Ровно 40 лет назад в СССР началась борьба с пьянством — власть дала старт знаменитой антиалкогольной кампании. С одной стороны, она привела к вырубке виноградников и расцвету самогоноварения, с другой — к снижению преступности и росту рождаемости. Сами же россияне считают, что сухой закон принес больше пользы, чем вреда: в 2009 году эту точку зрения поддерживало более половины населения. Хотя Михаил Горбачев по прошествии лет признавал серьезные ошибки при проведении кампании. Как выживали и выпивали советские граждане в разгар борьбы с пьянством — в материале «Ленты.ру». 7 мая 1985 года ЦК КПСС принял постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», борьбу с которыми высший партийный орган рассматривал как «социальную задачу большой важности». Как признавали составители документа, в СССР проблема пьянства и алкоголизма к тому моменту (то есть к началу перестройки) обострилась, а производство и продажа водки и других спиртных напитков не только не сократились, как это предусматривалось постановлениями 1972 года, а предательски существенно возросли.

«Пьянство приобрело распространенный характер, — констатировали авторы постановления. — Оно проникло во все слои нашего общества. Этому пороку подвержена часть коммунистов, комсомольцев, руководящих работников. Особую тревогу вызывают проявления пьянства и алкоголизма среди женщин и подростков».

Там же говорилось, что принятых ранее усилий для искоренения пьянства недостаточно, и требуются новые, куда более радикальные меры. Их и предлагал ЦК КПСС в своем постановлении. Прежде всего — запретить продажу алкоголя людям до 21 года. Дальнейшие события развивались очень быстро и решительно. Пройдет всего несколько лет, и одни проклянут генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева за повальную вырубку виноградников, другие (прежде всего, женщины) скажут ему спасибо за то, что введением сухого закона спас жизни их мужьям — лидер державы получит не одно благодарственное письмо.

В тот же день, ровно 40 лет назад, вышло постановление Совета министров СССР «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения». Чтобы вырвать население, и особенно молодежь из лап зеленого змия, планировалось увлечь людей общественно-политической жизнью, творчеством, пробудить у них интерес к художественной самодеятельности, искусству, физкультуре и спорту. Свободное время они должны были проводить в кинотеатрах, домах культуры, клубах и библиотеках, которые предполагалось построить в 1986-1990 годах, а не в кабаках и подворотнях. Правительство также поручало органам власти на местах развивать сети чайных и закусочных, кафе с безалкогольными напитками, пропагандировать семейный отдых. За ближайшую пятилетку в СССР должны были появиться новые лечебно-трудовые профилактории, наркологические кабинеты и амбулатория для помощи алкоголикам. Водка и другой крепкий алкоголь отныне могли продаваться только в обособленных специальных отделах продуктовых магазинов. Реализация спиртного вблизи предприятий и строек, учебных заведений и общежитий, больниц и вокзалов категорически запрещалась. 16 мая 1985-го Президиум Верховного Совета СССР выпустил указ «Об усилении борьбы с пьянством». Под запрет официально попадало изготовление или хранение самогона, чачи и другого кустарного алкоголя. Если это делалось на продажу — грозила тюрьма до двух лет. Еще один запрет касался спекуляции водкой и мог привести к штрафу на 50-100 рублей с конфискацией алкоголя. Указ вступал в силу с 1 июня, так что все, кому это было важно, имели возможность подготовиться к новым реалиям. Что говорили о сухом законе Михаил Горбачев и Егор Лигачев По утверждению главного инициатора антиалкогольной кампании Егора Лигачева, за предшествовавшие сухому закону 20 лет производство и потребление спиртных напитков в СССР, равно как и доходы в бюджет увеличились в четыре раза. С другой стороны, выросли преступность и заболеваемость из-за чрезмерного употребления алкоголя. То есть если продажа водки приносила государству пять миллиардов рублей в год, то прямые убытки из-за пьянства населения оценивались в 30 миллиардов. Вытрезвители работали денно и нощно и все равно не справлялись. Продолжительность жизни мужчин между тем неумолимо сокращалась. Специальная комиссия Политбюро по борьбе с пьянством возникла еще в 1983 году, ее возглавил председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Михаил Соломенцев, который не пил, не курил и вел здоровый образ жизни. По данным Лигачева, которые он обнародовал в своих мемуарах, борьба с пьянством дала положительные результаты: преступность снизилась на 25 процентов, упала смертность, выросла рождаемость (в 1986-1987 годах на свет появилось на 500 тысяч детей больше, чем обычно). Мужчины теперь стали жить в среднем 70 лет. Согласно подсчетам ученых, за период действия сухого закона в СССР не умерли 1,38 миллиона человек. В 1987-м на женщину приходилось 2,2 ребенка. С другой стороны, сам Горбачев за несколько лет до своей кончины назвал антиалкогольную кампанию в том виде, в котором она была проведена, — ошибкой. По мнению тогдашнего лидера, она привела к перехлестам с закрытием магазинов, появлению огромных очередей, острому дефициту сахара из-за роста самогоноварения и т.д.

