Ветеран СВО Гераськов: На войне психологически было проще

«Я постоянно созваниваюсь с родителями погибшего парня из Иркутска, он вместе с нами уходил добровольцем. Теперь они меня сыном зовут». Ветеран СВО Егор Гераськов рассказал газете ВЗГЛЯД о том, как переживает адаптацию к мирной жизни после ранения, от чего хочется плакать и в чем он видит смысл того, что вернулся домой живым.

Значительную часть добровольцев, воюющих сегодня в зоне спецоперации, составляют казаки. Воюют целые казачьи части и соединения. В них собраны казаки со всех концов страны – от Кубани до Дальнего Востока. Атаман Черемховского городского казачьего общества (Иркутская область) Егор Гераськов в качестве добровольца участвовал в донбасских событиях еще за несколько лет до спецоперации. Сразу после начала СВО подписал контракт и вернулся на фронт.

Как в зоне СВО сражаются передовые отряды штурмовиков – разведгруппы? Почему на войне психологически бывает проще, чем в мирной жизни? Чем ветераны могут помочь семьям бойцов СВО и как правильно воспитывать юного казака? На эти и другие вопросы о своем боевом пути и возвращении домой Егор Гераськов ответил газете ВЗГЛЯД.

ВЗГЛЯД: Егор, как вы пришли к решению отправиться добровольцем в зону спецоперации?

Егор Гераськов: Я уже однажды участвовал в донбасских событиях, и это для меня не чужой регион, хоть сам я из Сибири. Еще в 2009 году я стал соучредителем Черемховского городского казачьего общества Иркутского войска. И когда в декабре 2015 года казаки Ростова-на-Дону обратились ко всем казакам России с призывом о помощи в борьбе с террористами на Украине – и я тоже откликнулся. В январе 2016-го мы с одним из моих товарищей-казаков поехали в Донбасс добровольцами.

ВЗГЛЯД: В чем в то время заключалось ваше участие в боевых действиях?

Е. Г.: Мы помогали Луганской народной республике. Я входил в состав штурмовой бригады. Штурмовали вражеские объекты – например, луганский автовокзал. Лисичанский нефтеперерабатывающий завод штурмовали пять суток… Кроме того, помогали мирным жителям, сопровождали колонны с гуманитарной помощью.

В боях в Дебальцевском котле я тоже участвовал. Как раз после той удачной операции посчитал, что на тот момент выполнил свою роль по защите Донбасса, и можно вернуться к мирной жизни, в Черемхово, что я и сделал.

ВЗГЛЯД: Но вы вернулись в Донбасс в 2022 году.

Е. Г.: Да, в то время служил матросом на рыболовецком судне на Камчатке. О том, что на Украине идет спецоперация, я узнал не в феврале, как все, а в апреле – потому что все это время находился в море. Но как только сошел на берег, сразу уволился, прибыл в Черемхово и подписал контракт с Минобороны.

ВЗГЛЯД: Семья не возражала?

ВЗГЛЯД: Куда попали служить?

Е. Г.: В состав 1-го разведбатальона 74-й гвардейской мотострелковой бригады, Луганская область. В моем батальоне сформировали две разведгруппы – одну из добровольцев, вторую из контрактников, куда как раз распределили и меня.

ВЗГЛЯД: Как выглядит работа разведгруппы?

Е. Г.: Разведгруппа – это авангард любого отряда, по сути, она ведет разведку боем. Так мы сопровождали и пехоту, и танки. Если приходилось штурмовать какой-либо поселок, то нашей задачей было освободить первые три дома, чтобы дальше можно было заводить основной штурмовой состав.

ВЗГЛЯД: Крайне рискованная работа.

Е. Г.: Да, там каждая минута была на адреналине. И конечно, мы понимали, что можем не вернуться. Но мы воевали умело. За полтора месяца из нашей группы в семь человек потеряли только троих.

ВЗГЛЯД: Как вы получили ранение?

