80 лет назад по Красной площади прошли те, кто выковал победу в долгой и кровопролитной войне. Собранные со всех фронтов молодые, но уже заслуженные ветераны нескончаемыми рядами шли под ливнем и бросали знамена поверженной Германии у ступеней Мавзолея. Как отбирали участников знаменитого парада, почему на него не пустили знаменосца Победы и как Сталин отказался принимать церемонию — в материале «Газеты.Ru».
«Как в атаку, так первый, а на парад — не гожусь»
«Милые! — шептали женщины. — Мы вас четыре года только на картинках в газетах видели. И вот вы идете. Живые!» — так, по словам разведчика Александра Передугина, встречали на улицах Москвы фронтовиков, приехавших на Парад Победы 1945 года.
По замыслу Иосифа Сталина, в параде должны были участвовать представители всех фронтов и родов войск. Кандидатов выбирали строго: рост не менее 180 сантиметров, «грудь в орденах», как вспоминал другой ветеран, генерал армии Валентин Варенников. В приказе по войскам 1-го Белорусского фронта отдельно говорилось, что претенденты должны быть не старше 30 лет. Самым сложным же оказалось не только отобрать участников, но и научить их маршировать — фронтовики не умели ходить красивым чеканным шагом.
«Наша группа никакой подготовки не имела. Лично я, которому предполагалось открывать Парад Победы и идти впереди сводных полков, никогда под музыку не ходил. Да и строевой подготовкой мне заниматься не пришлось. Заканчивал ускоренное военное училище, четыре года в боях, какая уж там строевая», — подчеркивал в своих мемуарах капитан Степан Неустроев (на тот момент ему было 23 года).
По официальной версии, именно Неустроев с товарищами поднял Знамя Победы над Рейхстагом при захвате Берлина . Группа Неустроева даже успела прилететь в Москву, но в итоге не прошла генеральную репетицию на Тушинском аэродроме. Ее проверял маршал Георгий Жуков и лично распорядился убрать Неустроева (кроме отсутствия опыта, капитана подвело то, что он был ранен на войне в правую ногу, и ему было больно маршировать).
«Я не обиделся, что не буду участником Парада Победы, но про себя подумал: «Как в атаку идти, так Неустроев первый, а вот на парад — не гожусь», — вспоминал капитан.
Остальные бойцы готовились к параду целый месяц. По рассказам современников, они тренировались маршировать в разных частях города, например посреди Ленинградского шоссе. Учились не только днями, но и ночами — ночью можно было выйти на саму Красную площадь, вдобавок, днем тренировки привлекали много зевак.
«Смотреть на нас каждый день собиралось столько людей, что заниматься строевой подготовкой в составе сводного полка было попросту негде. Вот и принял маршал Советского Союза Родион Малиновский решение тренироваться в полночь. Электрики установили дополнительные светильники, прожектористы привезли свои «фабрики света» — на площади стало как днем», — отмечал Перегудин (его полк отрабатывал строевой шаг на площадке перед парком Сокольники).
В перерывах фронтовики старались успеть погулять по городу. Пока горожане с любопытством смотрели на них, сами военные с интересом разглядывали мирную столицу.
«Москва в июне — Москва первых мирных недель. Пристально вглядывались все мы, фронтовики, в ее родной облик. А в памяти невольно возникала Москва военных лет», — писал еще один участник парада, маршал Андрей Еременко.
В столице победителей окружили особым вниманием, прохожие приветствовали их, обнимали и благодарили. В кафе, где завтракали некоторые солдаты, им оставляли на столе пачки папирос «Казбек», внутри которой всегда лежала вкладка с золотистой надписью «Привет победителям».
«Еду готовили повара из лучших ресторанов. На столах было все, что душа пожелает. В первое время мы, привыкшие к обильному фронтовому пайку, не очень-то обращали внимание на это изобилие. А потом, когда узнали, что жители Москвы до сих пор питаются более чем скромно, по карточкам, стали смотреть на заставленные деликатесами столы по-другому», — обращал внимание Перегудин.
«Пусть принимает парад старый кавалерист»
Изначально предполагалось, что принимать парад будет Сталин, с таким расчетом успели составить инструкцию по проведению мероприятия. Однако за неделю до праздника Сталин передал свое место Жукову. По воспоминаниям последнего, 66-летний генералиссимус объяснил ему, что уже «стар принимать парады» (самому Жукову тогда было 48 лет). В поздней версии мемуаров Жуков уточнил, что на самом деле во время подготовки верховный главнокомандующий упал с коня, поэтому решил просто смотреть парад с трибун. Об этом под большим секретом маршалу, якобы, рассказал сын Сталина Василий.
«Случился казус. Третьего дня во время езды от неумелого употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву, пытался удержаться в седле, но не сумел и упал.
