14 июня 1940 года немецкие части без боя вступили в оставленный союзниками Париж. В ходе шестинедельной кампании 1940 года, используя тактику блицкрига, вермахт стремительно разгромил французские, бельгийские и нидерландские войска, нанес поражение британским экспедиционным силам и тем самым кардинально изменил расклад сил в Европе — теперь на континенте господствовал Третий рейх. Такого результата не ожидали ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Москве, ни даже в Берлине. Итоги битвы за Францию ускорили войну Германии с Советским Союзом. «Лента.ру» вспоминает ход событий.

«Сталин бегал по комнате и ругался как извозчик»

Начальник Генштаба сухопутных войск Германии генерал Франц Гальдер записал в своем дневнике 14 июня 1940 года: «Великий день в военной истории Германии! В 09:00 утра немецкие войска вступили в Париж». Русский эмигрант, журналист и литератор Константин Парчевский, живший во Франции, вспоминал:

«Город был пуст. Только кое-где теснились к фасадам зданий отдельные группки мрачно смотревших на победителей парижан. По пустынным улицам мчались автомобили с моторизованной пехотой. За ними громыхали танки, потом тянулись обозы, походные кухни, передвижные кузницы, затянутые брезентом телеги, запряженные величественными "першеронами", захваченными в Нормандии и в Бельгии. Проезжала конница. Тянулись вереницы пушек, зенитных орудий, а за ними снова и снова солдаты: пешком, на велосипедах, в автомобилях».

По словам Парчевского, победителям не понравилось безлюдье — Париж снова должен стать беззаботным Парижем: беженцев возвратить, театры и магазины открыть. Журналист писал:

«В городе все в порядке: ни на минуту не прекращалось действие электрических станций, водопровода, газа, метро. На подземных станциях в одну ночь были тщательно выскоблены кинематографические афиши с Гитлером-преступником. От них не осталось даже следа. Полиция уже снова на улицах, и на перекрестках те же полицейские в синих мундирах и с белыми палками. Они четко и браво козыряют немецким офицерам, как никогда не козыряли своим».

В Москве известие о падении французской столицы вызвало болезненную реакцию. Несмотря на заключенные с Германией пакт о ненападении и торговое соглашение, руководство СССР понимало, что война с Третьим рейхом как идеологическим противником не за горами, и всячески пыталось оттянуть этот момент. Бывший первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев в своих мемуарах вспоминал о крайне нервной реакции Сталина:

«Он буквально бегал по комнате и ругался как извозчик. Он ругал французов, ругал англичан, как они могли допустить, чтобы их Гитлер разгромил. Победа немцев во Франции — это уже был сигнал, что угроза войны против Советского Союза возросла. Сталин тревожился еще и потому, что уже понимал, что наша армия не так сильна, как об этом писали в газетах и говорили на митингах. Свою слабость Красная армия показала в войне с финнами, где были большие потери и с трудом решались поставленные задачи».

Политическое чутье не обмануло вождя. Разделавшись с Францией, Гитлер отдал приказ о разработке проекта нападения на СССР, и в июле 1940 года германский Генеральный штаб приступил к выработке соответствующего плана, который впоследствии получил название «Барбаросса». Потеря Парижа привела к кризису французского правительства: не желающий и слышать о перемирии с немцами премьер-министр Поль Рейно подал в отставку. Пришедший ему на смену герой Первой мировой войны маршал Филипп Петен 17 июня создал новый кабинет министров, первым решением которого стало предложение Берлину о перемирии. На фоне общего паралича власти в Третьей республике лишь один человек призвал к продолжению сопротивления немцам — заместитель военного министра бригадный генерал Шарль де Голль.

Он объявил о создании движения «Сражающаяся Франция» и 18 июня из Лондона по радио обратился к соотечественникам:

«Франция не одинока! Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может без ограничений использовать огромную промышленность Соединенных Штатов. Эта война не ограничивается лишь несчастной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию, это мировая война!»

