Как великий поэт переиначил знаменитую молитву Великого поста

С 3 марта у православных идет Великий пост - время покаяния. В эти дни в храмах звучит знаменитая "великопостная" молитва святого Ефрема Сирина, любимая молитва Пушкина. Сегодня она поможет нам узнать, в чем каялись святой IV века Ефрем Сирин и наш великий поэт. Какие качества души губительны для человека, и мы должны от них избавиться. А какие важны, потому что в них залог нашего спасения.

Преподобного Ефрема Сирина - святого IV века современники называли "сирийским пророком" и "сирийским соловьем" - за множество молитв, прозаических и стихотворных богословских трудов. Сам подвижник веры считал, что "слова, которые не святы, суть звук и звон". Лучшее доказательство тому - наследие преподобного Ефрема Сирина, пережившее века. А это целых шесть томов.

Но, конечно, самое известное творение монаха - молитва, получившая его имя: покаянная молитва Ефрема Сирина. Начиная с Масленицы и заканчивая средой Страстной недели, этот шедевр раскрытого перед Господом сердца ежедневно звучит в наших храмах. Церковнославянский перевод молитвы был сделан очень рано - творения святого были известны нашим предкам уже с 60-х годов XI века. Лингвисты отмечают: безымянному переводчику молитвы на церковнославянский удалось сохранить ее удивительную емкость, глубину, ритмику.

Безусловно, строгая красота и ясность, с какой в молитве обозначены свойства и состояния человеческой души, не могли оставить равнодушным и поэтический гений Пушкина. Хотя дело тут не только в идеальности формы. И даже не в универсальности болезней, поражающих душу каждого, о которых говорится в молитве, нет. Покаянная молитва святого Ефрема Сирина оказалась созвучна душевному состоянию Пушкина. И в своем стихе, который поэт так и назвал - "Молитва", Александр Сергеевич рассказывал о глубоко личном. В советское время стихотворение было принято называть по его первым строчкам - "Отцы пустынники и жены непорочны..."

Известна точная дата написания "Молитвы". 22 июля 1836 года. За полгода до смерти поэта. И знание этой даты проливает свет на то, чем жил Пушкин, чего жаждал в эти последние месяцы жизни.

А дальше интересный момент. Смотрите, "великопостную" молитву святого Ефрема Сирина последний раз в году читают в храмах в Великую среду Страстной недели. В 1836 году Великая среда приходилась на 25 марта. Как считают пушкинисты, Великий пост и вся Страстная неделя 1836 года была для поэта особой - мучительно умирала от неизлечимой болезни его мать. Эти тяжелые дни сблизили поэта с Надеждой Осиповной. Известно, что в Великий пост Александр Сергеевич приходил в храм, молился, думаю, не будет большой дерзостью предположить, что это были и молитвы покаяния, и молитвы о матери.

29 марта 1836 года, в день Светлого Воскресения Христова, Надежда Осиповна скончалась. Поэт тяжело переживал утрату, сам сопровождал гроб в Михайловское. И вот через четыре месяца после кончины матери Пушкин создает переложение покаянной молитвы святого Ефрема Сирина. Почему именно 22 июля? Вероятно, в память о маме и о тех тяжелых и покаянных днях Великого поста 1836 года. 21 июня- дата рождения Надежды Осиповны, и в 1836 году этот день впервые отмечался как день ее поминовения. Из письма Пушкина к его лицейскому товарищу Михаилу Яковлеву известно, что 9 июля семья еще носит траур по усопшей. И вот 22 июля из-под пера гения выходят строки признания:

Отцы пустынникии жены непорочны,Чтоб сердцем возлетатьво области заочны,Чтоб укреплять его средьдольних бурь и битв,Сложили множествобожественных молитв;Но ни одна из них меняне умиляет,Как та, которую священникповторяетВо дни печальныеВеликого поста;Всех чаще мне она приходитна устаИ падшего крепит неведомоюсилой.

Первая часть стиха предваряет само переложение молитвы. Интересная деталь: первоначально в тексте вместо слов "отцы пустынники" стояло "святые мудрецы". Но потом поэт конкретизирует "мудрецов", уточняя, что это были святые монахи-отшельники - "отцы пустынники".

А вот слова "жены непорочны", скорей всего, навеяны празднованием в честь святой Марии Магдалины, его во времена Александра Сергеевича отмечали как раз 22 июля. У Пушкиных праздник стал семейным - сначала это были именины покойной бабушки поэта - Марии Алексеевны Ганнибал, а с 1832 года именины его старшей дочери - Марии. Но самое важное в этом поэтическом вступлении - это признание Пушкина. Признание в любви к знаменитому "великопостному" молению.

И теперь самое время обратиться к оригиналу - покаянной молитве святого Ефрема Сирина. Она небольшая, в ней нет никаких особенных просьб. По сути, она состоит из трех частей. Сначала идет наше обращение к Богу, причем это обращение хоть и краткое, но полно смирения - "Господи и Владыко живота моего" (то есть Господи и Владыка моей жизни). Дальше излагается, от чего бы человек желал освободиться, затем перечисляется то, чего мы бы хотели достичь - тех духовных даров, которые мы просим у Бога. Заканчивается этот эталон покаяния призывом: "Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего..." (Господи, Царь, дай мне дар видеть мои прегрешения и не осуждать брата моего!)

"Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь".

А теперь самое интересное! Как переложил поэт древнюю молитву, в чем он видел главные (свои?) прегрешения?

Владыко дней моих!Дух праздности унылой,Любоначалия, змеисокрытой сей,И празднословия не дайдуше моей -Но дай мне зреть мои,о Боже, прегрешенья,Да брат мой от меня не приметосужденья,И дух смирения, терпения, любвиИ целомудрия мне в сердце оживи.

Начнем с того, что у святого Ефрема Сирина десять прошений, а у Александра Сергеевича девять. Пушкин объединяет два греха - праздность и уныние, превращая мрачный дух уныния, являющийся смертным грехом "ненадеяния на милость Божью", всего лишь в прилагательное "унылый". Богословы считают: тут явное сужению нравственно-аскетического смысла, к тому же не всякая праздность уныла, чаще она бывает заполнена веселостью.

Зато как точен Пушкин, когда просит Господа избавить его от "любоначалия, змеи сокрытой сей", то есть от любви властвовать, быть в центре всего и вся! Какая точность метафоры! Ведь страсть к любоначалию - это внешнее проявление гордыни, которая часто живет в нас скрытно или даже маскируется под добродетель. Например, под заботу о других, легко превращающуюся в диктат. Пушкин остро подмечал в людях стремление властвовать, с горечью восклицая: "Чины сделались страстию русского народа".

А дальше поэт меняет последовательность прошений. У святого Ефрема Сирина просьбы о дарах добродетелей идут по нарастающей. "Дух же целомудрия (дух целостности, чистоты души), смиренномудрия (дух сознания своего несовершенства, понимания того, что все, что тебе дано, дал Господь), терпения и любве даруй ми, рабу Твоему". И только после просьбы о даровании этих главных, корневых добродетелей, святой заключает: "Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего".

То есть дар видеть свои прегрешения и не осуждать другого - финален. Он как сторожевой, не позволяет пасть даже тем, кто достиг высот! Это важный момент. А вот Пушкин подчеркивает значимость дара видеть свои прегрешения тем, что ставит это прошение раньше, чем просьбу не даровать, нет, "оживить" в нем "дух смирения, терпения, любви и целомудрия..." Есть над чем задуматься.

Продолжение следует.