Звезда Голливуда: рассказ о выдающемся деятеле кино с самарскими корнями. Часть I
На голливудской "Аллее славы" в категории "Кино" есть звезда с именем Грегори Ратофф. Установили ее в 1960 году в числе первых 1 500 имен знаменитостей, внесенных на аллею в самом начале ее существования. Выдающийся актер, режиссер, продюсер и один из первых "интеграторов" европейского стиля в американское кино, Ратофф заслужил признание не столько кассовым успехом, сколько вкладом в индустрию. Он помог привезти в Голливуд Ингрид Бергман, снимал коммерчески успешные и артистически сильные фильмы, работал на студиях 20th Century Fox и MGM. В мировую историю кино и шоубизнеса он вошел под именем Грегори Ратофф, в публикации о русском кинематографе и театре начала ХХ века как Григорий Васильевич Ратов. А в Самаре, где наш герой родился, его звали Георгий Ратнер или по-семейному Гирш. Самара В Самаре сохранились два памятника архитектуры, связанные с семьей будущей голливудской звезды. Это доходный дом на улице Некрасовской, 62 (на фото), принадлежавший его матери, и особняк на улице Алексея Толстого, 30, который перед самой революцией купил у Субботиных дядя героя нашего рассказа Давид Гиршевич Маркисон. В 1896 году самарский купец Гирш Маркисон выдал замуж свою дочь Иту за Биниомина Мордковича Ратнера, а в 1897 году в их семье родился сын. Мальчику дали двойное имя - русское Георгий и еврейское Гирш в честь деда. Видимо, получив хорошее приданое, семья Ратнер перешла из мещанского сословия в купеческое. Главой семейства стал дед, Мордко Биниоминович. В 1904 году Ратнеры приобрели красильное заведение и открыли фабрику по производству синьки для белья. Дело оказалось успешным. В 1906 году они за 1 500 рублей купили дом Карла Андреевича Клодта на Алексеевской улице, рядом с усадьбами Субботина и Алабина. В 30-х годах ХХ века на месте этих домов построили "Радиодом" (улица Красноармейская, 17). А в 1910-м архитектор Клейнерман спроектировал по заказу Ратнеров доходный дом на нынешней Некрасовской, украсив ворота вензелем с первой буквой фамилии владельцев. В 1910-1911 годах в купеческой семье 73-летнего Мордко Ратнера числилось 20 человек. Кроме деда, отца, матери, трех братьев и сестры Георгия в нее были записаны сноха и невестка главы семейства и их многочисленные дети. Дело в том, что для проживания вне черты оседлости иудеям нужно было иметь университетское образование или принадлежать к купцам первой гильдии. Санкт-Петербург В 1914 году Георгий Ратнер окончил самарскую гимназию и поступил в университет на факультет правоведения. В столицу, только что переименованную в Петроград, перебрались и его родители с младшим братом. Поселилось семейство в доходном доме Гесселя на Невском проспекте, 95. Кроме занятий в университете Георгий стал посещать театральную студию. Именно тогда он взял себе псевдоним Григорий Ратов. В театре он дебютировал в роли лакея в пьесе Островского "Бешеные деньги". В 1916 году Ратова мобилизовали в армию, а после окончания Первой мировой войны он оказался в Германии. Берлин. Первые шаги к славе В Берлине к Григорию Ратову пришло первое артистическое признание. К концу 1919 года немецкая столица стала своеобразным центром русской эмиграции - там проживало около 7 тыс. наших соотечественников. В этом культурном вихре и начал формироваться талант Ратова как актера и театрального организатора. В 1920 году одним из главных центров притяжения для публики стал театр "Шалаш русского актера", который, как писала газета "Голос эмигранта", "обосновался в помещении ресторана при Theater des Westens и носил характер театра миниатюр с отдельными выступлениями и отрывками, на самодельной сцене, в примитивных декорациях". В труппу