При падении ушиб себе плечо и голову, а когда встал — плюнул и сказал: «Пусть принимает парад Жуков, он старый кавалерист», — пересказал Жуков слова Василия.
Командовал парадом другой прославленный маршал, Константин Рокоссовский. Во время церемонии выехать на площадь на конях должны были они оба, Жуков на светлом, а Рокоссовский на вороном. Это выглядело более эффектно и было частью традиции, хотя во время Второй мировой кавалерия уже потеряла свое былое значение. Сам Рокоссовский приводил свою версию, как получилось, что парад принимал Жуков, а не Сталин. По ней, все маршалы «единодушно» просили Сталина принять парад, но тот прямо ответил, что слишком стар, чтобы ездить на коне. В ответ собеседники главнокомандующего напомнили, что парад можно принять на машине, как это делал президент США Франклин Рузвельт.
«Сталин усмехнулся. — Рузвельт — другое дело, у него ноги парализованы были, а у меня, слава Богу, здоровые. Традиция у нас такая: на коне на Красную площадь надо выезжать. — И еще раз подчеркнул: — Традиция!».
Некоторые из участников парада позже признавались, что появление командующих на конях действительно произвело на них особое впечатление.
«Война была во многом войной техники, войной моторов, но не только. Воевали и кавалерийские корпуса... И пусть, въезжая на Красную площадь на конях, Жуков и Рокоссовский соблюдали лишь традиции, мы, стоящие в строю казаков-кубанцев в шеренгах 2-го Украинского фронта, относили это на свой счет. Хорошо. Очень хорошо, что не на танках, а на конях. Замечательная традиция», — указывал в мемуарах офицер советской военной контрразведки «Смерш» Олег Ивановский.
«Только слышно было, как бьется сердце»
И вот наступило 24 июня 1945 года — исторический день, когда после изнурительной подготовки по Красной площади должны были с гордостью пройти победители. Как назло, лишний раз выверенное мероприятие осложнила погода. С ночи воскресенья зарядил дождь, временами «поливал как из ведра», как вспоминал капитан Неустроев, оставшийся на параде почетным гостем. Однако праздник такого масштаба никакой ливень не мог сорвать. Уже к шести утра, сильно заранее, участники заняли исходные позиции под открытым небом.
«Празднично было на сердце! Стояли мы в строю, тихонько переговаривались, чуть не поминутно поправляя друг на друге то башлык, то чуть надвинувшуюся на бровь кубанку... Стекали капли воды по каскам пехотинцев, мокли наши черкески, кубанки и башлыки, темнели, намокая, алые знамена», — описывает Ивановский.
В десять часов над площадью разнеслось: «Парад, смирно!». Из Спасских ворот выехал на коне Жуков, ему навстречу Рокоссовский. Начался объезд войск.
«Казалось, мы не дышали, только слышно было, как бьется сердце... Мы все переживали за гарцующих в рискованном галопе военачальников. Каменная брусчатка площади была мокрой от дождя, и конь мог легко поскользнуться», — позже делился воспоминаниями Варенников.
Объехав войска, Жуков прочитал торжественную речь с трибуны Мавзолея. От имени партии он поздравил всю страну с «великой победой над германским империализмом» и подчеркнул, что она досталась ценой тяжелых жертв. При этом маршал упомянул, что в начале войны у СССР были неудачи и моменты отчаянного положения, когда даже «друзья за границей» не верили в победу Красной Армии.
«Однако наш народ и наша Красная Армия не падали духом... Подняв меч против нас, немцы нашли гибель от нашего меча», — подытожил Жуков.
После речи маршала над Москвой прогремели 50 залпов артиллерийских орудий и в 10:25 начался начался сам парад. В нем участвовали 24 маршала, 249 генералов, 2 536 офицеров и 31 116 рядовых и сержантов, 1 850 единиц боевой техники. Для всех был определен собственный темп: для пеших колонн 118-120 шагов в минуту, для конницы — учебная рысь, танков и самоходных установок — 10-12 км/ч, для тяжелой артиллерии — 8 км/ч. Части шли в том порядке, как географически располагались фронты Великой Отечественной, с севера на юг.
Одним из самых ярких и неожиданных моментов парада стало появление фашистских знамен. Презрительно опустив их к земле, в специальных перчатках, чтобы не касаться древка голой рукой, красноармейцы проносили их через площадь и бросали перед Мавзолеем.
Всего у подножия последнего было свалено 200 знамен и штандартов поверженной Германии.
«И только сейчас наступило освобождение от военного гнета, всего того тяжелого и мрачного, чего было в избытке за эти годы. Думаю, не только я тот момент, под барабанную дробь, всем своим существом, всем сердцем понял: кончилось, вот теперь кончилось», — вспоминал Ивановский.