Как полковник юстиции Александр Драбкин стал биробиджанским Бабелем
В советское время за принципиальность его едва не исключили из партии - отделался строгим выговором с занесением в учетную карточку. Спустя годы принципиальный Александр Драбкин стал одним из лучших криминалистов Дальнего Востока, раскрывая самые тяжкие и резонансные преступления. А еще бывший прокурор прекрасно владеет словом: он автор литературных сборников захватывающей прозы и душевной лирики.
У него есть редчайший талант - всех влюблять в родной Биробиджан, который сам искренне любит.
Вкус хлеба
Полковник юстиции, бывший прокурор Биробиджанского района Александр Драбкин за полтора часа экскурсии так увлекательно рассказывает о родном городе, построенном на болотах еврейскими первопоселенцами, что поневоле проникаешься глубокой симпатией и уважением к тихому провинциальному Биробиджану.
- Вот здесь был ресторан "Восток", где работал знаменитый повар дядя Яша Блехман, это он придумал знаменитый "Шницель по-биробиджански". А этот забор остался от камерного еврейского театра "Госет", театр закрыли в 1949 году по телеграмме Сталина. Так тогда боролись с космополитизмом, - говорит Александр Леонидович.
К слову, бытового национализма в столице еврейской автономии не было никогда.
- За одно только слово "жид" у нас сразу били морду, - признается бывший прокурор.
В глубине ухоженного двора на улице Ленина белостенная синагога и здание еврейской общины "Фрейд", а метров через сто на противоположной стороне улицы - золотые купола православного храма.
У входа в общину мемориальная доска Льву Григорьевичу Тойтману, легендарному фронтовому снайперу и первому председателю общины. Драбкин, вернувшись с похорон фронтовика, написал пронзительное четверостишие:
"Он лежал в костюме новом,в украшении седин.Бывший снайпер дядя Левабыл кощунственно один.Встал бы он, сказал ребятамизумительную речь:"дети, спрячьте автоматы!От кого меня беречь?..".
… Александр отчетливо помнит себя маленьким мальчиком. В доме топилась печка, на стенках плясали огненные "зайчики" печного жара, а маленький Саша хотел кушать. Нет, они не голодали, но просто в тот вечер в доме не было еды. Мама принесла от соседей кусок хлеба, намазанный солоноватым маргарином. Тот восхитительный вкус хлеба он помнит по сей день.
Он рос интеллигентным, немного застенчивым еврейским мальчиком, носил очки, играл на баяне. Когда понял, что в мальчишеских потасовках не может постоять за себя, пошел заниматься в секцию бокса.
Срочную службу Саша Драбкин проходил в советском стройбате, эти два года он называет "университетом".
Что касается настоящего университета: он дважды поступал на юридический факультет, и оба раза не проходил по конкурсу. Во Всесоюзного юридический институт поступил с третьей попытки. Характер.
Работал токарем на Биробиджанской швейной фабрике, всегда понимал и чувствовал слово. Возглавил фабричный комсомол, быстро дошагал до кресла второго секретаря райкома комсомола. Он без труда бы дошел и до более высоких кресел, но помешал характер.
"Не могу. Потому-что я мужчина…"
Однажды Александр поехал в командировку в одно из сел района, ехал в одном "Уазике" с дамой, которая управляла всем идеологическим фронтом райкома партии. На обочине стоял продрогший школьник, мальчишка просил подвезти до родного села. Чистосердечно сказал: что опоздал на автобус, а портфель остался в школе.
Партийная дама велела водителю ехать дальше, добавив: "Нечего всяких бродяг в машину брать…"
Коммунист Драбкин вскипел: "Таких коммунистов расстреливать надо…". Скандал случился выше неба. Драбкина предлагали исключить из партии, в советское время более строгим наказанием мог быть только расстрел. Но после долгих дебатов ограничились строгим выговором с занесением в учетную карточку.
У Драбкина был компромат на обидчицу, но он им не воспользовался по одной простой причине: "Я мужчина, и этого сделать не могу".
Спустя пару недель возле него, безработного и вышибленного системой, притормозила черная "Волга" главного редактора областной газеты "Биробиджанер штерн" Леонида Школьника.
- Ну?..,- глубокомысленно спросил он Александра.
- Никуда не берут на работу, - честно ответил он редактору.
- Выходи работать в редакцию, - лаконично ответил главред.
- Я не знаю идиш, что мне в газете делать? - ответил растерянный Драбкин.
