о советских композиторах военных лет

«Музвзвод Великой Отечественной — он тоже, как и всегда это в жизни бывает, собран судьбой из офицеров и ополченцев — уж что кому отец небесный на роду положил. Как барабанщики и трубачи, рядом со знаменосцем, пусть и зажмурившись. А кто скажет, что страха лишён, тот и лжец — первыми, под пули, в атаку, в полный рост, на врага — до Победы».

Памяти тех, кто наряду с великими полководцами и великими рядовыми Армии Победы определил сам ход истории.

Памяти советского Музвзвода.

Быть может, самого отчаянного и несгибаемого музвзвода всех времён и народов.

Так уж уготовано нам судьбой — держать великие пределы великой Родины, обороняя их от непрошеных гостей всех мастей.

Захар Прилепин написал время назад замечательную книгу «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы». Прочитанная дважды, она оставила по себе ощущение высшей предсказанности, предначертанности судеб героев. И подумалось: а ведь куда ни кинь взгляд, везде и повсюду стоят на страже те, пусть и невидимые нами в обыденной повседневности, взводы. В живописи. В скульптуре. В музыке. Во всём.

Музвзвод Великой Отечественной — он тоже, как и всегда это в жизни бывает, собран судьбой из офицеров и ополченцев — уж что кому отец небесный на роду положил. Как барабанщики и трубачи, рядом со знаменосцем, пусть и зажмурившись. А кто скажет, что страха лишён, тот и лжец — первыми, под пули, в атаку, в полный рост, на врага — до Победы.

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой!

Не смеют крылья чёрные

Над Родиной летать!

Колокол в сердце.

Стихи — это одно. Стихи, положенные на музыку, — другое, обоюдоострый меч. И даже если и не знаем, забыли, где-то в глубине сознания, словно прорываясь сквозь радиопомехи времени, звучит: «Музыка Александрова! Слова Лебедева-Кумача!» И страшен комок в горле: всё пережитое и прожитое, пусть и не нами, встаёт огненной чередой военных лет.

Александр Александров. От регента архиерейского хора Спасо-Преображенского собора в Твери — до создателя гимна СССР. Случайность? Мистика? Умение встроиться в жизнь? Нет, братцы с сестрицами, нет... Предназначение. Когда, что бы ни делал, а всё к одному — к высшему. И оно взывает со страшной и яростной силой, и нет никакой возможности ему противиться...

Холодные волны вздымает лавиной

Широкое Чёрное море...

В туманной дали

Не видно земли,

Ушли далеко корабли...

Блестящий морской офицер Черноморского флота Борис Мокроусов. Офицер и композитор. Это он написал в 1943 году «Заветный камень» на стихи своего друга морского офицера Александра Жарова, и это про неё сказал Утёсов: «Кроме Царь-пушки и Царь-колокола, есть теперь у нас и Царь-песня!» А Дунаевский добавил: «Быть может, лучшая песня военных лет...»

С берёз неслышен, невесом,

Слетает жёлтый лист...

Так что ж, друзья, коль наш черёд —

Да будет сталь крепка!

Выдающийся по всем меркам советский композитор Матвей Блантер получает осенью 1942-го письмо от давнего своего друга, поэта и соавтора («Катюша» была создана вместе) Михаила Исаковского: «Матвей, посылаю тебе стихи, может, этим обеспечу хоть какое-то своё участие в войне... Посмотри!» (Исаковский имел критически плохое зрение, его и в ополчение не взяли.) Блантер кладёт их на музыку, и в 1943-м по радио звучит песня «В лесу прифронтовом». И сколько бы ни минуло лет — всё так же замираем мы при первых её звуках...

Музвзвод.

Ноты и слова, отлитые в огонь по врагу.

Пришло письмо летучее В заснеженную даль, Что ждёт... Что в крайнем случае Согласна на медаль.

Играй, играй, тальяночка...

«Тальяночка» Василия Соловьёва-Седого и Алексея Фатьянова — композитора и поэта, повидавших на войне всякое. Обожжённое поколение — так когда-то давно, в детстве моём, о них говорили. Так что ж, что обожжённое? Зато крепче любой стали. Достаточно уху зацепиться хоть самым краешком — и... уже не остановиться. «Соловьи», «Перелётные птицы», «Давно мы дома не были...» И вот здесь накрывает совсем страшно, точно проваливаешься сквозь время и не разобрать слов — про ель цветущую, про шишки-веточки медовые...

Горит свечи огарочек,

Гремит недальний бой.

Налей, дружок, по чарочке,

По нашей фронтовой!

И непонятно, неохватно умом, что-то сродни домашнему уюту, небывалому миру посреди войны, миру, защищённому от всех бед... Магия предвидения победы над заклятым врагом, победы былинной, сказочной, потому как путь к ней — через многие обстояния и испытания. И не окончена война, и сколько тех ещё вёрст дорожных впереди...

Эх, дороги…

Пыль да туман;

Холода, тревоги

Да степной бурьян...

К слову, стихи Льва Ошанина «Ехал я из Берлина» положил на музыку Исаак Дунаевский. И мы поём те песни, и нет им извода — не стареет сделанное на века. Правду люди говорят: время всегда и всё рассудит, сметёт с зерён плевла, сор и дрязги с великих могил... Мы должны помнить об этом.

Ехал мимо Варшавы,

Ехал мимо Орла —

Там, где русская слава

Все тропинки прошла!

Мы должны помнить.

Не хватит никакого текста... Никакой колонки. Только книгу писать. Да не одну.

Тихон Хренников, Вано Мурадели, Андрей Эшпай, Ян Френкель, Эдуард Колмановский, Рафаил Хозак, Никита Богословский, Михаил Ножкин, Вениамин Баснер... Продолжать можно долго.

Альфред Шнитке, превративший слова «Десятого десантного батальона» Булата Окуджавы в марш прорыва.

Дмитрий Шостакович, возведший, быть может, самый величественный монумент и всем ленинградцам, и непокорённой колыбели революции, и советскому народу — победителю.

Музвзвод.

В несменяемом карауле.

Всегда.

Несокрушимая и легендарная,

В боях познавшая радость побед,

Тебе, любимая, родная армия,

Шлёт наша Родина песню-привет!

Шлёт наша Родина песню-привет!!!

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.