11 сентября 2001 года два пассажирских самолета, угнанные террористами «Аль-Каиды» (террористическая организация, запрещена в РФ), врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Тот теракт потряс весь мир, лишив жизни почти три тысячи человек. Два небоскреба рухнули как карточные домики, навсегда оставив под завалами тысячи людей. За секунды до этого настоящая драма разыгрывалась на борту одного из лайнеров. Осознав происходящее, отчаявшиеся пассажиры пытались ворваться в захваченную террористами кабину пилотов, но это их не спасло. Те минуты анализирует в своей объемной (более 1000 страниц) книге социолог и философ, почетный профессор Пенсильванского университета Рэндалл Коллинз. Его труд «Насилие. Микросоциологическая теория» погружает читателей в сложные и мрачные миры человеческой агрессии — от домашнего насилия и школьных издевательств до грабежей, жестоких видов спорта, вооруженных конфликтов и террористических актов. «Лента.ру» с разрешения издательства «Новое литературное обозрение» публикует фрагмент книги.

9/11: схватка в кабине пилотов

В качестве приложения к этой главе обратимся к схватке, которая произошла в кабине пилотов самолета авиакомпании United Airlines, выполнявшего рейс No 93 11 сентября 2001 года. На имеющейся аудиозаписи этого инцидента представлена микропоследовательность звуков и реплик четырех угонщиков из «Аль-Каиды» [организация, запрещенная в РФ], которые собирались направить самолет на здание Пентагона, и некоторых из 33 пассажиров, штурмовавших кабину. Слова, выделенные курсивом, произносились угонщиками на английском; слова, выделенные жирным курсивом, переведены с арабского. Другие слова, предположительно, принадлежат пассажирам (см. стенограмму в Philadelphia Inquirer, 13 апреля 2006 года, p. A10). 9:58:50 СКРЕЖЕТ И КРИКИ. (Первая попытка пассажиров выломать дверь кабины.) 9:58:55 В кабине. 9:58:57 В кабине. 9:58:57 Они хотят попасть сюда. Держите, держите изнутри. Держите изнутри. Держите. 9:59:04 Держите дверь. 9:59:09 Остановите его. 9:59:11 Сядьте [на свои места]. 9:59:13 Сядьте. 9:59:15 Сядьте. 9:59:17 Что? 9:59:18 Там какие-то люди. Полно людей. 9:59:20 Давайте схватим их. 9:59:25 Сядьте...

9:59:30 ГРОМКИЙ ТРЕСК. (Звуки скрежета металла о металл, бьющегося стекла, ломающегося пластика. Пассажиры, очевидно, используют тележку бортпроводников, чтобы протаранить дверь кабины пилотов. Вторая попытка.) НЕРАЗБОРЧИВЫЕ КРИКИ. 9:59:42 Уповайте на Аллаха и на него. 9:59:45 Сядьте. 10:00:06 Тут ничего нет. 10:00:07 Это все? Заканчиваем с этим? 10:00:08 Нет. Еще нет. 10:00:09 Когда они все сюда войдут, мы уже все закончим. 10:00:11 Ничего нет.

10:00:13 (Неразборчивые крики.) 10:00:14 А-а-а. 10:00:15 Я ранен. 10:00:16 (Неразборчивые крики.) 10:00:21 А-а-а. 10:00:22 О Аллах! О Аллах! О милостивый! 10:00:25 В кабину. Если мы этого не сделаем, то умрем. 10:00:26 ГРОМКИЙ ТРЕСК металла, стекла и пластика, которые с силой впечатываются друг в друга. (Очередной удар в дверь тележкой. Третья попытка.)

10:00:29 Вверх, вниз. Вверх, вниз. (Угонщик, захвативший управление самолетом, толкает штурвал вперед и назад, добиваясь того, чтобы пассажиры упали на пол. На короткое время срабатывает сигнализация, предупреждающая о сваливании самолета.) 10:00:29 В кабине. 10:00:33 Кабина. 10:00:37 Вверх, вниз. Саид, вверх, вниз. 10:00:42 Поехали!.. 10:00:59 Аллах — величайший. Аллах — величайший. 10:01:01 (Нрзб) 10:01:08 Это все? В смысле его надо потянуть вниз? 10:01:09 Да, прибавь и потяни вниз. 10:01:10 КАКОФОНИЧЕСКИЕ КРИКИ НОВЫХ ГОЛОСОВ. (Нрзб)