- Переводчики помогут, а сам будешь учить язык, - резюмировал его визави.
Так началась его журналистика. Александр Леонидович писал свои материалы сердцем. Его публикации узнавали по первым строчкам. В областной газете и проснулся его писательский талант.
Два инфаркта и кома
Прокурор Еврейской автономной области носил генсековскую фамилию Брежнев. Он заметил журналиста Драбкина и пригласил его на работу. По его публикациям не раз вобуждались уголовные дела.
Начальство предполагало, что он возглавит пресс-службу, а жизнь вывела его в криминалисты. Он стал старшим следователем прокуратуры. Десятки кровавых, часто совершенно звериных убийств были раскрыты при его непосредственном участии.
Александр Леонидович ходил в морг на вскрытие трупов, читал учебники по судебной медицине и криминалистики, вникал в мельчайшие детали.
Вспоминает, что дважды как государственный обвинитель просил в суде высшую меру для преступников. По сей день саднит сердце, когда вспоминает, как не хватило доказательств упрятать за решетку отъявленного мерзавца за тягчайшее преступление.
- Мы тогда не были так технически оснащены, как сегодняшние следователи. Но тот негодяй за другое преступление "ушел" на долгие десять лет с моей легкой руки, - говорит Александр Леонидович.
Правоохранительной службе он отдал 22 года. Горел на работе и, по его признанию, чтобы не сойти с ума, стал писать стихи. Они у него талантливые, сердечные, часто с щемящей грустинкой, как шелест осенних листьев.
У полковника юстиции после ухода на пенсию в анамнезе два тяжелых инфаркта и две недели комы. "Выстрелили" его рубцы на сердце, полученные на прокурорско-следственной работе.
У Александра Леонидовича в Израиле похоронена любимая мама, там живет брат. Он обладатель израильского гражданства, но уезжать на землю обетованную не хочет.
- Понимаешь, я безнадежно болен Биробиджаном, - признается он.
Идиш, мама и любовь
Он помнит любимый город, когда на его улицах звучал идиш, знает вагон смешных и не очень баек из ушедшей жизни времен здешнего еврейского счастья. Его мама Рива Яковлевна была первой рассказчицей еврейских историй. В красках и лицах передавала образы и сюжеты городской жизни.
"Ви ко мне пердете, я вас ракомдую в члены ВКПб", - от подобных хохм народ рвал животы и просил пощадить паузой.
Александр Леонидович убежден, что Биробиджан - это результат любви. И какой любви!
- Люди со всей планеты приезжали его строить. Палаток не было, первый эшелон с переселенцами выгрузили под открытое небо. Болота осушили и построили Биробиджан! - горячо рассказывает Драбкин.
Город - это не дома и не улицы. Город - это люди. Большинство из его друзей и ровесников разъехались по стране и миру. Он часто звонит в Израиль, ездит в гости к брату - и на поклон к материнской могиле. Но уезжать из своего Биробиджана не хочет:
- Я очень люблю этот город, тут дети, маленькое чудо - внучка. Как можно это все оставить?
На мой вопрос, чего ему хочется от жизни, Драбкин ответил не задумываясь: "Мира в России и в Израиле".
Он, опытнейший криминалист, просился на СВО .
- Там молодые парни из Следственного комитета работают. Мой опыт им бы точно не помешал, - замечает он.
Полковник юстиции Драбкин звонил в родной Следственный комитет, просился в гущу борьбы. Там спросили возраст и отказали.
… Вот такой он, биробиджанский Бабель, Александр Драбкин. Если вы его встретите на улице, узнаете сразу. Бородатый, в интеллигентных очках, с умным прищуром глаз. Он часто гуляет по улицам родного города. Шагает с наслаждением, всей душой ощущая радость от жизни в небольшом дальневосточном городе.
Справка "РГ"
Александр Драбкин родился в 1957 году, полковник юстиции, почетный житель Еврейской автономной области, член Союза писателей России. Автор книг с очень говорящими названиями: "Песни моих улиц", "О чем помнила моя мама", "Зачем мне это все…", "20 лет в условиях неочевидности", "Ох уж эти евреи…". "Городок говоривший на идише". Пишет о прошлом и настоящем Биробиджана, о его людях, любви к малой родине и еврейской культуре. Готовится к изданию его новая книга "Пройдемте, тут недалеко…". Преподает криминалистку в Приамурском государственном университете имени Шолом-Алейхема.