Колумбийский спектакль "Полковнику никто не пишет" показали в Воронеже

Метафоричную постановку по знаменитой повести Габриэля Гарсиа Маркеса об одиночестве, надежде и эхе войны, которая никак не кончается, привезли на Платоновский фестиваль с родины писателя - из Колумбии. Спектакль "Полковнику никто не пишет" открыл региональную программу международного театрального фестиваля имени А. Чехова. Благодаря ей в провинции в июне увидят еще две зарубежные постановки - "Кроткую" (Бразилия - Колумбия) в Казани и Воронеже, "Деньги. Страсть. Власть" (Армения) - в Воронеже и Екатеринбурге.

Творчество нобелевского лауреата - важный "экспортный продукт" Колумбии, и в России его произведения очень любят. После показов в Москве зрители подходили к режиссеру Хорхе Али Триана, чтобы получить автограф на томике Маркеса, рассказала директор Чеховского фестиваля Карина Цатурова.

Триана был близким другом писателя и вместе с ним работал над инсценировками для театра. К экранизациям тот подходил с опаской, и снять, например, сериал для Netflix по роману "Сто лет одиночества" смогли только после смерти автора.

Создавая пьесу по тексту "Полковника…", нужно было решить вопрос с многолюдными сценами - в повести часть событий происходит на почте, в бильярдной, на гальере для петушиных боев и других шумных местах. В то же время сама история камерная, все самое важное сосредоточено в доме героя и его душе. Поэтому постановщики сделали так, что Полковник в тишине, тет-а-тет, рассказывает о случившемся своему петуху - единственному созданию, с которым может быть вполне откровенен.

- Конечно, есть еще жена, но с ней отношения сложнее. А с петухом он может разделить свое одиночество, - пояснил исполнитель главной роли актер Херман Харамильо. - У нас в этой постановке играло три птицы - одна в Нью-Йорке, другая в Боготе, третья в Москве. Я называл их Овидий (он уже умер, к сожалению), Лукреций и Петя. По-моему, Петр - очень подходящее благородное русское имя. Этот петух очень добрый, даже нежный, но в нем есть, я бы сказал, порода. Та стать, которая проявляется в животных на поединке, будь то запрещенная уже коррида или петушиный бой. Там надо быть решительным. Петя не клюется, не бьет шпорами, он благороден. Мы сразу выстроили с ним прекрасные отношения, живем в одном номере, разговариваем по утрам - он поет каждый час начиная с четырех, а я ему отвечаю. На сцене петух ведет себя спокойно, реагирует на мой голос. Есть какая-то тайна в том, как он привыкает к тексту Маркеса, ведь это почти музыкальная партитура, где любая замена слова звучит диссонансом.

На сцене, разгороженной прозрачными москитными сетками, - лишь стол, пара стульев, кровать задыхающейся от астмы жены Полковника (ее играет темпераментная Патрисия Тамайо) да тумбочка с портретом погибшего сына. Для матери это алтарь, где можно возносить мольбы о сокровенном. Для самого Полковника алтарем становится клетка с петухом, чья победа в боях наконец должна принести семье доход. Петух принадлежал сыну: расстаться не хватает душевных сил, содержать - нет денег: ветеран Тысячедневной войны 50 лет ждет назначения пенсии.

Мир подписан, но ружья не смолкли. Недаром повесть начинается с похорон музыканта, который первым за много лет умер своей смертью. И Полковник все еще воюет - с министерствами и собственной женой, с нуждой и соблазном продать птицу, чтобы поесть досыта.

Маркес, а вслед за ним и создатели спектакля рисуют мир, который мог бы смахивать на антиутопию, если бы жизнь не имела свойство превосходить любые антиутопии. Траурную процессию в придуманном им городе гонят от полицейской казармы, потому как уличные сборища небезопасны; священник возвещает список запрещенных кинофильмов ("Уже почти год идут картины, вредные для всех", - ворчит жена Полковника); газеты пишут только о Европе… "Мы голодаем, чтобы ели другие. И так уже сорок лет", - возмущается героиня, не желая делить маис с треклятым петухом.

Споря о судьбе птицы, супруги то притягиваются к центру комнаты, то расходятся по углам этого нищенски-голого пространства, где продано все, что можно было продать, а остатки вещей - настенные часы и зонты - будто висят в воздухе.

Такой же подчеркнуто простой, чуть ли не бесхитростной, не претендующей на формальный поиск (и этим идеально соответствующей тексту раннего Маркеса) выглядит и игра колоритных артистов, которых собрали Национальный центр искусств имени Делии Сапата Оливелья и Мастерская Народного театра (Колумбия). Магия в том, как за реализмом - бытовым сюжетом с политической подоплекой - вдруг встает экзистенциальное переживание. Как маленький пестрый Петя, невозмутимо поклевывающий зерно в своей клетке, вырастает в символ не только надежды на продолжение жизни, но и смертоносного противостояния, которое после каждой победы вспыхивает с новой силой.

Петушиные бои (расхожая метафора политических дрязг) здесь служат единственной отрадой людям, загнанным в подполье. Им нужен тот, на кого можно сделать ставки, пусть даже для этого придется месяцами копить гроши. И пусть петух "объедает" своих хозяев - он важнее фасолевого супа, новых ботинок и зеркала в спальне, он - надежда на победу в мире проигравших. Пускай и минутную.

История "Полковника…" много больше, чем история нескончаемого политического кризиса в Колумбии, где столкновение консервативной и либеральной партии вылилось в необъявленную гражданскую войну, где погибло 30 тысяч человек. Но контекст важно понимать.

- Отправной точкой стало убийство лидера либеральной партии 9 апреля 1948 года. Маркес тогда учился на юридическом факультете в Боготе. И во всех его произведениях война - центральная тема. Достаточно вспомнить первую фразу романа "Сто лет одиночества" ("Много лет спустя, перед самым расстрелом, полковник Аурелиано Буэндиа припомнит тот далекий день, когда отец повел его поглядеть на лед") или сюжет "Осени патриарха", где рассказывается о состарившемся диктаторе. Повесть "Полковнику никто не пишет" Маркес написал в молодости, когда остался без работы и денег, вдохновляясь другой, самой долгой в Колумбии, гражданской войной, которая началась в 1908-м году. В ней погиб его дедушка. По сей день нет ни одного колумбийца, которого бы не коснулась политическая жестокость, - пояснил Херман Харамильо. - Я родился в 1952 году, в 1953-м произошел военный переворот, в 1957-м еще один… Помню, как моя бабушка, ревностная католичка, говорила - идем молиться, отец уезжает. Это означало, что он уходит <сражаться> и неизвестно, вернется ли. Сегодня мне 73, история опять описала круг, боль по-прежнему живет в нас. Петух Полковника для меня - надежда на возрождение, как политическое и экономическое. Я уже не надеюсь разбогатеть, но очень надеюсь увидеть мир и покой в Колумбии.