Как очерк обозревателя "РГ" 1981 года изменил жизнь его героя и читателей

Всегда страшно раздражает, когда меня называют писателем. Мол, раз книжки написал, значит, писатель. Поправляю: я - журналист, и все книги мои журналистские. Кроме одной. Вернувшись после первой длинной командировки из Афганистана, рискнул написать документальную повесть, она была издана "Молодой гвардией". После чего окончательно уверился в том, что писателем мне никогда не стать, нет должных талантов.

А повесть была основана на реальной истории девочки шестнадцати лет, которая погибла в Герате в бою с моджахедами. Девочка была из тех, кого мы называли революционерами, из тех, кто не хотел жить во мраке феодализма. Ее звали Фазиля. Я приехал в Герат, встретился с ее братом, капитаном пехотной дивизии Мухтаром, он поведал мне детали жизни их бедной пуштунской семьи.

После этого в "Комсомолке" появился мой очерк "Последний бой Фазили". Апрель 1981 года. И кто же знал, что эта публикация станет звеном в цепи необыкновенных событий, которые продолжаются по сию пору.

В редакцию из далекой азербайджанской глуши пришло письмо от четы учителей Надира и Гюльназ Зейнал-заде, которые писали, что у них родилась дочка и они, прочитав очерк, решили назвать ее Фазилей. Они просили через меня разыскать Мухтара и сообщить ему, что его сестренка жива, только адрес у нее теперь - маленькая деревня в Нагорном Карабахе. Но это легко сказать - разыскать капитана в воюющей стране. После долгих мытарств я нашел Мухтара в зоне племен, под городом Гардез, он уже был майором, много пережил на войне, и когда я показал ему письмо из Азербайджана, Мухтар не смог сдержать слез: так его это пробило.

Через три года он приехал в Москву, в военную академию, на трехмесячные курсы. И мы отправились вместе на Кавказ. И сейчас помню: район назывался Кубатлы, а деревня Караджаллы. Ночь на поезде от Баку, потом несколько часов на машине по горным серпантинам. И там Мухтар встретился со своей сестренкой Фазилей. Весь Азербайджан узнал об этой истории: газеты о ней писали, телевидение показывало. И московская пресса тоже не обошла ее вниманием.

Ту мою повесть про Фазилю, которая вышла в "Молодой гвардии", потом издали в нескольких наших республиках, перевели в Афганистане. Погибшая девочка на годы стала национальной героиней для тех афганцев, которые нам поверили. Ее именем назвали проспект в Герате. Про нее сочиняли стихи и песни. А живая маленькая Фазиля, ни о чем не догадываясь, росла в азербайджанской глуши.

Потом была бойня в Карабахе, учителя Надир и Гюльназ стали беженцами и в итоге осели на Украине. Мухтар дослужился до генерала, а когда моджахеды захватили Кабул (1992 год), он, в отличие от большинства других партийных и военных, не уехал из страны, остался. И мне сказал тогда в Кабуле, прощаясь (думали, навсегда): "Останусь на родине, и будь что будет".

Когда спустя десять лет я снова смог приехать в Афганистан, то первым делом разыскал Мухтара. Чудо: он жил в том же панельном доме, в той же трехкомнатной квартире на первом этаже. Мы встретились, обнялись. Он сидел на полу, поджав под себя ноги, весь седой, с черным, словно у мулата, лицом и пытался за один вечер рассказать мне все, что случилось с ним за те годы, когда мы не виделись. Но разве можно пересказать за один вечер целую жизнь?

Отбыл срок в тюрьме при моджахедах, потом еще раз - при талибах. Но ни на что не жаловался. От прошлого не отрекся. Как верил в свои идеалы, так и верит. Жалеет только об одном: что свой дом не построил. Все же девять детей. Они выросли, стали спрашивать: вот ты всю жизнь боролся за чужое счастье, страдал, рисковал, а сам остался нищим, как же так? Мухтар виновато улыбается: "Это была моя ошибка - насчет дома, а больше ни о чем не жалею. Рад, что не покинул родину и рад, что дети остались здесь. Рад, что такую жизнь прожил. Ни минуты не жалею о том, что не брал взяток, как другие, не украл ничего, никого не предал. Я спокоен. Мне хорошо".