«Немецкие генералы не верили в победу на Западе»

3 сентября 1939 года Франция и Великобритания, в соответствии с договорами о помощи Варшаве, объявили войну Германии, напавшей на Польшу (во вторжении участвовали и словацкие части), и началась Вторая мировая. 7 сентября на Западном фронте французские войска начали Саарскую операцию, взяв за неделю двенадцать германских населенных пунктов, оставленных немцами практически без боя. Однако после контратак вермахта 16 сентября наступление выдохлось — потеряв убитыми, ранеными и пропавшими без вести две тысячи солдат, французы отступили.

6 октября сложили оружие последние польские части, а Польша была поделена между Германией и СССР (некоторые территории были переданы Литве и Словакии). После этого до весны 1940 года на Западном фронте противники проводили небольшие редкие вылазки друг против друга, находясь под защитой своих оборонительных укреплений — французской линии Мажино (около 400 километров в длину и до 22 километров в глубину) и немецкой линии Зигфрида (около 630 километров в длину и до 100 километров в глубину). Эти боевые действия получили в прессе название «Странная война». Французы и англичане не хотели новой мировой войны По итогам Первой мировой войны Франция была морально надломлена: четыре долгих года позиционные сражения Западного фронта проходили в основном на ее территории, страна понесла наибольшие потери среди стран Антанты в процентном соотношении, и деятели Третьей республики не хотели новой мировой бойни. Британцы тоже не жаждали снова скрестить оружие с немцами, и правительство премьер-министра Невилла Чемберлена еще со времен Мюнхенского соглашения 1938 года проводило политику всяческого умиротворения Гитлера. Куда больше Париж и Лондон занимало участие в советско-финской войне 1939-1940 годов на стороне Хельсинки: в обеих столицах всерьез обсуждали возможность оказания военной помощи Финляндии, послав через страны Скандинавии 100 тысяч английских и 35 тысяч французских солдат. Кроме того, в рамках Operation Pike англичане планировали нанести авиаудары по нефтеносным районам советского Кавказа (Баку и Грозному). После разгрома Польши перед Берлином встал вопрос: что делать дальше? Французы и британцы не предпринимали активных действий, но и не шли на переговоры, собирая силы для будущего решительного наступления на Западном фронте, то есть время работало на них. В этих условиях Гитлер решил нарушить нейтралитет Нидерландов, Люксембурга и Бельгии и напасть на Францию, отдав 27 сентября 1939 года приказ о разработке плана Gelb («Желтый»). За основу ОКХ (Oberkommando des Heeres — верховное командование сухопутных сил вермахта) взяло старый план германского генерал-фельдмаршала Альфреда фон Шлиффена 1914 года. При этом новый вариант не предусматривал победы во Фландрии, а лишь предполагал установление позиционного фронта по реке Сомма. Немецкие генералы прекрасно помнили мясорубку Первой мировой войны и считали французскую армию серьезнейшим противником, поэтому они всячески противились попыткам Гитлера начать боевые действия на Западе немедленно, уже осенью 1939 года. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн (на тот момент генерал-лейтенант) в своих мемуарах писал:

«Было очевидно, что руководящие деятели ОКХ, как и сам командующий сухопутными силами, относились к мысли о наступлении немцев на Западе совершенно отрицательно. Они считали, что такой план не является правильным путем завершения войны. Кроме того, из их высказываний можно было заключить, что они не верят в то, что германская армия будет в состоянии одержать решительную победу на Западе.»

