверенность, что общее дело борьбы против внешнего врага ни на минуту не будет прервано или ослаблено». 4 марта были получены манифесты об отречении Николая Второго и великого князя Михаила Александровича. На улицах Севастополя царило легкомысленное праздничное веселье. То тут, то там возникали стихийные митинги. Охваченные революционным экстазом матросы, солдаты, рабочие находились в состоянии какой-то истерии с инстинктивным стремлением к разрушению.

Колчак прекрасно понимал, к чему это может привести. «Я поставил первой задачей сохранить в целости вооруженную силу, крепость и порт, — писал адмирал. — Мне удалось прежде всего объединить около себя всех сильных и решительных людей, а дальше уже было легче. Правда, были часы и дни, когда я чувствовал себя на готовом открыться вулкане или на заложенном к взрыву пороховом погребе…»

15 апреля адмирал выехал в Петроград. Доложил Временному правительству о положении на Черном море, состоянии флота и перспективах. Во время этой поездки окончательно рухнули планы проведения Босфорской операции — главнокомандующий генерал Михаил Алексеев заявил, что у него нет людей для формирования десанта. Колчак потом писал, что он в один момент потерял все, что для него «являлось целью большой работы, даже большей частью содержания и смысла жизни».

Россия у нас одна

Из столицы адмирал вывез твердое убеждение в неизбежности государственной катастрофы. Вернувшись в Севастополь, он сделал 25 апреля на собрании делегатов армии, флота и рабочих исторический доклад о положении в стране. «Я буду говорить об очень тяжелых и печальных вещах, и я долго думал, говорить ли о них совершенно откровенно, так как многих слабых людей это сообщение могло бы привести в состояние, близкое к отчаянию, к представлению, что все потеряно и выхода из создавшегося положения нет. Но я не буду считаться с ними — я буду говорить для сильных и твердых людей, способных хладнокровно и спокойно смотреть в глаза надвигающейся катастрофе, обдумать и взвесить ее значение, а затем делом и поступками ее предотвратить», — сказал Колчак и предупредил об опасности поражения и «внутреннего пожара, который называется гражданской войной».

Выступление адмирала произвело огромное впечатление на слушателей и разошлось далеко за пределами Севастополя и Крыма. Московский городской голова просил Колчака прислать копию его речи, так как городская дума постановила отпечатать ее в десяти миллионах экземпляров для распространения по всей России. Однако остановить революционную стихию не удалось ни в Москве, ни в Петрограде, ни в Севастополе. 6 июня делегаты Центрального военного исполнительного комитета приняли постановление о сдаче офицерами оружия. Во избежание кровопролития Колчак призвал выполнить это решение, но сам сделать этого не смог. Он взял свою золотую саблю, пожалованную за Порт-Артур, выбежал на палубу «Георгия Победоносца», крикнул слонявшимся матросам: «Японцы, наши враги, и те оставили мне оружие. Не достанется оно и вам!» — и швырнул саблю в море.

На следующий день, 7 июня, Колчак выехал в Петроград. Там в беседе с журналистами он рассказал о причинах, заставивших его покинуть Черноморский флот. 13 июня петроградская «Маленькая газета» поместила на первой странице воззвание, напечатанное крупным шрифтом: «Мы не хотим диктатора, но для победы нужна железная рука, которая держала бы оружие государства как грозный меч, а не как кухонную швабру… Пусть князь Львов уступит место председателя в кабинете адмиралу Колчаку. Это будет министерство победы. Колчак сумеет грозно поднять русское оружие над головой немца, и кончится война! Настанет долгожданный мир!».

Как писал в «Очерках русской смуты» Антон Деникин, «страна искала имя». Александр Колчак выглядел одним из главных кандидатов на роль спасителя Отечества, которую он трагически сыграет чуть позже. В ноябре 1918 года адмирал станет верховным правителем России. В январе 1920 года его войска будут окончательно разбиты Красной армией. В ночь на 7 февраля Колчака расстреляют в Иркутске по постановлению военно-революционного комитета.

В 2021 году в Севастополе установили памятник Примирения в Гражданской войне, надпись на котором гласит: «Мы единый народ и Россия у нас одна».