«Пусть за семь, пусть хоть за восемь — все равно мы пить не бросим»

Георгий Калянов, профессор: Так уж получилось, что водка всегда играла в жизни нашего народа важную роль. В начале 1980-х, еще при Брежневе, ее стоимость начала расти, народ реагировал на это разными прибаутками.

«Пусть за семь, пусть хоть за восемь — все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу, нам и десять по плечу. Если будет больше — сделаем как в Польше. Если будет 25 — будем Зимний брать опять».

Видите, до сих пор не забыл! Когда-то на проспекте Калинина, ныне Новый Арбат, было культовое кафе «Валдай». [После принятия указов о борьбе с пьянством] мы пошли туда с другом, взяли и своих жен. Спиртным уже не торговали, но мы захватили две бутылки водки с собой. Официант нам сказал:

«Ребята, вы только на стол на ставьте».

Мы наливали из-под полы и чудесно посидели. К началу танцев успели все выпить. Так тогда делали все.

Где доставали? Во-первых, тогда ввели талоны на водку. Отоварить их, правда, было непросто. Хорошо, если имелся блат. Выдавали талоны на дефицитные товары по месту жительства. Что касается водки, то на человека полагалось две бутылки в месяц. Во-вторых, оставались магазины, где продавали алкоголь. Помню один такой в своем районе — маленький, с отдельным входом. К открытию там всегда была толпень, все лезли. Сцены из этого лабазика до сих пор перед глазами: к тетке-продавщице тянутся руки с деньгами, она по ним бьет, дорвавшиеся судорожно хватают бутылки. Когда наконец возьмешь, хрен еще выберешься оттуда. Открывали магазин в 11.00. А работал он не по графику, а пока не закончится «продукт». Как правило, все раскупали быстро. Тамошние давки я запомнил на всю жизнь. На улице Строителей недалеко от метро «Университет» находилось заведение, которое в народе называли Дом водки. Очередь туда была длинная и шла как в мавзолей, но никогда не стояла. В общем, везде существовали какие-то места, где почему-то «было». Еще вспоминается, что при очередях был развит бизнес: отстегни, и я тебе без очереди возьму. Занимались этим прикормленные люди, имевшие связь с магазином. Но все было по-честному, никакого кидалова. Ты давал деньги, он уходил и выносил то, что ты ему заказал. Правда, с наценкой. Если намечалась свадьба или поминки, можно было подать специальное заявление на дополнительную партию. Человек писал:

«Отпустите ящик на траурное мероприятие».

Про безалкогольные свадьбы я слышал, но сам никогда не видел. Скорее, это была показуха, которую нужно было подсветить в газетах и на телеке: вот, мол, как строго исполняется курс власти! Как и «безалкогольные» защиты [диссертаций] — это больше реклама, нежели характерный штрих эпохи. Все нормально справляли свои свадьбы. Наверное, отдельные идиоты все-таки были. Я женился как раз в декабре 1985 года. Каких-либо проблем со спиртным не припоминаю — все было, как полагается. Это гостиница «Москва», второй этаж. В целом же тогда не хватало не только водки. Каким-то чудом мне продали гигантский кусок осетрины, которой в магазине и близко не было. Это было событие! Хватило на два дня. Такие вот маленькие радости той эпохи. Людей забирали за распитие прямо с улицы? Ну так это не проблема безалкогольного периода. Пить в общественных местах нельзя было всегда. Исключение делалось на 9 мая. На Киевской была довольно известная пивная палатка. В День Победы [во второй половине 1980-х] мужики уселись с кружками прямо на лужайку. Менты ездили по кругу и следили лишь за тем, чтобы не открывали водку. А пиво — пожалуйста, пейте. Пили в то время много... Но не сказал бы, что проблема пьянства стояла на первом месте. Когда я пришел [работать] в свой НИИ, просто поражался великолепию: роскошное здание, ресторанная еда за копейки, библиотечный день. И — куча халявщиков [в штате], которые наукой и близко не занимаются: какие-то спортсмены, певцы... Треть института вообще ничего не делала. И так было везде. Низкая эффективность — настоящий бич того времени. В институте нам говорили: «Как раньше, гулять нельзя», но ничего особо не запрещали. Другое дело, молодого больше не посылали за добавкой. Ему же три часа там придется стоять. В то время все наловчились делать «стратегические запасы». И доставали из укромного места, когда требовалось.