Е. Г.: После освобождения Лисичанска мы получили четыре выходных. И во время этих выходных в ближнем тылу, на «нулевой точке», внезапно прилетел снаряд. Сильно повредило обе ноги. Потом была череда госпиталей, реабилитация…

ВЗГЛЯД: Понимали на тот момент, что война для вас закончена?

Е. Г.: Наоборот, я очень просился обратно. Но военно-врачебная комиссия (ВВК) дала категорию «Д» – не годен к армии – и инвалидность. Вернулся к себе в Черемхово.

ВЗГЛЯД: Все ли было благополучно с получением положенных выплат и документов? Удостоверения ветерана боевых действий?

Е. Г.: С удостоверением ветерана – да, все в порядке. В нашем госпитале был очень хороший командир, который и мне, и многим другим помог открыть «ветеранки». Все было готово буквально за десять дней. Президентские выплаты по ранению тоже сразу выплатили.

Но вот, например, меня наградили медалью «За отвагу». За нее тоже положены выплаты, они были сделаны целиком. Но с данных выплат по закону не удерживают НДФЛ, а с меня все равно сняли 13% налога, это примерно 20 тыс. рублей. Стал разбираться. Мне ответили – признаем, вышла ошибка, но переделывать документы «за такие копейки» не будем.

А главное – выплаты за категорию «Д» не могу получить уже второй год.

ВЗГЛЯД: Почему? Что это за категория?

Е. Г.: Материальная компенсация за увольнение из армии по категории «Д», то есть из-за боевой травмы, полученной во время прохождения службы. Возможно, я сам сделал ошибку, но совершенно случайно – в свое время в моей воинской части в Екатеринбурге, где я проходил ВВК, мне дали подписывать много бумаг, и я не успевал их все прочитать подробно. И по этим бумагам теперь выходит, что меня уволили из армии не из-за полученного во время боевых действий ранения, а из-за ожирения. А я якобы с этим был согласен.

ВЗГЛЯД: В таком случае какая причина инвалидности указана у вас в документах?

Е. Г.: По поводу инвалидности прямо прописано: «военная травма». Но в других документах сказано, что из армии я уволен из-за лишнего веса. А значит, и выплаты не положены.

ВЗГЛЯД: Явное противоречие. Вы обращались к юристам, чтобы разобраться в этом?

Е. Г.: Наши юристы в Черемхово с таким никогда не сталкивались и сразу ответили, что помочь не могут. А те, которые берутся помочь, запрашивают очень большую сумму, мне это не по карману. В гарнизонной части в Иркутске вежливо дали понять, что бумажная волокита с Екатеринбургом им не нужна. Звонил на «горячую линию» Минобороны, тоже безрезультатно. Обращался в Управление уполномоченного по правам человека – и там мне не смогли помочь.

Наконец, сейчас с этой проблемой разбираются в нашем региональном отделении фонда «Защитники Отечества». Говорят, что первый раз столкнулись с чем-то подобным. Пока жду результат.

На эту тему Ветеран СВО Даниил Гладушевский: Мне достался тяжелый крест. Ног нет, но руки-то есть Ветеран СВО Максим Галактионов: Появилась легкость в душе, пропал страх Ветеран СВО Эдуард Бараев: Есть физические перемены, но вокруг те же люди и та же Родина

ВЗГЛЯД: К мирной жизни после возвращения уже привыкли?

Е. Г.: Привыкал долго и мучительно – и привыкаю до сих пор. На войне в какой-то степени психологически было проще. Все понятно и определенно. Поспал два-три часа – и дальше на штурмовку. Отвечаешь только за выполнение боевой задачи и своих товарищей. На гражданке все иначе, здесь надо отвечать за близких, думать, как семью кормить и детей воспитывать.

ВЗГЛЯД: Как справляетесь с психологическими последствиями пережитого?

Я постоянно созваниваюсь с родителями погибшего парня из Иркутска, он вместе с нами уходил добровольцем. Теперь они меня сыном зовут. Когда приезжаю в Иркутск, заезжаю в гости. Так и поддерживаем друг друга.