Заманить врага в Бельгию и окружить его

К большому облегчению германских военачальников погода надолго испортилась, и срок наступления многократно переносился. Это пошло на пользу будущей наступательной кампании — французы и англичане ожидали от немцев повторения плана Шлиффена, готовясь сосредоточить свои основные силы на севере, у границ Бельгии. План Манштейна Манштейн предложил воспользоваться этим ожиданием и нанести основной удар танковыми частями с юга, через Арденнские горы, которые неприятель считал непроходимыми для крупных бронесил, после чего форсировать реку Маас у Седана и быстрым маневром выйти к побережью Ла-Манша, отрезав тем самым северную группировку противника. ОКХ сочло предложение Манштейна слишком рискованным, однако Гитлеру план понравился, и он был принят. К началу боевых действий общая численность союзных войск, включая голландские и бельгийские части, составляла 3,3 миллиона солдат и офицеров (146 дивизий) при 4456 танках и 4469 самолетах, а также при почти 14 тысячах орудий и минометов. Французскую армию возглавлял генерал Морис Гюстав Гамелен, под руководством которого возводилась линия Мажино и осуществлялась модернизация вооруженных сил Третьей республики. Немецкие силы вторжения (136 дивизий) под командованием генерала Вальтера фон Браухича (общее руководство осуществлял Адольф Гитлер) насчитывали 3,35 миллиона военнослужащих при 2909 танках и штурмовых орудиях, 2589 самолетах, 7378 пушках и минометах. 10 мая 1940 года в 05:30 вермахт начал общее наступление на Западном фронте, в котором участвовали (с севера на юг) группы армий: «В» генерала Федора фон Бока, «А» генерала Герда фон Рундштедта и «С» генерала Вильгельма Йозефа фон Лееба (в июне 1941-го именно эти три военачальника возглавили нападение на СССР). Несмотря на общее превосходство союзников в артиллерии, бронетехнике (в отличие от французов, у немцев не имелось тяжелых танков, а количество средних было невелико) и авиации, вермахт действовал куда более энергично, применив тактику молниеносной войны, опробованную в ходе польской кампании: стремительный прорыв танковых частей под прикрытием люфтваффе. Германские войска перешли границы Нидерландов, Люксембурга и Бельгии, после чего в ноте об объявлении войны Берлин обвинил правительства этих стран в том, что они грубо нарушали нейтралитет и помогали французам и англичанам. Силы были неравны: 11 мая Люксембург был полностью оккупирован, а вечером 14 мая правительство Нидерландов решило начать переговоры о капитуляции (ранее немецкие парашютисты захватили стратегически важные голландские форты и удерживали их до подхода своих танковых частей). Бельгийские войска, которых поддержали французы и британцы, сопротивлялись дольше.

«Победить или умереть, мы должны победить!»

В то время как основные силы союзников к 12 мая сосредоточились в Бельгии, немцы, пройдя через Арденны и обойдя с севера линию Мажино, внезапно для противника вторглись на территорию Франции и нанесли мощнейший удар силами танковой группы генерала Эвальда фон Клейста (по сути дела, первой в мире танковой армии), на острие которой находился 19-й корпус генерала Хайнца Гудериана, создателя панцерваффе. Гудериан вспоминал:

«Я удивился, что французская дальнобойная артиллерия с линии Мажино так слабо и неэффективно обстреливала сосредоточение наших войск на исходных позициях. Впоследствии при посещении линии Мажино успех нашего наступления показался мне просто чудом».

13 мая немецкие танкисты при активной поддержке своей авиации форсировали реку Маас близ французского города Монтерме. К 15 мая 9-я французская армия генерала Андре Жоржа Корапа, находившаяся между Намюром и Седаном, была полностью разгромлена и стремительно отступала на запад. 2-я французская армия генерала Шарля Юнцера, находившаяся южнее Седана, пыталась контратаковать наступающие части вермахта, однако эти попытки были сведены на нет стойкой обороной 10-й танковой дивизии, срочно введенной Гудерианом в сражение. «Войска должны погибать там, где стоят!» Тяжелый кризис на Западном фронте заставил Гамелена вспомнить об историческом приказе, отданном французским маршалом Жозефом Жоффром в сентябре 1914 года, накануне битвы под Марной, в ходе которой был остановлен блицкриг кайзеровской армии и спасен Париж. Французский главнокомандующий обратился с теми же словами к соотечественникам:

«Отечество в опасности! Войска, которые не могут продвигаться вперед, должны скорее погибнуть на том месте, где они стоят, чем уступить хоть одну пядь французской земли, оборона которой им вверена. В этот час, как и во все исторические для родины моменты, наш девиз — победить или умереть. Мы должны победить!»

На французских солдат приказ произвел мало впечатления, тогда как немцы восприняли его как яркое свидетельство слабости противника. 19 мая Гамелен был заменен на своем посту генералом Максимом Вейганом, при котором бюрократическая военная машина, заточенная на оборонительную позиционную войну, не стала действовать решительнее. Британский военный историк Бэзил Генри Лиддел Гарт отмечал:

«Контрмеры французов оказывались безуспешными, ибо они, как правило, опаздывали, не поспевая за быстро меняющейся обстановкой. Это объяснялось тем, что авангард немецких войск продвигался вперед значительно быстрее, чем французское и даже немецкое командование могло предполагать».

