В этом году исполнилось 70 лет с начала массового производства бельгийской автоматической винтовки FN FAL – главного стрелкового оружия стран Запада в период холодной войны. История FAL напоминает забористый детектив, где сплелись воедино обиды, политика, коррупционные интересы чиновников. Невзирая на все препоны, «бельгийка» покорила десятки стран, получив прозвище «правой руки свободного мира». Некоторые эксперты называют ее лучшей винтовкой ХХ века, ставя выше советского автомата Калашникова (АК). Так ли это?

Конкурент номер один

Какое оружие было главным конкурентом нашего «калаша»? Большинство назовет американскую винтовку М16/AR15 и многочисленные ее производные. Сегодня так и есть, но во времена холодной войны AR-платформа еще не была распространена, а главным противником АК на полях сражений и на рынках оружия считалась автоматическая винтовка FN FAL (фр. Fusil Automatique Leger – легкая автоматическая винтовка) бельгийской компании Fabrique Nationale d’Herstal (FN Herstal). Ею пользовались почти все страны НАТО – Великобритания, Канада, Турция, Бельгия, Норвегия, – многие страны Запада, не входившие в Североатлантический альянс, а также союзники и сателлиты Соединенных Штатов во всех уголках мира. Немало военных историков называют FAL лучшей автоматической винтовкой холодной войны. Утверждение спорное, но можно с уверенностью сказать, что «бельгийка» была достойным конкурентом нашего автомата Калашникова. Оба образца не раз встречались на полях сражений Ближнего Востока, Африки, Латинской Америки и даже Европы. FN FAL использовалась армиями и вооруженными формированиями более чем 90 стран мира. По разным оценкам, к началу XXI века было выпущено от 10 млн до 15 млн этих винтовок. Автора FAL бельгийца Дьёдонне Сэва сравнивают с Михаилом Калашниковым – в том смысле, что он, как и русский конструктор, оказался гениальным компилятором: сумел наилучшим образом собрать в одном образце удачные решения из других оружейных систем. Задача, между прочим, архисложная, ведь даже простое копирование чужих образцов – дело нетривиальное. К примеру, американские оружейники после Второй мировой пытались адаптировать под свой патрон полюбившийся им немецкий пулемет MG42 и потерпели фиаско. Затем более 10 лет (с 1946-го по 1957-й) они трудились над пулеметом, где совмещались бы газоотводная автоматика немецкой винтовки десанта FG42 и лентопротяжный механизм упомянутого MG42. В результате получился пулемет М60, который в оружейной литературе называют одним из наименее удачных образцов этого оружия. Американские военные прозвали его «поросенком».

В один год с Калашниковым

«Правая рука свободного мира» появилась на свет благодаря британским военным. Те после Второй мировой находились под впечатлением от достижений оружейной школы Третьего рейха. Больше всего их покорили винтовка FG42 и «Штурмгевер» StG.44 – автоматический карабин под промежуточный патрон 7,92 Kurz. Последний нравился особенно: британцы понимали, что за подобным оружием будущее. Сделайте нам такой же! – обратились военные Альбиона к инженерам FN Herstal. Выбор на эту компанию пал не случайно: после того как гитлеровцы оккупировали Бельгию, руководство FN, включая главного конструктора Дьёдонне Сэва, по поддельным документам бежало из страны и в конце концов осело в Великобритании. Там инженеры продолжили конструировать оружие, попутно обзаведясь полезными знакомствами в высших военных кругах Лондона. Итак, бельгийские конструкторы согласились, тем более что у Сэва имелись готовые наработки: еще в 1936 году он сконструировал опытную самозарядную винтовку с газоотводной автоматикой и запиранием перекосом затвора (похожие решения использовал Федор Токарев на своих винтовках АВТ/СВТ). После войны Сэв довел прототип до серийного образца, получившего название FN M49. Однако было понятно, что это оружие прошлого: классическое деревянное ложе, неотъемный магазин на 10 патронов, «тяжелый» винтовочный калибр. Взявшись за британский заказ, Сэв сохранил принцип работы М49, но радикально переработал дизайн винтовки, выполнив его в духе немецкого «Штурмгевера»: пистолетная рукоять, «переламывающаяся» ствольная коробка – в верхнюю часть монтировался ствол, в нижней размещался ударно-спусковой механизм. В качестве боеприпаса использовался немецкий 7,92 Kurz. Таким образом, в 1947 году, примерно в одно время с русским Михаилом Калашниковым, бельгиец Дьёдонне Сэв создал автоматический карабин, или, по нашей терминологии, автомат под промежуточный патрон. В том же году новое оружие было предъявлено британским заказчикам, однако те заявили, что немецкий патрон их уже не устраивает. Не из-за того, что его использовали злобные nazi, а потому, что сами британцы искали и нашли «баллистический Грааль» – идеальный калибр для автомата будущего. Это был прототип патрона 7х43 мм или .280 British, который бельгийские оружейники взялись довести до ума, рассчитывая на будущие контракты. Представители Fabrique Nationale пожали плечами: что ж, клиент всегда прав, и отправились переделывать оружие, благо конструкция Сэва оказалась универсальной и легко адаптировалась практически под любой винтовочный патрон. Работы заняли год, и в 1949-м к испытаниям были готовы два новых прототипа калибра .280 British – один в классической компоновке, другой в компоновке «буллпап», когда рукоять управления огнем размещается перед магазином и ударно-спусковым механизмом. Представители Королевской оружейной фабрики города Энфилда, участвовавшие в испытаниях, пришли в восторг: оружие работало великолепно! Однако чуть позже хитрые англосаксы вновь развели руками: спасибо за помощь, но у нас уже имеется своя перспективная винтовка. Это была Em2, в которой британцы использовали решения немецкой FG24. Ее-то британская армия и приняла на вооружение в качестве суперсовременного оружия будущего.