ВЗГЛЯД: А здоровье после ранений?

Е. Г.: Ходить тяжело, колени беспокоят. До сих пор в ногах девять осколков, которые не получилось вытащить. С моим ранением меня консультирует травматолог. Если начинают болеть ноги, могу ему позвонить, он всегда готов принять, назначить лечение. И все это для меня бесплатно, конечно.

ВЗГЛЯД: Есть на кого опереться сейчас?

Е. Г.: Мне очень помогло казачество. Прежде всего с точки зрения возвращения к обычному жизненному укладу. Меня выбрали на казачьем круге атаманом Черемховского городского казачьего общества. В нашем Черемховском районе открываются новые станицы и хутора, помогаю новым атаманам, передаю им опыт. И не только взрослым. В Черемхово 30 взрослых казаков, а кроме того, 50 казачат – их воспитанием сейчас и занимаюсь.

ВЗГЛЯД: И как выглядит воспитание юного казака?

Е. Г.: Основной уклон – военно-патриотическое и духовно-нравственное воспитание. Дети носят казачью форму. Посещают церковные службы. Обучаем правилам оказания первой помощи. Недавно создали казачий ансамбль. А главное, мы создали в одной из местных школ целый кадетско-казачий класс. На занятиях по истории, например, детям преподают историю казачества, казачьи традиции.

ВЗГЛЯД: Городская администрация не возражала?

Е. Г.: Наоборот, поддерживала. Мы все согласовали с директором школы, а директор – с отделом образования. Заключили специальное трехстороннее соглашение – гороно, школа и казачье общество.

Самое сложное было не в том, чтобы убедить администрацию, а в том, чтобы убедить родителей. Объяснить, что их детям наш класс будет полезен, посещение ведь сугубо добровольное и с родительского согласия. Да, были те, что не согласились. Наверное, предпочитают, чтобы вместо полезного дела их ребенок в телефоне сидел.

Но вот что интересно. Мы с нашими казачатами занимаемся многим и вне школы – например, ходим в походы, совершаем марш-броски, ставим лагерь на привале и т. д. И те самые родители, которые не хотели отдавать детей в наш класс, потом обижаются, что мы их детей в этот поход не взяли. Так вы же сами, говорю, отказались!

ВЗГЛЯД: Так вы же атаман – зачем самому кидать уголь?

Е. Г.: А неважно, какой у меня чин. Надо показывать пример. Кто бы ты ни был, не забывай – все мы люди, все должны помогать друг другу, в том числе в быту, своими руками. И прежде всего как раз семьям ветеранов, и тем, кто как я, вернулся после ранения. Делаю это вместе с региональным отделением фонда «Защитники Отечества».

Я фонду в том числе этим помогаю. Ведь одно дело, если ветеран общается здесь о своих проблемах с гражданским человеком, и совсем другое – когда со мной, таким же ветераном. В нашем казачестве четыре ветерана СВО. Нам проще об этом говорить, поделиться этой болью. Иногда приходят родители, жены без вести пропавших. Рассылаем фотографии, данные, пытаемся найти.

ВЗГЛЯД: Удавалось кого-то найти?

Е. Г.: Да, мы помогли найти четверых. К сожалению, трое из них оказались «двухсотыми», то есть погибшими, еще один сейчас в плену.

И конечно, стараюсь делиться уже чисто боевым опытом с теми, кто сам скоро может оказаться в армии. Может быть, даже на СВО. Например, у нас есть молодежное подразделение «Диверсант» – это уже не для маленьких детей, а для подростков и юношей. Занимаемся боевой подготовкой, готовим парней к срочной службе: сборка-разборка оружия, стрельбы, медицинская помощь. Ведем набор в казачьи батальоны, которые прямо сейчас участвуют в СВО – «Дон», «Терек», «Сибирь». В этом я вижу сегодня смысл того, что живым вернулся домой.