«Я очень сильно изменился»: участник СВО из Колумбии прослужил на передовой полтора года
Хуан Себастьян Борха — из хорошей колумбийской семьи, которая отправила сына учиться в Россию на экономиста. И можно себе представить, какой шок испытали родители, когда узнали, что любимый отпрыск вместо стен Уфимского университета находится... в морской пехоте в зоне СВО. «Я пошел защищать Родину своих детей», — объясняет военнослужащий.
«Здесь все меняется, начинаешь ценить воду, еду и людей»
К началу СВО Хуан уже женился в России и даже успел обзавестись двумя детьми. Дядя его русской жены «за ленточкой» воевал с 2022 года. У него позывной — «Самурай». Приезжал домой в отпуск, рассказывал, что там происходит.
«Я внимательно слушал и очень захотел туда попасть, — вспоминает колумбиец. — Наверное, по натуре я авантюрист, и мне реально хотелось воевать за справедливость. Я очень желал участвовать в этой миссии. Хотел попасть под командование «Самурая», но не сложилось: меня отправили в Каспийск. Военного опыта никакого у меня не было».
Так Борха оказался в морской пехоте.
— Наверное, подошел по физическим признакам, — полагает он. — В нашем подразделении были важны выносливость и умение просчитывать ходы. Например, работает артиллерия — надо было понять, где безопасный выход. То есть мы немножко отличались от обычной пехоты.
О своем решении сообщил родителям, живущим в Колумбии, только когда уже был на фронте. «Я понимал, что сложнее всего тем, кто остается тут, — поясняет он. — Они постоянно переживают и не понимают, что там происходит, что мы там делаем и как работаем. Конечно, для них это был шок. Но они уважают мой выбор».
Хуан вспоминает: когда попал на фронт, сносно знал русский язык, но на передовой пришлось учиться заново — в том числе и русскому мату.
— Очень много новых слов и действий, связанных с оружием, боеприпасами, противником и другими вещами, — рассказывает он. — И то, что на русском языке проще и быстрее отдавать команды, чем на каком-либо другом, — это правда. Ну а потом мы с ребятами очень хорошо понимали друг друга. В такой непростой обстановке у нас свой язык общения даже выработался.
В первое время в зоне СВО, признается боец, испытал шок. Понял, что совсем не так себе все представлял.
— Первая мысль была: что я здесь делаю? — говорит он. — Но я поставил себе цель пройти это испытание — и ведь прошел, и вернулся… Человек должен быть готов служить и иметь в себе силы пойти туда. На фронте важен дух, а если его нет, то и делать там нечего. Все, кто шел туда за деньгами, потом понимали, что переоценили свои возможности.
На передовой боец был ранен: перелом ноги и осколочное ранение в спину.
— Я очень сильно изменился, — признает он. — Не только физически: сильно похудел, так что дети, когда я вернулся, меня не узнали. Там такие условия, что быстро худеешь. Но и внутренне я стал другим. В голове произошел поворот на 180 градусов. После возвращения в человеке все меняется — начинаешь ценить воду, еду, людей и даже просто воздух, потому что там, где идут боевые действия, воздух пыльный. А особенно ценно общение с близкими. Люди в обычной жизни никогда этого не ценят…
Колумбиец признается, что фронт — это испытание для настоящих мужчин.
— Приходилось зимой мерзнуть в окопах не по нескольку часов, а по многу дней, — вспоминает он. — Согревались горячим чаем или просто кипятком. Мне было особенно тяжело: я все-таки родился и вырос в климате, где нет снега. Но и летом тоже непросто: бывало такое, что вообще не было воды, а выйти из укрытия нельзя. Это тоже очень нелегко — когда хочешь пить и не можешь выпить даже капельку. Это намного тяжелее, чем без еды. А зимой мы снег растапливали и пили…
«На фронте нет выходных и опасно всегда»
Хуан признается, что пребывание на фронте закалило его не только физически, но и психологически.
— Бывало, отправляют на задание на 15 дней, а ты там находишься месяц или даже больше, — вспоминает он. — Поэтому всегда был готов психологически, что мы пойдем на боевую задачу и неизвестно когда выйдем. Я не жаловался, меня поддерживали наши ребята — мы были одной семьей, делились последним. Когда я жил в тылу, наверное, и не замечал, какие добрые русские люди. Но правильно ведь говорят, что друг познается в беде. Когда ты находишься в тяжелом положении, когда каждый день может стать последним, эта поддержка особенно чувствуется.
Командиры и сослуживцы всегда были рядом, вспоминает он.
— В моем взводе я был единственным иностранцем, — поясняет Хуан. — Ребята относились хорошо. А для командира было главным не только выполнить боевую задачу, но и сохранить наши жизни. Каждый день удивлялся русскому народу. Они сильны душой и физически. Добрые люди. А ведь там ты живешь, и каждый день не знаешь — будешь ли жить завтра. Это очень сплачивает.
Что поразило колумбийца, так это то, что противник часто бросал на передовой своих раненых и убитых.
— У нас никогда такого не было, — говорит он. — Как бы опасно ни было под обстрелами и под дронами, мы всегда забирали своих с поля боя. Если сразу не получалось, то возвращались, отдыхали и снова шли за ними. И ни у кого вопросов не было, что это опасно. Наоборот, очень переживали, когда не могли сразу всех вынести. Я всегда ходил с ребятами на эвакуацию и поражался их чувству верности. Они готовы были сами умереть, но не бросить погибшего друга.
По словам колумбийца, на фронте «нет выходных и опасно всегда».
— Прилететь может откуда угодно и когда угодно, — рассказывает он. — Можешь погибнуть случайно, наступив на мину или попав под пулю снайпера — и не обязательно на передовой, а например, отправившись в тыл с поручением и наткнувшись на засаду. Там 24 на 7 надо прислушиваться и быть готовым ко всему…
Боец вспоминает, что, когда вернулся, вздрагивал от каждого странного звука.
— Это могли быть звуки грозы, петард, фейерверков, — перечисляет он. — Или там, где мы живем, идет стройка. Любой звук — например, трактор завелся или что-то упало — заставлял меня пригибаться. Мне до сих пор, несмотря на то, что я приехал со СВО четыре месяца назад, снятся кошмары…
На передовой он прослужил полтора года и вернулся в Уфу после тяжелого ранения.
— Не жалеешь, что принял такое решение?
— Нет, нисколько, — говорит он. — Это настоящая школа, которую я должен был пройти. Я не получил бы такого хорошего опыта нигде и никогда. Но самый главный опыт, который я приобрел, — это опыт настоящей дружбы. Даже сейчас, когда я уехал оттуда, переживаю за своих ребят. До сих пор общаемся. Мне кажется несправедливым, что я уехал оттуда, а они до сих пор там стоят. Правда, сейчас они в хорошем военном положении. Практически освободили Курскую область. Но я понимаю, как им тяжело.
После возвращения уроженец Колумбии получил российское гражданство. Говорит, что с удовольствием останется в России, где его поразили культура и менталитет, которого нет ни в Колумбии, ни в Мексике.
— Это была одна из причин, по которой я захотел тут жить, — говорит участник СВО. — Здесь много национальностей, но все — одна большая семья. Тебя всегда примут и всегда помогут. На каком бы языке ты ни говорил, с тобой будут общаться и не станут считать человеком второго сорта. Я очень рад, что Россия стала для меня вторым домом. А может быть, и первым.