Когда слишком хорошо тоже плохо

Впрочем, триумф Em2 оказался недолгим, ибо в дело вмешались экономика и политика сразу. В октябре 1951 года вернувшийся в кресло премьера Уинстон Черчилль объявил о приостановке работ над новым стрелковым комплексом. Британия не настолько богата, чтобы обеспечить себя патронами в случае новой большой войны, рассудил он. Коль скоро американцы создали Североатлантический альянс и заправляют в нем, то им и заботиться о снабжении союзников. С этой мыслью британская армия перешла на американский патрон 7,62х51, который вскоре стал единым патроном стран НАТО. Адаптировать свою Em2 под данный боеприпас конструкторы Альбиона не смогли, а потому решили принять на вооружение проверенную «бельгийку», прекрасно работавшую с любыми патронами, – к тому моменту она уже получила название FN FAL. Англичане взяли ее самозарядный вариант под обозначением L1A1. Существует легенда о неписаной договоренности между Черчиллем и президентом США Трумэном: мол, если все армии стран НАТО примут американский патрон, то единым оружием альянса станет FN FAL, ведь у Старого Света тоже есть своя гордость. Но даже если подобная договоренность и существовала, то слово Вашингтон не сдержал. С середины 1950-х американцы вели испытания новых винтовок под патрон 7,62х51, где единственным достойным претендентом был образец от госкорпорации «Спрингфилдский арсенал» (Springfield Armory) – автоматическая винтовка на базе старой M1 Garand с несколько измененным газовым блоком и отъемным магазином на 20 патронов. С ней-то и пришлось конкурировать FN FAL. Американцы не скрывали, что хотят видеть на вооружении свое изделие, как следствие, условия конкурса оказались буквально заточены под «Спрингфилд». Испытания проходили не то чтобы нечестно, но как-то странно. Начались они в отсутствие представителей Fabrique Nationale, и бельгийское оружие без присмотра специалистов показывало себя не очень. Когда же эмиссар компании Эрнст Вервье добрался до полигона, выяснилось, что американцы некорректно эксплуатируют вверенные им винтовки. Чтобы добиться надежной и комфортной работы автоматики с разными типами патронов и в различных условиях, Дьёдонне Сэв использовал газовый двигатель с тонкой настройкой. Газовый узел FAL оснащался сразу двумя регуляторами: первый стоял перед мушкой и просто включал или отключал газовый двигатель, второй размещался за мушкой и имел шесть позиций (сегодня подобное делается разве что на спортивном оружии). Если в нормальных условиях полностью открыть газоотвод, то будет повышенный износ деталей, а возможно, и разрушение узлов. Если перекрыть его (скажем, в условиях загрязнений или в мороз), то автоматика станет барахлить. Это и наблюдалось при тестах. Прибывший Вервье настроил винтовки, поменял поломанные детали, и все заработало, как положено. Правда, после этого бельгийца перестали пускать на полигон под предлогом секретности. А еще американцы вносили новые требования прямо по ходу испытаний, регулярно меняли изношенные винтовки «Спрингфилд» на новые, в то время как бельгийские образцы настреливали по 10–15 тыс. патронов и продолжали работать. Однако, несмотря на все злоключения, вывод приемной комиссии гласил: бельгийская винтовка превзошла своих конкурентов почти во всех испытаниях. После чего на вооружение армии США было принято… изделие «Спрингфилдского арсенала» под обозначением М14. Американцы пояснили: наша винтовка легче (3,5 кг у М14 против почти 5 кг у FAL), она унифицирована с M1 Garand, что упростит обучение новобранцев, и наконец, американский солдат должен стрелять из американской винтовки, а не из какой-то непонятной бельгийской! Это «первоклассное автоматическое оружие», резюмировали чиновники Пентагона и пообещали вооружить армию новыми М14 США к концу 1960 года. Но уже в 1963-м стали снимать их с вооружения как малопригодные для современной войны.

