Календарь поэзии: Весенние заметки из Михайловского

Весною, когда в Михайловском начинается все заново и люди выходят на волю...

С.С. Гейченко. У Лукоморья

Апрель в Пушкинском заповеднике - санитарный. На две недели вплоть до Пасхи музеи закрываются.

Что же происходит здесь в эту пору?

А происходит, быть может, самое важное - заповедник набирается сил. Отдыхают истоптанные тропинки парков и половицы усадеб Михайловского, Тригорского и Петровского.

Сотрудники заповедника чутко, как врачи, вслушиваются в состояние всех экспонатов, ступенек и комнат.

Сокровенное торжество происходит тем временем в парках и лесах: заповедник принимает сотни и тысячи перелетных птиц. По невидимым с земли небесным тропам сюда стремятся серые цапли и белые аисты, царственные лебеди и махонький королек.

Нынче их ждало испытание - за десять дней до Пасхи Пушкинский заповедник замело снегом. В полдень 9 апреля началась такая метель, что я с трудом поднялся к могиле Пушкина в Святогорском монастыре.

В парках сотрясались от ветра тонкие, как свечи, сосны, гнулись ели, летали шишки и ветки, укутанные в тонкое кружево серебристого лишайника.

Только Уединенный Дуб в Тригорском недвижно взирал на разгулявшуюся стихию.

А ночью ударил мороз. На прудах образовалась шуга, а за ней и лед. Несчастная утка, уже приготовившаяся стать мамой, заковыляла к Пушкину - нашла приют у крыльца его дома, зарылась в прошлогодние листья.

Утром она косила из-под куста умоляющим глазом, а сотрудники заповедника успокаивали: "Сиди-сиди, кто ж тебя тронет... Все мы тут за пазухой у Пушкина..."

Наверху гудит воздушный океан. По верхушкам леса проносится ледяная волна, осыпающая ночной снег. А у земли тихо, укромно. Голубые пролески приветливо выглядывают из-под снега, веруя, что он растает. Синицы и дрозды, зорянки и скворцы, зеленушки и гаечки храбро пробуют голоса, отгоняют нежданную стужу, зовут ласточек-подружек - те еще где-то в пути.

И - брызгает солнце. По краям крыш вырастают сосульки. В полдень уже звенит капель.

И как-то особенно, как в первый раз, читаются пушкинские строки на табличке, давно вросшей здесь в пейзаж:

Я был рожден для жизнимирной,Для деревенской тишины...

Душа невольно подчеркивает слово "мирной". Идешь дальше, а там: "Поместья мирного незримый покровитель..." Опять о мире! Ранее это слово ласточкой пролетало мимо сознания. Мы и не замечали мирного устроения жизни. Так человек, с рождения живущий в пушкинских Святых Горах, не замечает, сколь дивен воздух, которым он дышит...

Когда Семен Степанович Гейченко, демобилизованный по ранению, приехал сюда в апреле 1945 года, здешние старики сказывали: "У ласточки две песни: одна о том, что самое доброе на земле - мир, а другая - "в нашем доме все сусеки хлебом подзасыпаны..."

До полных сусек ох как было далеко. Гейченко поначалу жил в землянке - все постройки были сожжены.

Все, что мы видим сегодня в Пушкинском Заповеднике, воскрешено из пепла Семеном Гейченко и его помощниками.И кажется, что даже небо здесь с любовью отреставрировано - такое оно чистое, промытое до ослепительной синевы.

Пушкинское небо.!..

Чтобы побыть под ним, люди едут сюда и в санитарные дни, но не туристами, а паломниками - одни в одиночестве, другие - с близким другом, а кто-то - семьей.

Вон побелевшим за ночь полем пробираются молодые родители и трое детей. Двое еще в колясках, третий шагает впереди - очевидно, знает дорогу. Отец с матерью еле выталкивают коляски из мокрого снега.

Наконец, выруливают на расчищенную дорогу, подходят к усадьбе, и я слышу, как старший мальчик торжественно объявляет: "В этом доме живет Пушкин!"

- И сейчас живет?! - изумляется запыхавшийся отец.

- Да! Только он ушел погулять, - объясняет сын, - давай его подождем, как мы тогда ждали...

Тут я понял, в чем счастье Пушкинского заповедника и для детей, и для взрослых - оно в неизменности.

Отсюда можно уехать, не опасаясь, что, пока ты будешь вдали, здесь одно сломают, другое застроят, третье загородят банерами с рекламой.

Человеку, чтобы не потерять себя в жестоком хаосе, необходимы такие вот незыблемые, как Истина, места. Только так можно хоть один день побыть в жизни вечной.

"Давай его подождем, как мы тогда ждали..."

Даты

80 лет назад, 23 апреля 1945 года, Президиум Академии наук СССР вынес решение о плане восстановления Пушкинского заповедника и назначил его директором С.С. Гейченко.

60 лет назад Семен Степанович окольцевал скворца, вырезав на колечке: "СССР, Пушкин. Михайловское, 24 мая 1965 года". На другой год он получил письмо от болгарских школьников. Они сообщили Гейченко о том, что михайловский скворец попал в сети юных орнитологов, но был ими выпущен на волю. Весною он снова явился в свои пушкинские края.

Сердце птицы

Из рассказов Семена Степановича Гейченко

Птицы хорошо отличают доброго человека от злого.

Пушкин был добрый и доверчивый человек и не мог не любить птиц, и они не могли не быть доверчивы к нему.

...В Михайловском все испокон веков. И в этом неповторимость сегодняшнего заповедного места. Куда бы вы ни пошли, всюду птица - добрая, доверчивая к тем людям, для которых Пушкин и все пушкинское священно и неприкосновенно.

Временами к птицам Михайловского приходит лихо. Оно бывает разное. Иной раз всю зиму настоящей зимы нет. Она проходит без морозов и снегов. Весна наступает рано, поэтому и птицы с юга прилетают рано. И вдруг весеннюю благодать рушат холода и снегопады... Когда бывает особенно холодно, я приоткрываю окна в сенях и в одной из теплых комнат, чтобы дать возможность закоченевшим пичугам залететь и обогреться. Мне всегда кажется, что в сердце птицы живет благодарность человеку за то, что он помог ей пережить суровое время.

Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru