Почему для элиты российских войск праздник Сретения Господня стал особенным
В прошлом номере "РГ" - Неделя мы начали рассказ об одном из самых секретных подразделений нашей Родины - Фельдъегерском корпусе и о его связи с церковным праздником Сретения Господня, который наши предки отмечали 2, а мы - 15 февраля.
И тут с самого начала нас ждала загадка: почему фельдъегеря считали своим корпусным праздником день Сретения Господня, хотя первый указ о создании фельдъегерской службы был подписан императором Павлом I 17 декабря 1796 года? Да, второй указ, расширяющий штат вновь созданного подразделения, вышел 2 февраля 1797 года, как раз на праздник Сретения. Но ведь он не содержал ничего нового, да и штат увеличивал всего на одного офицера: числился один, стало два. Очевидно, что хронологическая точность была тут не так уж и важна. А что тогда было важно?
Чтобы разобраться в этом, надо понять, в чем заключалась эта сверхсекретная служба. В первую очередь это была работа, связанная с высочайшим риском. Вот что вспоминал о дорожных сложностях XIX века один из ветеранов службы:
"Немыслимо и представить, чтобы поездки на курьерских (лошадях или тройках) обходились бы без приключений. Нередко приходилось ехать на русское "авось", прорывать неприятельское расположение, испытывать недружелюбие жителей. На курьерской перекладной в сутки делалось 300-350 верст (то есть 320-375 км). В степях, при темноте, сбиваясь с пути, ничего не оставалось, как предоставлять себя чутью лошадей. Случалось и блуждать, и кружить по одному месту, по шоссейным дорогам зачастую сталкивались со встречными, при этом быть только выброшенным из тележки считалось уже счастьем! Особенно тяжелы были поездки зимою и весною, в оттепель: переправы снесены, в зажорах тонули лошади".
При этом скорость выполнения поручения играла особую роль. И фельдъегеря спешили, не жалея ни коней, ни себя. Беспрерывная быстрая езда на перекладных без ночного отдыха доводила многих до болезненного состояния, когда фельдъегерь вдруг терял память, начинался бред, во время которого "снималось платье, выбрасывались вещи, сам фельдъегерь мог выскочить из повозки или соскакивал с лошади". Болезненный припадок прекращался только после краткой передышки.
В добавок ко всему надо было быть всегда начеку, ограничивая любое общение. Чтобы понять, какого напряжения воли и сил требовало фельдъегерское служение, приведу такой пример. В трагические дни, когда в Москве орудовали французы, а наши войска отступили к Тарутину, непрерывную связь между ставкой главнокомандующего и Петербургом ложилась на фельдъегерей. Это была жизнь без сна и отдыха, жизнь в пути. Так, прапорщик Визгалов "в 40 дней сделал 17 концов между Петербургом и из-под Москвы", что в общей сложности составило более 10 тысяч 668 км.
При этом многие фельдъегеря проявили себя героями и в баталиях: прикомандированные к конкретным подразделениям, они сражались, поражая даже видавших виды военных не только отвагой и лихой изобретательностью, но и какой-то особой дерзкой удачливостью. Вот что писал в реляции на присвоение награды фельдъегерю Петровичу генерал Чернышов,сам человек не робкого десятка, любимец военной фортуны. "Прапорщик Петрович отличил себя особенной храбростью в раскрытии расположения неприятеля, а при нападении на него неприятельского разъезда сам взял в плен одного офицера и, несмотря на полученную рану в голову, продолжал сражение".
Фельдъегеря перевозили не только секретные депеши, но и деньги. Например, в 1809 году фельдъегерь Отто был тайно отправлен в Кенигсберг для получения от банкира Вольфа Опенгейма двух ящиков с 13 слитками золота и двадцати четырех бочонков со 117 слитками серебра. Задание было выполнено успешно. А фельдъегерь Шенинг после перехода наших войск через Неман "благополучно доставил из Амстердама и Берлина в Варшаву и Париж 7 млн звонкой монеты. Кроме того, им было перевезено в Вену 250 тыс. червонцев для уплаты австрийскому правительству за продовольствие наших войск в Богемии и содержание там госпиталей. В Вене Шенинг лично производил уплату, а остаток доставил во Франкфурт, проявив как рачительность в сохранности денег в дальней дороге, так и в расчетах". Кстати, за весь этот период не было ни одного случая потери тех огромных сумм, перевозку которых доверяли фельдъегерям. И это уже не только про отвагу, ум, и удачливость, но и про кристальную честность и щепетильность к казенным средствам Родины, то есть про подлинный патриотизм.
Уверена, когда-нибудь исследователи, владеющие аппаратом математической статистики, докажут, что такая степень везения даже для избранных, для элиты элит - это из разряда нарушений законов природы. То есть из разряда чуда. Божьего чуда. Только вдумайтесь: за все время войны 1812 года и зарубежной кампании 1813-1814 годов всего двое пропавших без вести! Они хорошо известны, так как проводилось расследование. Первый случай - это смерть по болезни от превратностей дороги. Второй - "утопление на возвратном пути всего экипажа в Черном море". При этом ни один фельдъегерь не попал в плен противника! Хотя охота за нашими фельдъегерями, везущими секретные документы, огромные деньги или штандарты побежденных войск и ключи от павших городов, будьте уверены, была нешуточная!
Даже для краткого перечисления всех подвигов фельдъегерей мне газетной полосы не хватит. К сожалению, многих героев мы знаем только пофамильно - без имени и отчества. Трудно восстановить и уклад их жизни. А ведь это бесценный опыт отбора, воспитания и организации людей для ответственнейшего дела.
Только упаси нас Бог считать, что вера и в том числе приверженность к празднику корпуса - Сретению Господню была, как сейчас модно говорить, "скрепой" для этих удивительных героев. Нет. Документы однозначно свидетельствуют: это был живой опыт обращенности к Богу и Его ответа на их призыв. Уже в 1815 году, когда русский солдат подразобрался с мировыми катаклизмами, наведя порядок в Европе и не только, фельдъегеря вскладчину ставят икону своего корпусного праздника. Да еще какую! Сохранилось описание этого образа Сретения Господня. В центре помещался образ Христа Спасителя, сверху она была "украшена сиянием, в центре которого находился образ Сретения Господня. Вся икона была помещена в киот из орехового дерева, и с каждой стороны находились резные позолоченные изображения апостолов Петра и Павла - небесных покровителей императоров Петра I и Павла I, положивших начало фельдъегерской службы". Саму икону, как пишет исследователь А.Б. Лазарев, пока найти не удалось.
Фельдъегерская служба - тяжелая работа. Отдав здоровье и силы служению Отечеству, люди уходили, кадровый состав менялся. Традиции сохранялись. У образа, который находился в канцелярии службы - месте, куда непременно стекались фельдъегеря из любых точек мира, всегда теплилась лампада. Согласно документам, средства, выделяемые на масло для этого негасимого светильника перед образом Сретения Господня, были тоже личными деньгами фельдъегерей. В 1863 году новое поколение чинов службы, переехавших в новое здание, "движимое религиозным чувством", направило вышестоящему начальству ходатайство о том, чтобы одно из помещений отдали не под проживание, а под храм. Прошение удовлетворил сам Александр II. Так в Санкт-Петербурге "по Фонтанке, у Семеновского моста появился корпусный храм", освященный в честь Сретения Господня, в честь праздника Встречи с Богом. Храм просуществовал до 1921 года. К сожалению, судьбу его святынь пока тоже не удалось установить.