10:01:11 Саид. 10:01:12 ...двигатель... 10:01:13 (Нрзб) 10:01:16 Перекройте кислород. 10:01:18 Перекройте кислород. Перекройте кислород. Перекройте кислород. 10:00:41 Вверх, вниз. Вверх, вниз. 10:00.41 Что? 10:00:42 Вверх, вниз. 10:01:59 Вырубай их. 10:02:03 Вырубай их. 10:02:14 Вперед. 10:02:14 Вперед. 10:02:15 Двигай. 10:02:16 Двигай. 10:02:17 Поднимай. 10:02:18 Вниз, вниз. 10:02:23 Тяни вниз. Тяни вниз. 10:02:25 Вниз. Толкай, толкай, толкай, толкай, толкай. 10:02:33 Эй. Эй. Дай мне. Дай мне. 10:02:35 Дай мне. Дай мне. Дай мне. 10:02:37 Дай мне. Дай мне. Дай мне. 10:02:40 (Нрзб) 10:03:02 Аллах — величайший. 10:03:03 Аллах — величайший. 10:03:04 Аллах — величайший. 10:03:06 Аллах — величайший. 10:03:06 Аллах — величайший. 10:03:07 Нет. 10:03:09 Аллах — величайший. Аллах — величайший. 10:03:09 Аллах — величайший. Аллах — величайший. САМОЛЕТ ПЕРЕВОРАЧИВАЕТСЯ ДНИЩЕМ ВВЕРХ И РАЗБИВАЕТСЯ.

В течение четырех минут и двадцати секунд, прошедших между первой попыткой пассажиров протаранить дверь и падением самолета, звучит множество повторяющихся реплик. Конфронтационная напряженность и страх ощутимы, в особенности на стороне угонщиков — несомненно, этот эффект связан с тем, что их реплики более четко зафиксированы бортовыми самописцами. Напряженность и страх выступают одной из причин повторения реплик, но в то же время эти повторы выступают и способом справиться с конфронтационной напряженностью/страхом. Реплики пассажиров, пытающихся протаранить дверь, на записи плохо слышны, но они повторяют слово «кабина» пять раз, дважды с двухсекундным интервалом в момент первого удара. Затем они хором повторяют это слово еще трижды в течение восьми секунд, начиная с 10:00:25, перед тем как предпринять третью и последнюю попытку выбить дверь кабины пилотов:

«В кабину. Если мы этого не сделаем, мы умрем»

Эти ритмичные повторения делаются для того, чтобы сплотиться для коллективных усилий. Звучат и другие призывы: «Давайте схватим их», «Поехали!» — но даже такие реплики имеют тенденцию повторяться парами в течение секунды или меньше: «Вперед», «Вперед», «Двигай», «Двигай».

Угонщики, защищающие кабину пилотов, произносят три вида реплик, которые также в высокой степени повторяются. Во-первых, они призывают пассажиров по-английски через громкоговоритель сесть на свои места. Тем самым они следуют замыслу, которым воспользовались тридцатью минутами ранее, когда захватили самолет: успокоить пассажиров, сделав вид, что они собираются приземлиться где-нибудь и затем использовать их в качестве заложников. Однако это важное для их замысла заявление превращается в заклинание, которое повторяется каждые две секунды, начиная с 9:59:11. Последнее усилие усадить пассажиров на места происходит в 9:59:45, уже после их второй попытки выломать дверь, на сей раз с громким и явно угрожающим грохотом металлической тележки, когда становится очевидно, что замысел угонщиков не сработал. Во-вторых, угонщики выкрикивают друг другу инструкции, в основном на арабском: держать дверь вне зависимости от того, что «все будет кончено» (предположительно, из-за крушения самолета), потрясти хвостом самолета вверх-вниз, чтобы пассажиры упали на пол, перекрыть кислород. Но и эти инструкции оказываются чрезвычайно повторяющимися: «Вверх, вниз» звучит восемь раз, «Перекрыть кислород» — четыре раза за две секунды. «Дай мне» — восемь раз за четыре секунды. Практические высказывания тоже превращаются в эмоциональные заклинания. В-третьих, отметим шаблонные религиозные формулировки, которые появляются в напряженные моменты и становятся все более повторяющимися по мере усиления кризисной ситуации. Слова «Уповайте на Аллаха и на него» звучат сразу после второй попытки штурма двери (пугающий грохот тележки). Слова «О Аллах. О Аллах. О милостивый» раздаются в тот момент, когда пассажиры бросаются на дверь в третий раз. Реплика «Аллах — величайший» повторяется девять раз разными голосами в последние семь секунд перед крушением самолета.

Разговоры в ходе конфликтов в целом отличаются высокой степенью повторяемости. Как уже было показано в главе 9, жаркие споры предполагают не стремление к коммуникации с оппонентом, а попытку лишить его возможности говорить, игнорируя очередность высказываний и не давая противнику «трибуну». Поскольку на данном этапе спора содержание не имеет значения — никто не слушает, что говорит оппонент, — лучшим способом удержаться на «трибуне» является именно громкое повторение одного и того же. Вербальные повторы переходят в реальное насилие, превращаясь в эмоциональный прием, направленный не на противника, а на формирование собственной энергии и солидарности, выступая в качестве заклинания, которое должно помочь говорящему включиться в собственный ритм. В схватке в кабине пилотов 11 сентября обе стороны используют этот грубый эмоциональный прием — перед нами борьба противоположных попыток самововлечения.

