Отец Василий: Победит народ, лишенный слепой, неуправляемой ярости

Есть люди, которые за одну жизнь проживают, кажется, несколько. Протоиерей отец Василий Зудилов - из таких. Сын майора авиации, он с детства выбрал себе профессию - защищать Родину, окончил Свердловское высшее военно-политическое танко-артиллерийское училище (СВВПТАУ, позднее - ЕВАКУ). Проходил службу в Забайкальском военном округе. Потом, став священником, нес послушание в Первоуральске, являясь настоятелем Архиерейского подворья во имя Иверской Иконы Божией Матери и трех прибольничных храмов. А с началом СВО ушел "за ленточку", взяв там позывной своего отца. Был ранен. Указом Президента Российской федерации от 10 мая 2024 года старший лейтенант Василий Зудилов был награжден медалью "За отвагу".

Отец Василий, почему вы решили отправиться в зону СВО и как к этому отнеслись ваши близкие?

Отец Василий: Да как я мог сидеть в стороне?! Я офицер и священник, и понимаю, что ребятам нужно присутствие священника рядом, как никогда на гражданке. Я просто исполняю их запросы, начиная с разговора о состоянии души, о переживаниях, которые возникли в процессе выполнения боевых задач. Как человеку невоенному внутри себя все это уложить, чтобы выполнить требования Родины и командира? Один узелок развязали-разрубили, второй, а третий он сам, ему уже легче.

Согласных оказалось мало, но самые близкие поддержали сразу. Пришлось самого себя проверять через мнение окружающих. Эта проверка укрепляла мое решение. И когда мой старший сын Дмитрий, офицер запаса, отец троих детей, госслужащий, отказался от брони и тоже пошел на СВО, я ему сказал: твой выбор я всегда поддержу, только ты сделай его сам, до конца.

У вас на груди две боевые награды, как и за что их может получить священник?

Отец Василий: Первая - медаль "За боевые отличия" была вручена еще до ранения, как раз когда крестил, причащал, исповедовал, окроплял святой водой и наставлял воинов на передней линии обороны в ЛНР. Доберемся с замполитом батальона до КП, пообщаемся с командирами, потом в окопы ныряли и вперед: в пулеметные гнезда, огневые точки, освящал там все - каски, автоматы, боекомплект, пайки, воду, медикаменты, бронежилеты, блиндажи,.. С ребятами там разговаривали, наскоро чай пили. Священник с крестом на груди серьезно воодушевляет на передовой, да еще и автомат при этом не получает. В общем, не знаю, наверное, за это и наградили.

А однажды мы с "Суровым", замполитом штурмового отряда, поехали освящать передовые позиции. Все сделали, вручили награды на "нуле" ребятам, где наиболее безопасно, пообщались с ними, а когда поехали обратно - БТР подорвался на танковой мине. Слава богу, все выжили. Вот за то, что я там был и ранение получил, медаль "За отвагу" даже вручили.

Прихожане переживали, молились, вообще радуются, когда весточку шлешь, что все хорошо. Они очень помогают и молитвами, и делом: сети плетут, термоодеяла шьют, собирают деньги на необходимое тем, кто воюет.

Как вам удается поднимать боевой дух бойцов? Часто говорят, что в окопах атеистов нет, но и священнослужителей разных конфессий там ведь не хватает?

Отец Василий: Есть упорные, но они все со временем приходят к своему пониманию Веры. У меня столько воинов было, которые даже молиться не хотели вместе со всеми. Я приезжаю, обычно говорю: ребята, становитесь все, вам такая серьезная задача предстоит впереди, поэтому давайте все встанем помолимся, вы просто постойте, не креститесь, если не хотите. Многих потом, даже мусульман, которые сходили в атаку раз, сходили два, а потом в третий раз - их и убеждать не нужно. Это все серьезно. Духовный настрой много решает. Помните того якута, который осколком шифера заколол противника? У него было такое желание победить врага, но при этом он дал ему возможность с небом попрощаться, потому что папа его так научил - быть всегда человеком. Победить врага, но не озлобиться, не заразиться его вот этим желанием всех рвать и убивать - и детей, и женщин. Ненавистью не победить - она разрушает изнутри. Победит народ, лишенный слепой, неуправляемой ярости.

