Бьянка Питцорно: "Человек — это отнюдь не только то, что он читает"
Итальянская писательница рассказала, как чтение стало строительным материалом для автобиографии, как менялось отношение к Настасье Филипповне, и об особенностях детства на Сардинии
На ярмарке non/fictioNвесна говорили о книге "Счастье с книжкой". Это автобиографическая проза самой известной детской писательницы Италии — Бьянки Питцорно. Но началось все вовсе не с книг. И не с Италии. А на острове, где не говорили на родном языке писательницы.
Не совсем Италия
Сардинию легко найти на карте, если посмотреть чуть южнее Корсики. Географически — Италия, лингвистически — совсем другой мир. Там говорят на сардинском, или сардском, языке, который даже носители итальянского не могут понять. Это не диалект. Это отдельный язык. Бьянка Питцорно родилась в 1942 году, в разгар войны, именно там — на Сардинии. Это была Италия, но как будто в скобках. Так рассказывал на презентации книги переводчик с итальянского Андрей Манухин: "Она родилась на Сардинии, на острове, который в культурном отношении долгое время был отрезан от самой Италии. У Бьянки в детстве, например, не было новых книжек. Были только те, что удавалось найти, доставшиеся от родителей или от старших родственников".
Журналист, писатель и редактор Михаил Визель добавил: "Бьянка Питцорно росла в 1940-е и в начале 1950-х годов. В это время на Сардинии действительно было очень плохо с новыми книжными завозами. Поэтому будущая писательница росла с межвоенными книжками 1920—1930-х годов". В "Счастье с книжкой" Питцорно вспоминает, как росла на обломках библиотек, в которых не появлялось ничего нового. Это была страна, только что отрекшаяся от монархии. Девочка росла в новой республике, читая книги старого мира. "В 1946 году Италия из монархии стала республикой. Это можно сравнить с девочкой, которая в СССР в 1920-е годы росла бы на книжках 1910 года выпуска", — объяснил Визель.
Писать на сардинском языке госпожа Питцорно не могла и не хотела. Да и нечего было писать: художественной литературы на сардинском попросту не существовало. "Так сложилось исторически. Первые памятники письменности на сардинском языке — это списки имущества монастырей, это кодекс правительницы острова Элеоноры д'Арбореа", — сказала Бьянка Питцорно, которая присутствовала на презентации онлайн.
Язык был, литературы не было. Были только песни. "Это отдельный язык, это не диалект. На Сардинии есть песни, поэзия. Самые ранние образцы поэзии восходят к XVII—XVIII векам, они сохранились в письменном виде. И есть большая устная песенная традиция", — рассказывала писательница. У Бьянки была подруга, известная певица Мария Карта, которая пела только на сардинском. "Это очень красивая поэзия, устная, народная или авторская, но для исполнения в виде песен", — добавила госпожа Питцорно.
Саму Бьянку сардинцы не считали своей: "Я из буржуазного семейства итальянского происхождения, континентального, как говорят сардинцы. Они делят себя на сардинцев и континентальных граждан — так сардинцы называют остальных итальянцев. И даже несардинец все равно будет делить людей таким образом, потому что он родился на острове".
Семья Питцорно говорила только по-итальянски. Это был ее единственный письменный язык, он же — главный и родной. "В моей семье никто не говорил на сардинском, все всегда говорили на итальянском. Все свои книги я пишу и писала на итальянском языке. Для меня он главный и родной язык", — говорила писательница на встрече. На сардинском она не читала и не писала. А вот на итальянском, французском, немецком и испанском — да. Именно на этих языках Питцорно старалась читать литературу в оригинале. "Я живу в большей степени в Милане, чем на Сардинии. В 30 лет я оттуда уехала. И следующие 50 лет считаю себя миланкой, а не жительницей Сардинии", — призналась она.
"Бьянка Питцорно хотела стать учительницей, преподавать древние языки в лицее. Но в середине обучения в университете заинтересовалась антропологией и археологией, перевелась на другой факультет, защитила очень сложный диплом", — рассказывал Манухин. Именно об этом Питцорно подробно пишет в "Счастье с книжкой".
Потом был Милан. Телевидение. Сценарии. "Госпожа Питцорно переехала в Милан, стала заниматься в киношколе и дальше, на протяжении, по-моему, 15 лет, писала сценарии для детских телевизионных программ", — продолжил переводчик. И только потом — книги. Больше семидесяти. Детские. А в последние годы — и взрослые. "Это был неожиданный поворот для Италии", — так сказал Манухин о "взрослом" творчестве Бьянки Питцорно.
От Настасьи Филипповны к садоводству
В "Счастье с книжкой" Питцорно пишет не просто о книгах. Она превращает чтение в архитектуру биографии. Все начинается с детства, где вместо улицы — страницы. Но, как призналась сама писательница, за этой конструкцией стоит принцип — жизненный опыт всегда первичен, книги лишь его дополняют. "Жизнь человека строится в первую очередь из опыта, который он получает и переживает. Книги, безусловно, стали значительной, образующей частью этого опыта", — говорила она на презентации.
