Секретное топливо для ракет: ГРУ вышло на Бернара, Бернар - на Бишопа, американцы этого не ожидали
29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне прошло успешное испытание атомной бомбы. Для СССР испытание такого оружия было настоящим прорывом. Теперь у нас был крепкий ядерный щит. Однако время шло, враги Советского Союза не стояли на месте.
В 60-е годы американцы разместили ракеты в Европе. США изменили баланс сил первого удара в свою пользу. Карибский кризис лишь подтвердил это. Всем стало понятно, в октябре 1962 года мы стояли на краю пропасти. Реально существовала не только возможность, но и вероятность перерастания кризиса в ядерную войну. И с чем бы мы вступили в эту войну? Говорят, что на совещании в верхах по итогам Карибского кризиса, Генеральный конструктор Сергей Королев так прямо и сказал: «На случай ядерной войны оружия у нас нет!»
То есть, как это нет? Тринадцать лет прошло с того исторического испытания. Весь советский народ спокойно живет и трудится, считает, что он в безопасности, под ядерным щитом, а Генеральный конструктор делает такие заявления. Более того, Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев не преминул похвастаться: «Делаем ракеты, как сосиски…»
Мы, конечно, делали ракеты, но далеко не так, как утверждал Никита Сергеевич.
Эту проблему министр обороны Маршал Советского Союза Родион Малиновский разложил по полочкам, когда Хрущев настаивал на сокращении обычных вооружений. Тогда он сказал Первому секретарю: «Мы не можем сократить армию ни на одного человека, ни на один танк, ни на один бомбардировщик, потому что американцы опережают нас по средствам доставки...»
Собственно, это же имел ввиду и Королев. Они оказались правы. В те годы для США был характерен высокий темп ввода в строй стратегических ракет. И если Хрущев в этот период больше декларировал, то Кеннеди - делал. Он приказал, к примеру, всемерно ускорить доводку и испытания снаряда на твердом топливе «Минитмен» с таким расчетом, чтобы к началу 1965 года иметь 12 эскадрилий с 600 снарядами на позициях.
Американцы раньше нас отказались от токсичного и агрессивного жидкого ракетного топлива. В Калифорнийском технологическом институте изготовили смесевое твердое ракетное топливо, Пентагон получил «Минитмены» и «Поларисы». Увы, в те годы мы критически отстали от американцев и наши ракетные технологии требовали пересмотра. Решение этой проблемы стало важнейшей государственной задачей. В ту пору она была сродни атомному проекту - величайшему открытию человечества.
Вчера мы радовались созданию атомной бомбы - она давала нам право на жизнь. Сегодня этого оказалось мало. Как в 1949-м Советскому Союзу нужна была атомная бомба, так в 60-х жизненно необходимы твердотопливные ракеты. Над их созданием работали ученые, изобретатели, военно-промышленный комплекс страны. Не осталась в стороне и военная разведка.
Владельцы секретов были не очень разговорчивы и щедры
«Перед разведкой была поставлена задача, - рассказывал мне капитан I ранга в отставке Виктор Любимов, который непосредственно занимался этой проблемой, - Хотя вернее ее будет назвать сверхзадачей. Следовало добыть документы и образцы американских твердых топлив и их компонентов».
Много лет спустя я изучал уникальные архивные документы и живые свидетельства участников тех дней, работавших на французском направлении.
Судя по отчету за первое полугодие 1962 года, резидент ГРУ во Франции докладывал в Москву о том, что оперативные сотрудники изучают вице-президента крупнейшей, с мировым именем французской фирмы, которая кооперируется с американскими компаниями. Его деловые связи распространялись на такие фирмы-гиганты, как «Дюпон», «Аэроджет», «Маршал Индастрис», «Тиокол». Крупный химик-технолог, специалист в области высокомолекулярных полимеров, хорошо осведомлен в проблемах создания американскими фирмами твердых топлив для ракет.
Этот человек имел солидное положение в обществе, был независим, финансово обеспечен. В ГРУ он получил псевдоним «Бернар».
В Центре к этому подходу поначалу отнеслись несколько скептически. По всем раскладам у разведчиков вряд ли что могло получиться. Что мог предложить рядовой оперативный офицер парижской резидентуры Виктор Любимов в качестве компенсации за ту трудную, опасную работу своему французскому знакомому? Да, в сущности, ничего.
Правда, было парочку зацепок. Детство Бернар провел в России. Он здесь родился и рос в семье французов, которые приехали преподавать язык. Революцию пережил на Дальнем Востоке. В 1920 году родители вернулись во Францию. Но кто знает, каковы они детские воспоминания о России? Может, не самые добрые и радужные.
Еще узнали разведчики, что Бернар воевал в рядах французского Сопротивления. Как показала дальнейшая практика эти темы оказались близки будущему агенту.