Почему отказали бундесверу

В 1955-м, через 10 лет после окончания Второй мировой, западным немцам разрешили создать собственные вооруженные силы. На вопрос, чем вооружить солдат, офицеры бундесвера ответили однозначно – FG42. Да, винтовка была сложная, но компактная, удобная в применении и надежная. Для своего времени она могла считаться оружейным шедевром. И хотя чертежей не сохранилось, немецкие инженеры смогли восстановить их путем обратной разработки, т. е. взяли образец, обмерили все детали и заново сделали необходимую техническую документацию. Когда работа была проделана, выяснилось, что надо все начинать сначала, поскольку воссозданная FG42 была рассчитана на стандартный немецкий патрон 7,92 Mauser, а ФРГ, как страна НАТО, уже приняла американский 7,62х51. Конструкторы опустили руки. Тут очень кстати появились бельгийцы со своей FN FAL: все уже придумано! Немцы оружие оценили: такую вот штуку да под наш 7,92 Kurz! А впрочем, ладно, пусть будет 7,62 НАТО. Винтовку FAL практически сразу приняли на вооружение под обозначением G1 (Gewehr 1), но тут началось странное. Чиновники бундесвера попросили продать им лицензию, чтобы производить оружие у себя на родине, как делали британцы, канадцы и другие, однако руководство FN Herstal наотрез отказалось. Внятного объяснения этому демаршу нет до сих пор. Самая распространенная версия заключается в том, что бельгийцы таили обиду на вчерашних завоевателей. В ХХ веке Германия дважды оккупировала Бельгию – в 1914–1918 и в 1940–1945 годах. Во время первой оккупации погибли около 6 тыс. гражданских лиц, 1,5 млн человек бежали из страны. При второй погибли более 40 тыс. мирных граждан. Получив отказ, в бундесвере почесали в затылке и вспомнили, что в Испании трудятся ведущие инженеры компании Mauser, релоцировавшиеся туда после войны вместе с чертежами и документами. На мощностях испанской CETME экс-сотрудники немецкого концерна дорабатывали свой вариант «Штурмгевера» образца 1945 года, называвшийся StG.45. В отличие от более известного StG.44 изделие «Маузера» использовало автоматику на основе не газового двигателя, а полусвободного затвора. Вернувшись на родину, бывшие релоканты основали фирму Heckler&Koch GmbH («Хеклер и Кох») и предложили бундесверу практически готовую винтовку, ставшую впоследствии знаменитой G3 (Gewehr 3), – использовать термин «штурмгевер» послевоенные немцы не решились. Так своими руками бельгийцы создали себе главного конкурента. Дело в том, что G3 по всем характеристикам была максимально близка к FN FAL и многие годы отъедала у нее изрядную долю на мировом рынке стрелкового оружия. Достаточно сказать, что изделие Heckler&Koch было выпущено в количестве 5 млн штук; иными словами, продажи FN FAL могли быть в 1,5–2 раза больше, окажись топ-менеджмент бельгийской компании более договороспособным.

От расцвета до заката

Впрочем, и без Германии успех FN FAL был огромным – бельгийцы оказались хорошими продавцами, а противостояние Востока и Запада десятки лет генерировало спрос на оружие. Однако звезда FAL начала закатываться по мере того, как страны НАТО и прочие друзья Вашингтона стали переходить на малоимпульсный патрон 5,56х45. Сначала израильтяне по итогам Шестидневной войны решили, что калашниковы арабов лучше подходят для боев в пустыне, чем имевшиеся у них FAL. На базе финской копии АК они создали свой автомат под названием Galil в калибре 5,56 мм. В конце 1970-х австрийцы отказались от тяжелых и громоздких FAL в пользу легкого футуристического Steyr AUG в пластиковом корпусе, затем британцы променяли L1A1 на новую винтовку L85. FN FAL по-прежнему используется военными десятков стран, но передовые армии от нее уже избавились. Инженеры Fabrique Nationale попытались идти в ногу со временем, адаптировав FAL под патрон 5,56 НАТО. Изделие получило название FN CAL (Carabine Automatique Legere), однако большим успехом это оружие не пользуется. А вскоре конструкторы бельгийской фирмы и вовсе отказались от несколько архаичной системы запирания перекосом (такое решение требует весьма массивной ствольной коробки) в пользу поворотного затвора с двумя боевыми упорами. Взяв за основу затворную группу своего главного конкурента – советского автомата Калашникова, они построили новую винтовку в калибре 5,56 НАТО под названием FN FNC. Ее приняла на вооружение армия Бельгии, а Швеция на ее базе сделала свой автомат Ак5. Возможно, в этом шаге бельгийцев и заключается ответ на вопрос, какое оружие стоит считать лучшим.