Исключения лишь подтверждали общее правило. В сражении при Монкорне 17-19 мая 4-я танковая дивизия полковника де Голля, в которой имелось 58 тяжелых танков Char B1, успешно атаковала германские позиции и в нескольких местах их прорвала. Де Голль вспоминал:

«Повсюду можно было видеть сотни убитых немецких солдат и множество сгоревших вражеских автомашин. Мы захватили 130 пленных. Наши потери не составляли и 200 человек. По тыловым дорогам прекратился поток беженцев. Некоторые из этих несчастных стали даже возвращаться обратно, ибо среди них прошел слух о том, что французские войска продвинулись вперед».

Гудериан писал о контратаке де Голля:

«18 мая несколько танков из его дивизии подошли на два километра к моему передовому командному пункту в Ольнонском лесу, охраняемому лишь несколькими 20-миллиметровыми зенитными пушками. Я пережил пару часов в томительной неизвестности, пока эти грозные гости не повернули обратно».

«Приказ Гитлера наносит урон нашему престижу»

Из-за отсутствия прикрытия с воздуха и поддержки других соединений 4-я танковая дивизия вынуждена была в итоге отойти на исходные позиции. Де Голль и в дальнейшем действовал решительно, получив в награду чин бригадного генерала и должность заместителя министра обороны, но его действия были каплей в море всеобщего немецкого наступления.

Впрочем, тяжелые французские танки оказались грозным противником. Участник Французской кампании немецкий майор Эгид Геринг в своей книге «Абвиль» писал:

«Наши противотанковые подразделения сражались героически. Однако эффективность их ударов сильно уменьшалась ввиду прочности французской брони. Ужас перед наступлением танков охватил солдат. Потери тяжелые, нет ни одного солдата, который не потерял бы близкого товарища».

Помимо неготовности к активным боевым действиям, союзникам крайне мешало и отсутствие единого военного руководства. Вейган действовал по своим планам, командующий британскими экспедиционными силами на континенте фельдмаршал Джон Стендиш Горт — по своим: англичане вместе с некоторыми французскими подразделениями оказались отрезаны от основных французских сил и прижаты к морю на севере Франции. 20 мая 7-я танковая дивизия вермахта под командованием генерала Эрвина Роммеля вышла к городу Аррас. 21 мая разгорелось Арраское сражение, в ходе которого танковая бригада англичан при поддержке двух пехотных батальонов атаковала немецкие позиции и, прорвав их, опасно приблизилась к штабу Роммеля. От гибели будущего командующего Африканским корпусом спасли срочно подтянутые к месту боя 88-миллиметровые зенитные орудия, остановившие британские танки (этот прием Роммель неоднократно затем повторит против англичан в Северной Африке). Попытка немцев возобновить наступление была отбита танкистами 3-й французской легкой механизированной дивизии, взявшими в плен около 400 вражеских солдат. Справиться с противником Роммелю помогла лишь активная поддержка люфтваффе. Горт принял решение двигаться к порту Дюнкерк, после чего эвакуировать войска морем в Англию. 24 мая танковые дивизии вермахта, наступавшие вдоль побережья Ла-Манша, получили приказ Гитлера остановиться на достигнутых рубежах и не приближаться к Дюнкерку ближе чем на десять километров. Почему Гитлер остановил наступление? Данный стоп-приказ до сих является предметом оживленных споров среди профессиональных историков и любителей истории. По одним утверждениям, фюрер хотел заключить с Британией перемирие и поэтому решил позволить англичанам «сохранить лицо». По другой версии, Гитлера в тот момент больше беспокоила возможность удара союзников со стороны Парижа, чья численность оценивалась в 500 тысяч солдат и офицеров. Гальдер отмечал в своем дневнике:

«Танки и моторизованные соединения по высочайшему приказу стоят как пригвожденные на высотах между Бетюном и Сент-Омером; наступать им запрещено. Из-за этого ликвидация окруженных войск противника может продолжаться еще несколько недель. Это наносит большой урон нашему престижу и нашим дальнейшим планам».

