Военный по профессии, дипломат по призванию: Николай Игнатьев и его след в истории

10 февраля в России отмечается День дипломатического работника. Как известно, хороший дипломат стоит целой армии. Безусловно, он должен знать в совершенстве несколько языков, иметь прекрасное образование, досконально знать культуру и традиции региона, в котором работает. И все-таки историю делают не только знания, но и решительность и смелость, умноженные на целеустремленность. Наша страна знает немало таких примеров. Наш материал посвящен Николаю Игнатьеву, российскому дипломату XIX века, заложившему основу дружеских отношений России и Китая.

Становление личности

Николай Павлович Игнатьев родился в 1832 году в дворянской семье. Отец — Павел Николаевич Игнатьев, генерал, председатель Комитета министров, мать — Мария Ивановна, происходила из семьи промышленника. 

Николай Игнатьев сначала окончил Пажеский корпус, затем Николаевскую академию Генерального штаба. В XIX столетии Пажеский корпус был уникальным учебным заведением. Наряду с Императорским Царскосельским лицеем готовил кадровых офицеров лейб-гвардии. "Нередко дальнейшая карьера воспитанников была военной или гражданской, дипломатической", — рассказал ТАСС кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России с древнейших времен до XX века Санкт-Петербургского государственного университета Денис Янченко.

"Для первой половины, да и для третьей четверти XIX столетия характерно нахождение на высших государственных должностях, которые, казалось бы, должны быть гражданскими, профессиональных военных. Так что здесь Игнатьев, состоявшийся не только как дипломат, но и как разведчик, а на пике карьеры — крупный администратор, не был исключением", — пояснил Янченко.

Даже самая впечатляющая карьера на государственной службе в те времена строилась по определенным правилам. Помимо службы в гвардии или на дипломатическом поприще, для быстрого карьерного взлета знатному и образованному человеку было необходимо соблюсти ряд условий. Одно из них — дальняя и, как правило, длительная служебная командировка — неважно, была ли это научно-исследовательская или военная экспедиция, разведывательная или дипломатическая миссия.

В особенности стремительному карьерному взлету могла поспособствовать сопряженная с немалым количеством опасностей отправка на тогда еще малознакомый, слабоизученный европейцами Восток. Именно такой, как сейчас бы сказали, карьерный трек выбрал Игнатьев, уже успевший зарекомендовать себя во время службы в Лондоне как деятельный и предприимчивый молодой человек.

В Хиве и Бухаре, куда Игнатьева направили после Лондона, безопасность не обеспечивал даже высокий статус. Конечно же, при императорском дворе понимали всю опасность подобных мероприятий. Вспоминая дни перед отправлением в экспедицию, Игнатьев писал, что глубокое впечатление оставила сердечность прощания с государем и великим князем Константином Николаевичем, отечески попрощался с ним и военный министр.

Восточная экспедиция

В октябре 1857 года министр иностранных дел Александр Михайлович Горчаков сделал доклад об отправке дипломатической миссии в Хиву и Бухару, который утвердил император Александр II. По предложению министра возглавил миссию Николай Игнатьев. Назначение это было неслучайно — еще во время службы в Лондоне флигель-адъютант Игнатьев внимательно следил за разворачивающимися событиями в Азии и работой в регионе английских агентов. Британцы упорно и последовательно формировали тылы для так называемой "большой игры" против России в Средней Азии.

По воспоминаниям самого Игнатьева, в 1857 году его вызвали из Лондона в Варшаву, куда прибыл Александр II, чтобы уточнить сведения о деятельности английских агентов в Азии. Сам Игнатьев настаивал на отправке экспедиции, преследующей в том числе разведывательные и исследовательские цели, именно в Среднюю Азию — Хиву и Бухару, а не в Персию, которая в тот момент находилась в состоянии войны с Англией.

Среднеазиатский регион в XIX веке рассматривался как важный для обеспечения безопасности Сибири в силу довольно ощутимой угрозы со стороны Великобритании. Английские и османские агенты пытались посулами и обещаниями военной помощи воздействовать на правителей и знать среднеазиатских государств, настраивая их против России.

"Например, в Арке (крепости эмира в Бухаре) никому, за исключением правителя, нельзя было находиться на коне. Сегодня экскурсоводы в крепости расскажут, что один из англичан нарушил запрет и поплатился жизнью. Мы же понимаем, что вопросы выбора долгосрочных союзников в 1840–1850-х годах для центральноазиатских правителей [были] не менее важны, чем традиции. Экспансия британцев в Афганистане, недостаточное внимание английских властей к эмиру могли стоить голов подданным королевы", — рассказал Денис Янченко.

Мало того, что пребывание при дворе таило в себе опасности, непредсказуемой была и сама дорога до Хивы и Бухары. Все злоключения и приключения Николай Павлович тщательно документировал. Вот, например, одно из них: во время пути русская экспедиция наткнулась на туркменов, нападавших в степи на караваны. Подскакавших налетчиков удалось отогнать сигнальными ракетами, ранее ими невиданными. Испуганные всадники выслали двух старшин, попросивших русских не жечь "шайтан атеш" (чертов огонь).

В Бухаре миссия Игнатьева должна была добиться не только уменьшения таможенных пошлин и свободы судоходства по реке Амударья, но и освобождения русских пленных. Николай Павлович смог не только выполнить все поставленные императорским двором задачи, получив официальные бумаги от Бухары, но и даже обзавестись слоном. "Я ухожу отсюда в сопровождении бухарского посольства и слона, подаренного эмиром Государю", — значится в записях Игнатьева.