театра вошел и Ратов - вместе с собственным комическим хором он быстро завоевал симпатии зрителей. В то время этот жанр был очень популярен в России, пародийные хоровые коллективы выступали в ресторанах и кабаках с неизменным названием "Братья Зайцевы" и ставшей шлягером песней "Мама, мама, что мы будем делать?". Вечера в "Шалаше" пользовались небывалым успехом, и вскоре по инициативе Ратова на его месте открылся "Дом артиста" - кабаре-театр, ставший настоящим очагом русской культурной жизни в изгнании. Первые спектакли нового заведения прошли с аншлагами, а сам Ратов утвердился не только как талантливый исполнитель, но и как человек с организаторской жилкой. В декабре 1920 года эмигрантская газета "Руль" писала: "Берлин. Открылся театр-кабаре "Дом артиста", участниками которого стали художник Б. Григорьев и актеры Г.В. Ратов, Б.Ф. Раневский, Г.А. Кроль, Л. Потехина, А. Александровский (Алекс Аллин), Л. Лидина, М. Волжанин и другие". Берлинский период стал театральным и кинематографическим началом творческой биографии Ратова. Там он познакомился с выдающимся русским режиссером немого кино Петром Чардыниным. Именно он пригласил молодого артиста сниматься в своем фильме "Человек-зверь" по роману Эмиля Золя, выпущенном в 1921 году студией Maxim-Film. Тогда же, в кинотеатре Tauentzien Palast, состоялась премьера другой картины Чардынина - "Дубровский", в которой Ратов также сыграл одну из ролей. Это был фильм, полностью созданный русскими эмигрантами - от актеров и статистов до постановщиков. Так состоялся дебют Григория Ратова в кино, положивший начало его пути в мировую кинематографию. Париж В 1922 году Ратов отправился с театром на гастроли по Европе. К тому времени его семья покинула Россию и перебралась во Францию: мать и братья обосновались в Париже. В Самаре, в доме Ратнеров, в квартире №3 на улице Предтеченской, 68 осталась лишь одна представительница некогда большой купеческой семьи - Ольга. После революционных потрясений она, судя по архивным данным, была последней, кто продолжал жить в родном городе. В Париже Ратов выступал в концертах вместе с бывшим солистом Мариинки Александром Давыдовым и оркестром Самуила Покрасса. В 1923 году Ратов женился на ученице Мейерхольда, русской актрисе Евгении Леонтович. США Молодожены вместе с театром Кузнецовой-Бенуа от-правились на гастроли в Америку. В те годы "Летучая мышь" Никиты Балиева имела огромный успех и в Европе, и в США. Многие русские эмигрантские труппы пытались копировать стиль и манеру этого популярного театра-кабаре, но подражателей, как правило, ждал провал. Эта учесть постигла и наших гастролеров. Труппа распалась, несколько человек, в их числе и Ратов с Леонтович, решили остаться за океаном. Ратов получил роль второго плана в бродвейском спектакле "Время цветения". У него было всего несколько реплик, которые он старательно вызубрил на английском. Леонтович работала в кордебалете и мимансе. По вечерам Ратов, теперь уже именующий себя Грегори Ратофф, изучал английский, переводя газеты со словарем. Благодаря близкому знакомству с известным нью-йоркским продюсером Ли Шубертом Ратов смог устроить свою жену в другой спектакль. Он даже решился на авантюру - выкрал текст пьесы, чтобы Евгения могла выучить роль на английском и произвести впечатление на Шуберта своим чтением "с листа". Этот трюк сработал, Леонтович получила роль. В прессе появились восторженные отзывы критиков. Актрисе даже присудили престижную бродвейскую награду - бриллиантовые часы на браслете. Так началась их новая жизнь в Америке. В 1931-м началась голливудская карьера Ратова, о которой мы расскажем во второй части. Продолжение читайте в номере "Волжской коммуны" (12+) 25 апреля 2025 года.