‹...› Давайте задумаемся над таким вопросом: что происходит в голове у законспирированных террористов в моменты, предшествующие нападению? Какова вероятность того, что они ведут с собой внутренний диалог...? Если положить в основу дальнейшего рассуждения именно микровзаимодействия, то можно допустить, что подобный внутренний диалог лишь затруднит сохранение притворной нормальности, благодаря которой скрытное приближение к жертве и становится успешным. Внутренний диалог такого рода будет лишь провоцировать появление эмоций, которые проступят наружу в выражении лица, позах и жестах, и это не только усложнит задачу избежать обнаружения, но и создаст сложности с подготовкой к выполнению предстоящей задачи. Поэтому в качестве подсказки можно использовать то, что мы уже знаем о ментальных процессах киллеров, и предположить, что мысли террориста сосредоточены на чем-то противоположном — а именно на поддержании внутреннего спокойствия и ощущения нормальности. Некоторые относящиеся к этому моменту микросвидетельства предоставляют фотоснимки террористов-смертников, а также рассказы очевидцев и фрагменты диалогов. Для начала обратимся к двум фотографиям женщин-смертниц, которые совершали теракты во время палестинской интифады. Одна из них, опубликована Reuters 22 апреля 2002 года, взята из идеологического видеоролика, созданного незадолго до теракта. У женщины, изображенной на этом снимке, абсолютно ровное лицо, лишенное какой-либо экспрессии, на нем нет ни вертикальных морщин между бровями, ни напряженных век и тяжелого пристального взгляда, выражающего гнев; отсутствуют морщины в центре лба, поднятые брови и разинутый от страха рот (ср.: [Экман, Фризен 2022: 57, 85–87]). В отличие от рассмотренных выше снимков массовых беспорядков (например, демонстрации в Анкаре), рот этой женщины не застыл в выражении решимости и усилий. Единственными выражениями ее конфронтационной позиции выступают одежда (головной платок и клетчатая накидка) и Коран, который она держит в руке, — именно таким было облачение этой женщины в момент теракта. На еще одном снимке, опубликованном 30 марта 2002 года Associated Press, перед нами восемнадцатилетняя девушка, одетая по западным стандартам — это портрет, который она сделала для своей семьи незадолго до гибели. Ее лицо тоже абсолютно безучастно — она не улыбается, но и не проявляет никаких признаков гнева, страха или решимости; как и у женщины с предыдущего снимка, выражение ее лица невозмутимо. Свои последние часы эти женщины проводят в особой секретности, скрывая свои намерения не только от враждебных задачи. Поэтому в качестве подсказки можно использовать то, что мы уже знаем о ментальных процессах киллеров, и предположить, что мысли террориста сосредоточены на чем-то противоположном — а именно на поддержании внутреннего спокойствия и ощущения нормальности. Некоторые относящиеся к этому моменту микросвидетельства предоставляют фотоснимки террористов-смертников, а также рассказы очевидцев и фрагменты диалогов. Для начала обратимся к двум фотографиям женщин-смертниц, которые совершали теракты во время палестинской интифады. Одна из них, опубликована Reuters 22 апреля 2002 года, взята из идеологического видеоролика, созданного незадолго до теракта. У женщины, изображенной на этом снимке, абсолютно ровное лицо, лишенное какой-либо экспрессии, на нем нет ни вертикальных морщин между бровями, ни напряженных век и тяжелого пристального взгляда, выражающего гнев; отсутствуют морщины в центре лба, поднятые брови и разинутый от страха рот (ср.: [Экман, Фризен 2022: 57, 85–87]). В отличие от рассмотренных выше снимков массовых беспорядков (например, демонстрации в Анкаре), рот этой женщины не застыл в выражении решимости и усилий. Единственными выражениями ее конфронтационной позиции выступают одежда (головной платок и клетчатая накидка) и Коран, который она держит в руке, — именно таким было облачение этой женщины в момент теракта.

На еще одном снимке, опубликованном 30 марта 2002 года Associated Press, перед нами восемнадцатилетняя девушка, одетая по западным стандартам — это портрет, который она сделала для своей семьи незадолго до гибели; ее лицо тоже абсолютно безучастно — она не улыбается, но и не проявляет никаких признаков гнева, страха или решимости; как и у женщины с предыдущего снимка, выражение ее лица невозмутимо. Свои последние часы эти женщины проводят в особой секретности, скрывая свои намерения не только от враждебных (какая именно, неизвестно) сходит с дистанции в последний момент. Уже упоминавшийся водитель-палестинец рассказывал еще одну историю: однажды он оставил двадцатилетнюю смертницу неподалеку от забитой людьми пешеходной торговой улицы, но уже через пятнадцать минут та набрала его по рации и сказала, чтобы он ее забрал, упрашивающим и умоляющим голосом:

«Я хочу вернуться домой. Заберите меня» (см.: Los Angeles Times, 12 июня 2002 года).

Какой сдвиг в эмоциях и внутреннем диалоге этой женщины мог привести к такому? Быть может, ее мысли устремились к дому вместо того, чтобы оставаться в привычном рутинном режиме, в котором она притворялась покупательницей?