Вы были замполитом, стали полковым батюшкой - задачи различаются?

Отец Василий: В этой войне победит тот, у кого не будет ненависти к врагу. Потому что тогда на его стороне будет Бог. Бог - это любовь, там нет ненависти. Любить врага невозможно, его надо желать победить - но можно его хотя бы не ненавидеть для начала. Замполиты, в подразделениях, в которых нет священника, просто падают в эту воронку… Они о том, что нужно рвать, не останавливаясь, двигаться, выполнять боевую задачу, они сами будут личный пример показывать, потому что есть приказ высшего командования, потому что нужен результат.

Священника же интересует духовное состояние человека, от которого напрямую зависит психологическое. Если человек духом крепок, если он понимает: вера и правда на его стороне, тогда он спокоен, он непобедимый воин. Он стиснет зубы в тот момент, когда нужно делать дело, а хочется вспоминать о маме, жене и теплой подушке. Его бесполезно убивать, он даже умрет так, что все остальные вырвутся из окопа и пойдут вперед - за него. Они выполнят задачу, победят.

Приходилось ли вам работать с оступившимися?

Отец Василий: Все хотят остаться живыми. И минуты слабости бывают у всех. К примеру, ушла группа. И из них двое, попав под огонь, спрятались. Выползли, уже когда вторая группа пошла и третья, тогда эти двое вернулись и приходят к комбату. Попросили меня позвать. Крепко их комбат воспитывал.

Один пулеметчик, за 2 метра ростом, одноглазый, худой, крепкий, жилистый. А второй якут, охотник, помельче, коренастый такой, мощный. И вот этот пулеметчик говорит: комбат, ты на нас не ори, мы струсили, слабину дали, видели, как вокруг ребята погибали. Давай нам пулемет, ствол запасной, много банок с патронами. Мы знаем, где их точки огневые. Ты дай нам шанс, мы вдвоем туда тихонько проползем. Командир разрешил. И они все точки погасили, наши бойцы задание выполнили благодаря им. Уж и не знаю, были или нет награждены ребята, но свою духовную и физическую слабость они победили.

А еще командиры сталкиваются с тем, что на этом направлении наших воинов атакует огромная масса дронов, операторами которых являются люди, абсолютно никогда не стрелявшие. Их садят в бункеры, в хорошо укомплектованные блиндажи. И они там просто играют в игрушки, врага же не видят в лицо. Смотрят, на мониторе кто-то бегает, охотятся за ним - промахнулся. Другой взлетает - еще только ранен, шевелится. Третий пойдет на добивание. Понимаете, трудно убить, когда видишь глаза человека, нужно перешагнуть через что-то в себе, а когда это продолжение компьютерной игры, здесь совесть молчит. Тем более, если он все это делал всегда, с детства в играх убивал орков, страшилищ. Он нацелен на победу, на переход на следующий уровень в этой игре. Их не сравнить с солдатом, который научился стрелять, работать штыком, взрывать, тащить, спасать друга и при этом для него понятия стыда и совести существуют.

Зачем идут на фронт добровольцы? Приходилось ли вам работать с бывшими заключенными?

Отец Василий: Наверное, не все приходят за идею. Хотя, может, я и не прав, потому что невозможно пойти в атаку, на штурм за деньги. Приходит кто-то за деньгами, получает первичные выплаты. Потом зарплату одну, вторую, если повезло. А потом он же идет дальше, он же все равно понимает, что сзади-то Родина и впереди Родина.