Любимов и Бернар сошлись, подружились. Человеческие симпатии - основа любой плодотворной работы. Во многом они были похожи друг на друга. Бернар - в общении живой, веселый, ум - гибкий, аналитический. Да, была разница в возрасте, солидная, в полтора десятка лет, но она не мешала общению. У Любимова к тому времени уже был солидный опыт работы в разведке, его отличали коммуникабельность и обаяние, умение расположить к себе.
Тем не менее, на пути их сближения и будущей совместной деятельности было немало сложностей. Во-первых, фирма Бернара непосредственно тематикой твердых ракетных топлив не занималась, он был специалистом в области высокомолекулярных полимеров. Работы по твердым ракетным топливам, контролировали непосредственно американцы. Так что, излишнее внимание к таким закрытым темам могло вызвать подозрение.
«Высокая степень секретности производства твердых топлив и хорошая материальная обеспеченность знакомых Бернара (как правило, они относятся к руководящему составу компаний) очень затрудняет задачу по добыванию материалов, а также постановку отдельных конкретных вопросов, - сообщал в одном из своих отчетов Виктор Любимов.
Тем не менее, Центр однажды получил обнадеживающее сообщение из парижской резидентуры: «Бернар дал согласие добыть интересующие нас материалы». Так началась работа с одним из ценнейших агентов.
Бернар, пользуясь своими широкими связями в научных и производственных кругах, налаживал отношения с теми, кто владел секретами твердого топлива. Однако владельцы этих секретов были не очень разговорчивы и щедры на информацию, даже со своими коллегами. Примером тому могут служить встречи Бернара со своими коллегами в США летом 1962 года. Эту поездку он использовал в разведывательных целях. Но и тут пришлось столкнуться с теми же препятствиями. Таковы были реалии.
Во время очередной встречи в Париже Бернар и Любимов пришли к выводу: для приобретения американских технологий производства твердого топлива есть два пути. Первый вполне официальный - приобрести их у американцев на паях с какой-либо французской фирмой, и второй – секретный: добыть через представителя компании «Аэроджет» во Франции.
Откровенно говоря, Любимову с трудом верилось в осуществление столь фантастической перспективы - перекупить технологии одним махом.
Тем не менее, Бернар занялся разработкой этой фантастической идеи: он встретился с президентом фирмы «Аэроджет» и его представителем в Европе. Увы, его ждала неудача. Американцы ответили отказом. Было заявлено, что США пойдет на продажу Франции твердотопливной технологии только в рамках НАТО.
Бернар выходит на Бишопа
Казалось бы, это тупик. Американцы перекрыли все подходы к секретам. Но на очередной оперативной встрече Бернар предложил еще один интересный вариант: он на материальной основе от имени своей фирмы заказывает научную монографию одному из своих коллег-ученых, который занимается проблемами твердотопливных ракет. Этот коллега оказался президентом одной из компаний. Назовем его Бишопом.
Вскоре в парижской резидентуре уже читали письмо, полученное от Бишопа в ответ на предложения Бернара. Он сообщал, что будет иметь деловые контакты с группой планирования фирмы «Тиокол» для того, чтобы начать изучение возможности сотрудничества.
В марте 1963 года Центр получает телеграмму: «Лютов совместно с Бернаром провели операцию по скоростному фотокопированию закрытого сборника, подготовленного Бишопом по заказу немецкого концерна. Сборник получен утром 23 марта от доверенного лица Бишопа - Кемпа, и возвращен через два часа».
Вот так в несколько строк уместилась сложнейшая, поистине историческая операция, проведенная парижской резидентурой. В Центр ушел совершенно секретный научный сборник - плод трудов американских ученых.
Как ученый и бизнесмен Бернар понимал важность не только документальной информации, но образцов.
«За последние месяцы, - сообщал Виктор Любимов, - Бернар в соответствии с заданием передал целый ряд образцов и письменных документов к ним по производству твердых топлив. Среди них - образцы порошкового, гранулированного алюминия и ответы на вопросы наших специалистов по его характеристикам и производству; описание компонентов твердого топлива для МБР «Минитмен» и письменная информация о карборанах фирмы «Тиокол»; образцы исходных материалов для твердого топлива, используемого в МБР «Полярис» и «Минитмен».
Американский научный сборник, письменные материалы, компоненты ТТ оценивались в Центре неизменно, как «весьма ценные» или «ценные».
…В августе 1965 года, из Парижа неожиданно пришло сообщение, в котором, в частности, сообщалось: «Бернар тяжело болен. Басов с соблюдением мер предосторожности посетил его дома. Бернар был рад визиту и сказал, что ждал его.
Он поблагодарил за предложенную помощь медикаментами. От денежной помощи отказался и попросил навестить его еще раз дней через десять. Положение Бернара очень тяжелое - рак печени. С постели он не встает».
2 ноября в Москве приняли шифрограмму: «24 октября в Париже скончался Бернар. Похороны состоялись 27 октября. Басов посетил жену Бернара, выразил соболезнование и готовность оказать помощь. Жена поблагодарила за участие и заботу о Бернаре в последние недели его жизни».
Так ушел из жизни большой друг нашей страны.