"Счастье с книжкой" — это не единственная попытка собрать свою жизнь. Была еще автобиография через животных. Следом — задумка книги о растениях. Садоводство, огородничество, общение с флорой. Питцорно всерьез рассматривает идею написать мемуары на основе... обуви. "Если бы мне предложили написать мемуары, опираясь на те туфли, которые я за всю свою жизнь надевала, то в принципе это посильно. И это, возможно, была бы тоже очень интересная интерпретация моей жизни, моей биографии", — сказала писательница.
Но именно книги — первый фильтр. Уникальный и гибкий. Это не просто список прочитанного, а способ переосмыслить прожитое. Однажды — в 14, потом — в 40, позже — в 80. Так случилось с "Анной Карениной". Михаил Визель напомнил: в книге Питцорно описывает, как с возрастом менялось ее отношение к героине Толстого. В двадцать лет — одна эмоция, в сорок — другая, в семьдесят — третья, а теперь, за восемьдесят, — совершенно иная. Он поинтересовался: какие еще персонажи русской литературы прошли такую эволюцию восприятия?
Ответ Питцорно оказался точным и болезненно личным: "Я могу сказать о двух книгах, о двух шедеврах русской литературы, которые сопровождают меня на протяжении всей жизни. И персонажи этих книг, их видение и оценка меняются с получением нового жизненного опыта, с изменением моих взглядов, общей ситуации, в том числе в стране, и общих взглядов на определенные вещи".
Первая книга — "Идиот" Федора Достоевского. Поначалу Настасья Филипповна казалась далекой. В юности многое ускользало — буквально. Только позже стало ясно: то, что она была вынуждена заниматься практически проституцией, вообще выпало из первого прочтения. "В следующий раз, когда к этой книге обратилась, я по-другому и с большим пониманием отнеслась к персонажу Настасьи Филипповны. И прониклась к ней большей симпатией, чем к Аглае, которой прежде симпатизировала", — рассказала Бьянка Питцорно.
Вторая — "Крейцерова соната" Льва Толстого. Питцорно впервые прочитала ее в 14. И в тот момент все казалось предельно ясным: "плохая жена" изменила мужу. "А при последующих прочтениях, их было много, картина становилась более неоднозначной, более сложной, более многогранной…" — добавила писательница. Особенно после начала эпохи феминизма в Италии. Публикации в газетах, убийства из ревности, реальные драмы — все это вплелось в восприятие толстовского героя. То, что раньше казалось моральным манифестом, превратилось в историю насилия.
Визель напомнил о контексте. До 1977 года в Италии юридического развода не существовало. Вопросы, которые сегодня воспринимаются как идеологические: права женщин, юридическая свобода, тогда были просто недоступны. Поэтому феминистская оптика оказалась для Питцорно необходимой — в том числе при возвращении к Толстому.
Но "Счастье с книжкой" не ограничивается только русской литературой. Как уточнила итальянистка Анна Ямпольская, Питцорно открывает целую панораму — от классики до модных увлечений, от школьной программы до венгерских романов, которые стали неожиданным трендом. "Мы имеем дело с читательницей, жадной до книг, читательницей, которая обожает литературу и глубоко ее переживает", — отметила Ямпольская. В книге можно найти свидетельства литературных мод — сначала бум венгерских авторов, потом всплеск интереса к Латинской Америке, затем — к русской классике. "В этой книге мы можем найти массу сведений про то, что вообще можно было читать в Италии", — подчеркнула итальянистка.
А главное — книга будто приглашает к диалогу. "Для меня эта книга ценна тем, что может подтолкнуть каждого из нас написать собственную читательскую биографию или, по крайней мере, увидеть собственную жизнь и подумать о формировании своей личности под этим углом зрения", — добавила Анна Ямпольская. Не "что я сделал", а "что я читал". И как это на меня повлияло.
По словам Питцорно, не все чтения одинаковы. Чтение бывает разным. Кто-то воспринимает книги как набор сюжетов. Кто-то — как реперные точки собственной жизни. А для кого-то литература вообще не становится кирпичиками, которые формируют личность. Это не хорошо и не плохо. Это факт. "Человек — это отнюдь не только то, что он читает, потому что и сам процесс чтения для разных людей разный. Да, действительно, есть люди, которые читают книги, которые их меняют, и это становится частью их биографии. А есть умные люди, которые читают намного меньше, но они действуют в этом мире. И их жизнь становится интересной для написания книг о них. Я была знакома с женщинами, которые мало читали или вообще были неграмотными, но они так рассказывали о своей жизни, событиях, интересных фактах, что обо всем этом хочется писать книгу", — сказала госпожа Питцорно.
"Счастье с книжкой" — это произведение, которое нельзя прочитать бегло. Книга требует пауз, воспоминаний, может быть — переосмыслений. Здесь важен не только сам текст, но и то, как он резонирует с прошлым читателя.
Екатерина Петрова — литературная обозревательница интернет-газеты "Реальное время", автор телеграм-канала "Булочки с маком".