У нас была «своя» турбаза в ближнем Подмосковье, прямо на бережку. Мы, комсомольцы, устраивали там субботники, чтобы подготовить домики [к летнему сезону] — а на самом деле ездили туда пить. Однажды командир отряда выдал нам премию астрономического размера — рублей 150! Мы закупились водкой и умудрились за вечер все выпить. Суррогат пили те, у кого не было денег. Порой это приводило к трагедии. Наш выпускник, мой приятель отравился суррогатным алкоголем и умер. Лучший алкогольный напиток того времени? Да все были не очень... А выбор зависел от компании, это мог быть и портвейн, и шампанское, и пунш.

«Час волка»

Андрей Тимин, пенсионер: Точно помню, что алкоголь пропал из продажи внезапно. Мне довелось видеть вырубленные виноградники под Ростовом. Мы, работники медицины, выходили из ситуации легко и изящно. Умели делать из паршивого спирта божественный напиток: требовался только активированный уголь, мед и грецкий орех. Как ни странно, этот набор можно было достать, несмотря не дефицит. Пить-то никто не прекращал. На выходе получался очень качественный, чистейший напиток цвета коньяка. Никакого похмелья! А в основном народ пил всякую гадость. Разве антиалкогольная кампания привела к какому-либо положительному эффекту? Нет, народ начал травиться низкопробной дрянью. На самом деле это была серьезная проблема: страну, которая пила много, поставили раком и оставили без выпивки. Тогда ведь употребляли гораздо больше, чем сейчас. Знаете, что такое «Час волка»? В 11.00 из часов Театра кукол имени Образцова открывался домик, в котором жил волк. Это служило сигналом: в тот момент открывался магазин. Я окончил институт в 1985-м, то есть указы о борьбе с пьянством принимались перед нашим выпускным. Не припоминаю, чтобы он был слишком «сухим». А затем началась работа в институте урологии, где сотрудникам полагалось три литра спирта в месяц для научных целей. Два литра, правда, забирала заведующая. Спирт был ходовой валютой. Так и жили.

Когда в 1991-м расписывался с женой, нам в ЗАГСе дали талоны на ящик водки (а также на костюм и ботинки). В каком-то подвальчике на Кузнецком мосту был распределитель: надо было приехать туда и получить свои законные 20 бутылок. За деньги, конечно. Зато по твердой цене и без переплаты. И это тоже — черта времени. Некоторые всерьез считают борьбу с пьянством одной из причин распада СССР. Так ли это, сказать не возьмусь, но госбюджет очевидно потерял немалые деньги. Вроде бы нигде, где вводили сухой закон, ничего путного не добились, кроме разгула преступности — вспомним Америку. У нас же расцвела спекуляция. Кто хотел горячительного и имел деньги, всегда мог купить у таксистов за две цены. Вообще не проблема! Так делали и мы, когда было надо. Таксисты той поры — народ общительный, бывалый, со связями. Всегда можно было выйти [на дорогу], махнуть рукой:

«Шеф, продай бутылку!»

То, что с 1985 года всех резко начали гонять [за распитие во дворах и парках] — ерунда. Так было всегда, просто для красного словца в культуре любят связать это [с антиалкогольной кампанией]. Я сам ходил в народной дружине и забирал пьяниц еще до всех указов. Помогали милиции, это засчитывалось за общественную работу.

«Оставалась одна лазейка — пиво»

Игорь Захаров, доктор экономических наук, профессор РАНХиГС: Требовалось ли в 1985 году решать проблему пьянства ускоренными темпами? Думаю, нет. В то время я был председателем правления районного потребительского общества. Откровенно говоря, ассортимент алкогольных напитков у нас был достаточно широкий, они занимали 14 процентов всего оборота. После принятия постановления ЦК КПСС и Совмина СССР «О борьбе с пьянством и алкоголизмом» была резко сокращена торговая сеть, время продажи алкогольных напитков. Потери оборота привели к появлению дефицита других товаров. Люди не могли больше тратить деньги на покупку спиртного в прежнем объеме и стали покупать другие товары в больших, чем ранее количествах.