Отдохнуть после среднеазиатской экспедиции нашему герою было не суждено. Его решительность, инициативность и предприимчивость вновь потребовались на Востоке. В 1858 году Игнатьеву было приказано как можно скорее прибыть в Санкт-Петербург. Здесь император произвел его в генерал-майоры свиты и объявил о направлении с дипломатической миссией в Китай. Когда Игнатьев отправился в новую восточную командировку, уже состоялось подписание Айгунского договора между Китаем и Россией, однако ратификация документа, по которому граница устанавливалась по реке Амур до реки Уссури, со стороны Цинской империи так и не произошла. Собственно, именно ратификации договора и должна была способствовать миссия Игнатьева.

Прочные, в современном понимании дипломатические отношения Китая с российской державой сложились во второй половине XIX столетия, когда появились постоянные посланники России в империи Цин. На момент поездки Игнатьева постоянных представительств европейских стран в Китае не было, чтобы попасть в Пекин, русским посланникам приходилось либо ждать специального разрешения, либо действовать через Русскую духовную миссию в Пекине (ныне на ее территории располагается посольство России в КНР).

В середине XIX века Цинская империя переживала не лучшие времена. Политика полного изоляционизма уходила в прошлое — Первая опиумная война с Англией (1840–1842) закончилась не в пользу Пекина, Китай был вынужден подписать с европейскими государствами неравноправные договоры. За этим последовали экономические проблемы и Тайпинское восстание (1850–1864) против правившей маньчжурской династии.

Вышеперечисленные события привели к тому, что внешняя торговля фактически больше не контролировалась Китаем. Англия, как объяснил Янченко, добилась контроля морской торговли и таможен военным способом, преуспев благодаря поддержке Франции, а затем и ряда других великих держав. Лондон, точно так же, как в других частях света, навязывал неравноправные концессионные договоры.

Между двух огней

"Россия, в этом уникальность миссии Игнатьева, добилась своих целей в отношениях с Китаем мирным путем, — пояснил Денис Янченко. — Особую роль играла общая сухопутная граница, сложившаяся за два столетия, длительное относительно мирное сосуществование в пограничье российского, китайского, монгольского и маньчжурского населения. Сама граница была лишь линией на карте, проницаемой для жителей".

Британия давно считала Китай лакомым куском и своих аппетитов не сильно стеснялась — в европейских карикатурах конца XIX века Китайская империя изображалась в виде пирога.

Зимой 1857 года, будучи в Петербурге, Игнатьев узнал о планах Лондона перейти к более решительным действиям для получения торговых льгот, права плавания по китайским рекам и утверждения исключительного влияния в далекой азиатской стране.

Целью Игнатьева в Цинской империи было укрепление положения России в противовес нашим противникам — Великобритании и Франции. Совсем недавно, в 1856 году, закончилась Крымская война, одним из театров военных действий которой была Камчатка. Без удобных портов в Приамурье обеспечивать русское присутствие в Петропавловске и на Сахалине было затруднительно, мир на русско-китайском пограничье рассматривался как необходимое условие сохранения русского влияния в Северо-Восточной Азии.

Китайская миссия не стала проще экспедиции в Среднюю Азию — местные власти едва ли были сговорчивее придворных хивинского хана или бухарского эмира. В ходе переговоров с китайскими уполномоченными Игнатьев столкнулся с противоборством, сказывалась и общая настороженность по отношению к русским. Однако дипломат не сдавался и на протяжении нескольких месяцев убеждал пекинских чиновников, что Россия не добивается ни новых прав, ни территориальных уступок, а лишь желает обозначить точно свои границы для предупреждения споров.

Заслуга Игнатьева

Во время нахождения Игнатьева в Китае начался очередной виток обострения конфликта между Китаем, Англией и Францией. По инструкции, выданной министром иностранных дел Горчаковым, дипломату следовало покинуть Пекин в случае начала военных действий. Но Игнатьев принял иное решение и фактически взял на себя посреднические функции в урегулировании конфликта: он отправился не в Россию, а в Шанхай и Печелийский залив, где наладил устойчивые контакты с английскими, французскими и американскими представителями.

Летом 1860 года союзные войска Франции и Англии выступили по направлению к реке Пейхо. В августе европейские канонерские лодки приблизились к китайским фортам Дагу, победу в сражении за которые одержали англо-французские силы. Ситуация накалялась, к концу августа союзные войска выдвинулись к китайской столице. Опасаясь взятия Пекина, император Сяньфэн покинул город.

Урегулировать ситуацию удалось Николаю Игнатьеву, сумевшему одновременно продемонстрировать Пекину нейтралитет России и получить согласие англичан и французов на переговоры. После разрешения конфликта, благодаря усилиям Игнатьева, Китай согласился на разграничение границ с Российской империей. Переговоры между русским представителем и китайским князем Гуном завершились в 1860 году подписанием Пекинского договора.

В российскую столицу из Китая был отправлен текст Пекинского договора, подписанный китайской стороной, а затем и утвержденная в 1861 году дополнительным протоколом карта с закрепленными за Россией Приамурьем и Уссурийским краем.

"Территориальное разграничение, в результате которого Приморье было сохранено за Россией, положило начало сближению России и Китая. Его апофеозом в XIX веке стало подписание государствами Союзного договора 1896 года", — подвел итог Денис Янченко.

Варвара Авдеева