Кто это не сразу понимает, те сбегают, их ловят, дают срок. А потом они пишут заявления и оттуда возвращаются, только уже как заключенные. И вот с ними тоже работаем. Потому что, если у этих людей оружие в руках, это опасно, а ведут они себя по-другому, чем обычный человек. Они более мотивированы, на мой взгляд, большинство хочет заслужить прощение, начать новую жизнь. Их надо суметь направить на то, что, когда они помилование получат и вернутся домой, чтобы они там дел не натворили, перечеркнув все заслуги на передовой.

Ваш старший сын Дмитрий добровольцем ушел на фронт, воевал, получил звание майора, был ранен. Награду - медаль "Доблесть и отвага" Следственного комитета России ему вручил лично глава СКР Александр Бастрыкин. Как Дмитрий себя сегодня чувствует?

Отец Василий: Он попал под атаку дронов. Ему оторвало руку и пальцы на второй руке, обе ноги перебило. И как он там спасся, одному Богу известно. В Санкт-Петербурге, в госпитале ветеранов войн, он получил протез электронный на отсутствующую руку, два месяца уже он с ним воюет, учится управлять новой рукой. Слава богу, потихоньку ходит сам. Конечно, тяжело, но держится, он сильный.

У вас ведь трое сыновей, расскажите о младших?

Отец Василий: Средний, мы его с матушкой покойной из детдома взяли, погоны надел в Питере, поступил в кадетский корпус Следственного комитета, говорит, что готовится Родине служить по этой линии. Не напрягаю, пусть сам делает выбор. Младший тоже из детдома, на сварщика учится, но в военное время он тоже боеспособен.

Расскажите, как выстраиваются отношения с местными жителями на новых территориях? Как они относятся к нам?

Отец Василий: Скажу так: мирное население, к сожалению, не всегда готово принять то, что мы несем, без оценки, и присматриваются к нам. Но именно поэтому очень любопытно наблюдать за изменением их отношения. Вот вчера мне прислали сообщение из храма Пантелеймона, в котором я служил постоянно. Туда мирные стекаются, какими-то только им известными тропинками, и вот службу справляешь в их храме, а его ВСУ начинают обстреливать. Спрашивают, неужели они не знают, куда стреляют? Конечно, знают. Когда ВСУ уходили из какого-то города, они ничего плохого жителям старались все-таки не делать. Жители их со слезами провожали, говорили им, что они не могут уйти, здесь их дом. И вот тут, когда после выхода, ВСУ начинают обстреливать их дома, вот тут-то у них происходит перелом в сознании. Они вдруг оглядываются друг на друга и говорят: почему наши по нам стреляют? Ведь тут нет военных, нет орудий у нас в огороде или во дворе.

А тут приходим мы, встречаем их улыбками и не мстим, не спрашиваем, почему они ВСУшников кормили, обшивали. Не спрашиваем, потому что нам это не важно, бойцы за это никого даже по носу не щелкнут, даже брови не нахмурят. А просто обнимают их и говорят: держитесь, держитесь. Противник коварен. Сколько местных получило предложение от ВСУ спрятать у себя в подвале допустим дрон или хорошую закладочку тротила? Был случай, когда местный житель отказался, и его просто расстреляли. Мы по просьбе его матери крест сделали из нержавеющей стали, чтобы она могла быстро перенести его в какое-то другое место, когда из своего собственного огорода будет перезахоранивать сына. Она говорит нам: вот только напишите, что безвинно убиенный - по-русски напишите, хотя она сама не разговаривает на русском, только на суржике.

Давать прогнозы дело неблагодарное. И все же возможно ли "перековать" этих людей после многолетнего потребления информационной отравы?

Отец Василий: В идеологическом плане, я думаю, мы отстаем. Альтернативную точку зрения на те или иные события донести до них мы пока не смогли. Но, уверен, обязательно донесем своими делами. В чем проблема той территории? Само транзитное местоположение страны между Европой и Россией располагало к тому, что они были пограничны с западной территорией, с идеологией западного представления о нормах жизни. Они пропитались, заразились. И вот сейчас они все это потеряли, потому что их власти решили их страну как таран использовать против русского мира. Но страшно то, что они при этом первопричин конфликта не видят и не хотят видеть, и объяснить им эту цепочку причинно-следственных связей необходимо, а некому. Нужны профессионалы, которые могли бы убедительно и доказательно это делать.