- Вы знаете, товарищ Снегирев, - говорил он (так и не приучил я его называть меня по имени, как ни старался), - бывало, приходил со службы домой к полуночи, а на столе даже хлеба не было. Только старая луковица. А ведь я имел звание генерала.

Мухтар рассказал мне историю о том, как однажды - дело было еще в конце 80-х - вызвал его начальник Главного политуправления ВС Афганистана и стал за что-то несправедливо распекать в присутствии советского советника. Начальник курил сигареты "Элем". Мухтар спросил его, сколько сигарет он выкуривает за день. Одну пачку, ответил тот, еще не чувствуя подвоха. Одна пачка стоит 500 афгани, вслух посчитал Мухтар. Значит, в месяц ты тратишь 15 тысяч. А зарплата у тебя 18 тысяч. Теперь объясни мне, как это ты на три тысячи афгани кормишь свою семью? Начальник даже пожелтел от злости.

На следующий день Мухтара вызвал к себе советский советник: "Ну, ты даешь! Да со времен Октябрьской революции не было еще человека, который бы осмелился сказать правду в глаза начальству".

А вы говорите: афганцы, забитый народ... Нет, там такие герои встречались, такие яркие личности!

Я рассказал ему про Фазилю, с которой тоже не прерывал связь. Мы встречались в Днепропетровске, она приезжала ко мне в Москву. Я и сам не заметил, как стал им всем вроде родственника. "Дядя Володя".

Прошло еще время. Фазиля выросла, выучилась, вышла замуж и теперь живет в Анкаре. Очень грамотная, очень целеустремленная, очень красивая. Родила дочку. Но самое удивительное заключается в том, что и по сей день ее связывают тесные узы с семьей Мухтара: по скайпу она регулярно разговаривает с ним, а два сына Мухтара, которые учились в Турции, стали ее названными братьями. Сам Мухтар после долгих мытарств сейчас обосновался в Америке, где живут его старшие сыновья.

В советские годы у нас много и трескуче говорили об интернационализме, заверяли, что люди разных национальностей живут одной дружной семьей. Потом вся эта санкционированная сверху показуха кончилась. А вот такой человеческий интернационализм не кончится никогда.

Перед тем как отправить этот текст в редакцию, я позвонил Фазиле в Анкару. "Дядя Володя, у меня все хорошо. Дочка учится в пятом классе. Папа вернулся в Азербайджан. С Мухтаром и его сыновьями связь не теряю".

Это вам не какая-нибудь мыльная опера. Это жизнь. И никакой писатель такое не придумает.

***

Выдержки из письма, которое пришло в редакцию из Азербайджана летом 1981 года:

"26 апреля сего года наша семья прочитала очерк "Последний бой Фазили" и очень огорчилась, узнав о гибели молодой героини Афганистана. Даже наша 90-летняя бабушка горько заплакала, вспомнив свою молодость. Ведь у них тогда тоже были душманы, враги, и она тоже, как Фазиля, боролась за светлую жизнь.

1 июля у нас родилась дочь, которую мы назвали именем Фазиля. Пусть Мухтар знает, что теперь у него есть сестра в Азербайджане и что те, кто погиб во имя светлых идеалов, живее всех живых.

Мы хотим пригласить Мухтара Абдурахмана в гости, чтобы он встретился с маленькой Фазилей.

По нашей инициативе в той школе, где мы преподаем, один из пионерских отрядов назван именем афганской героини Фазили.

С уважением,

Надир и Гюльназ Зейнал-заде, учителя русского языка и литературы".