26 мая стоп-приказ был отменен, но при этом танковые дивизии заменялись моторизованными. Попытки люфтваффе помешать эвакуации были отбиты летчиками королевских ВВС (107 сбитых британских самолетов против 140 уничтоженных немецких).

В ходе Operation Dynamo английские моряки эвакуировали в период с 26 мая по 4 июня из Дюнкерка на Британские острова 338 тысяч английских, французских и бельгийских солдат. В этих условиях король Бельгии Леопольд III подписал акт о капитуляции вооруженных сил своей страны, который вступил в силу в 04:00 28 мая.

«Тяжкое бремя оказалось ему не по силам»

Потеря британских и бельгийских союзников не прибавила оптимизма французскому командованию. 1 июня в беседе с де Голлем Вейган заявил:

«6 июня меня атакуют на Сомме и на Эн. Против меня будет действовать в два раза больше немецких дивизий, чем имеется у нас. А это значит, что наше положение почти безнадежно».

Де Голль ушел от него в подавленном состоянии и позднее в послевоенных воспоминаниях дал критическую оценку начальнику:

«Внезапно на его плечи свалилось тяжкое бремя, нести которое ему было не по силам. По своей натуре Вейган был блестящим исполнителем. Решительность в действиях, самостоятельность в решениях, бесстрашие перед лицом судьбы, та напряженная и особая страстность, что присуща истинному военачальнику, — всего этого Вейган был лишен, и к этому он не был подготовлен».

Де Голль подчеркнул, что Вейган всегда служил в штабах и на протяжении всей своей военной карьеры практически никем не командовал как строевой офицер. 10 июня у французского командования добавился еще один фронт — в южных Альпах: в войну вступила фашистская Италия, союзница нацистской Германии, торопясь попасть в стан победителей. Но, несмотря на численный перевес над французами (323 тысячи против 175 тысяч), все атаки итальянцев были отражены, и продвижение их оказалось крайне незначительным. 12 июня после ожесточенных боев немцам сдались части 10-й французской армии, позиции 4-й французской армии были прорваны у Шалон-сюр-Марна, танковые части Клейста форсировали Марну, правый приток реки Сена, у Шато-Тьерри. Вермахт оказался в нескольких десятках километров от Парижа. Второго «чуда на Марне», как в сентябре 1914-го, не произошло.

14 июня германские войска вступили в Париж, и в этот же день 1-я и 7-я пехотные дивизии фон Лееба прорвали линию Мажино — при помощи мощной артиллерийской и авиационной поддержки. 2-я французская армия оказалась окружена. 19 июня немцы форсировали Луару, последний рубеж на пути к южной Франции, преследуя остатки французской армии, которые беспорядочно отходили в юго-западном направлении. У правительства Петена осталось три варианта дальнейших действий: отступать с боями до самого юга страны, либо эвакуироваться в Алжир и другие французские заморские колонии, либо капитулировать. Был выбран последний вариант, и вечером 19 июня французы предложили Берлину перемирие. Немцы не торопились с ответом, желая захватить побольше территорий. 21 июня они согласились на переговоры, которые были назначены в Компьенском лесу. Место было неслучайным: 11 ноября 1918 года именно там в железнодорожном вагоне главнокомандующего союзными войсками французского маршала Фердинанда Фоша представители кайзеровской Германии подписали требования победителей. 22 июня 1940 года в том же вагоне в 18:50 руководитель французской делегации генерал Шарль Хюнтцигер подписал требования немцев, которые тем самым сполна расплатились за унижение 22-летней давности. В ходе французской кампании союзники потеряли погибшими и ранеными 360 тысяч солдат и офицеров, почти два миллиона человек попали в плен. Германские потери убитыми, ранеными и без вести пропавшими составили более 157 тысяч военнослужащих, было подбито не менее 795 немецких танков и сбито 1236 самолетов люфтваффе. У Гитлера не осталось на европейском континенте геополитических противников, кроме одного. Тогда никто не подозревал, что начавшаяся через год война Германии с Советским Союзом станет наиболее грандиозной и кровавой частью Второй мировой, по итогам которой основные силы вермахта будут разгромлены, и Третий рейх навсегда прекратит свое существование.