Трудная тема для разговора - о тех, кто вернется с СВО. Нередко победители не могут найти свое место в мирной жизни. Как нам, обществу в целом, их встретить, как подготовиться?

Отец Василий: Я хотел бы, чтобы у вас всех было серьезное понимание происходящего, чтобы вы поменьше замыкались на критиканстве, осуждении правительства и военачальников. Потому что много примеров, когда вот такой сержантик осуждает, критикует, и ему говоришь - не осуждай. А тут раз - и ему младшего лейтенанта дали, и он уже говорит: какой я дурак был, чего же я офицеров-то не слушал. Потом стал замполитом батальона, и уже старшего лейтенанта получил. Подходит и говорит: отец Василий, как правы вы тогда были!

И еще: израненные ребятки все придут домой. Представьте: пока он воевал, отправлял немалые деньги жене, она привыкла получать эти деньги, а его рядом нет, всегда нет. И вот он вернулся, а деньги большие перестали приходить, и она уже без него привыкла жить, а он вернулся… и раскомандовался, как ей кажется. И все, сколько рушится семей просто на ровном месте. У меня нет готовых рецептов. Я не знаю, что делать в этом случае. Для меня это страшнее всего, потому что они вернутся, а в этих семьях все будет, возможно, сложно. Это будет трагедия, непростое время для нас, для страны.

Я не говорю сейчас об отношении государства к ветеранам, я - об отношении общества к тем, кто воевал.

Представляете, люди идут по своим делам, и вдруг на остановке или где-то у кафе такое чудо к тебе с вопросом: "А ты где был, пока мы там…" Общество не готово смотреть на это. Не готово абсолютно. Чего это он? Мы вроде все на общее дело трудились, а кто-то и в три смены. Чего это он нам предъявляет? А он обязательно будет, как это делали "афганцы", "чеченцы", так будут делать теперь участники СВО, будут задавать вопросы не государству, а обществу, то есть людям, просто ждущим транспорт на остановке, покупающим в магазинах продукты. Вот с этой бедой что делать? Такие столкновения будут происходить и уже происходят, эта ситуация не зарастет просто так травкой, не покроет эти рубцы - не получится. Мое личное убеждение - мы должны их простить. Это наша обязанность. Простить требования, колкие замечания, неудобные вопросы. Да, они будут больны, искалечены душой. Здесь большая работа для психологов, психиатров. Но это и общая задача.

Я и хочу попросить вас, просто хотя бы немножко подумайте об этом: они же ломаные придут, прямо по-живому. И пока кто-то пляшет - кто-то воюет. Это так было, так будет. Кто-то все равно будет плясать и, между прочим, вы не видели пляшущих бойцов, только вот зло они как-то пляшут, как будто танцем победу приближают… Это очень тяжело для общества, это тяжело для народа, тяжело для ветеранов боевых действий, для всех тяжело. Это такая рана, такая боль. Как-то надо это все переживать. Просто для себя, на своем уровне. Если это происходит в вашем присутствии, решайте этот вопрос, чтобы это было, по меньшей мере, по-человечески. Не говорю уже о религиозно-этических нормах и традициях, а вот просто по-человечески хотя бы. В общем, надо нам учиться всем жить и прощать, и стараться помочь ребятам вернуться к нормальной жизни. Все равно мирное время придет.

Кстати

В мае этого года Священный Синод Русской Православной Церкви принял решение об открытии в Екатеринбургской семинарии магистерской программы по профилю "Подготовка военного духовенства и взаимодействие с Вооруженными силами". На сегодняшний день в военном отделе Екатеринбургской епархии более 170 священнослужителей, которые духовно окормляют 239 воинских частей и подразделений силовых структур.