Вместо фондов алкогольных напитков новых фондов нам не дали, и товаров не стало. Это было одной из причин дефицита. То есть если муж перестал пить, радостная жена ведет его в магазин и скупает там все, что видит. Как следствие, магазины остаются с пустыми полками, поскольку люди вместо алкоголя сметают одежду, обувь, ткани, строительные материалы. Соответственно, наплыв денег, превышение спроса над предложением приводят к дефициту. Я в то время был молодым и инициативным председателем. Мне позволили командировать своих товароведов на межреспубликанские и межобластные ярмарки, где можно было купить товары, чтобы перекрыть дефицит. Но это проблему не решило. Повторюсь, в результате [проведения антиалкогольной кампании] был целенаправленно сформирован дефицит товаров народного потребления. Как могли, мы с этим боролись. Например, наше райпо было единственным в регионе, производившим сахарную вату, поскольку нужно было чем-то перекрывать потерю оборота. Создали кондитерский цех. Но все равно этого было недостаточно для компенсации оборота. Оставалась, правда, одна лазейка — пиво. Оно не подпадало под постановление. Я — убежденный противник пьянства и алкоголизма. Работал в сельском районе Архангельской области, где молодежи просто некуда было пойти. Они собирались в стайки и пили прямо на берегу реки Виледь. Я переговорил с первым секретарем райкома комсомола. Договорились, что он организует клуб «Что? Где? Когда?» в нашей столовой, которая, кроме обедов, простаивала без дела. Это привлекло часть молодежи с речного берега. Думаю, Горбачев был не главной фигурой в [проведении антиалкогольной кампании; Комиссия Политбюро по борьбе с пьянством появилась еще до него]. На местах каждый боролся своими методами. Мы пропагандировали здоровый образ жизни, контролировали своих работников, чтобы они не злоупотребляли спиртным. Горбачев реализовывал более серьезный план по внесению в экономику кризисной ситуации. Вспомним, что после этого постановления почти тут же последовал закон «О кооперации в СССР», который стал внедрять предпринимательство в сознание людей и в практику их деятельности. Думаю, два этих события связаны. Можно ли считать сухой закон одной из причин распада СССР? Эта версия вполне обоснована. В ЦК КПСС и Госплане не было глупых людей. Они прекрасно понимали, что сокращение продажи одних товаров нужно перекрывать другими, которых просто не было. Можно сказать, дефицит создавался искусственно. Не будем забывать, что у нас была централизованно управляемая экономика. Более 90 процентов товаров оборота — это фондируемые товары. У меня имелись большие запасы вина — восемь вагонов. В то время бутылки выпускались с пластмассовыми пробками, и летом на жаре они стали взрываться. Я не знал, что с этим делать. В итоге с большим трудом «растолкал» вино по другим торговым организациям. Продать у себя или сохранить его я не мог. Повторюсь, бороться с пьянством — хорошо и правильно. Но надо быть к этому готовым.

Разумеется, у антиалкогольной кампании были свои плюсы. Самое главное, люди стали меньше пить. При этом не обходилось без перекосов. Например, ко мне приходят взрослые люди и говорят: «У нас скоро свадьба». Можно ли представить свадьбу без алкоголя на Руси? Помочь молодоженам я, к сожалению, не мог. Выписать им распоряжение на выдачу ящика водки? Да меня уже завтра сняли бы с работы. Но это полбеды, появились ведь безалкогольные свадьбы. В другой раз приходит старушка за 80, готовится к поминкам по мужу. Поминки без водки представить еще сложнее. Она сидит у меня и плачет, а я ничем помочь ей не могу. Поэтому жесткий подход [к выполнению задачи] тоже не всегда правильный. А вот ограничение доступа к спиртному людей, работающих на производстве, бесспорно, сказалось только положительно. Попутно шла идеологическая работа. К нам приезжали лекторы, рассказывали о том, сколько рождается детей-уродов [у пьющих родителей], сколько людей получили травмы, сколько не произведено продукции. Все это были правильные и страшные цифры. Присутствие на лекциях входило в обязанность. Услышанное оказывало на всех большое влияние, особенно на женщин.

***

Сегодня россияне пьют совсем не так, как еще 40, и даже 20 лет назад: согласно ВЦИОМ, проведенному осенью 2024 года, 48 процентов россиян вообще не употребляют спиртные напитки (в 2009-м доля пьющих составляла 74 процента). Среди тех же, кто не прочь выпить, становится все меньше любителей водки: в XXI веке россияне совершенно не жалуют традиционный отечественный алкоголь, если сравнивать с советскими временами. Но кое-где еще слышны отголоски советской модели потребления спиртного.