Джаз в честь писателя Александра Кабакова

Кабаков известен как автор знаменитой повести "Невозвращенец", переведенной в годы перестройки на десятки языков, множества других книг, отмеченных самыми престижными премиями, а также как "золотое перо" газет "Московские Новости" и "Коммерсант" в период их расцвета. И просто – человеком с твердыми убеждениями и принципиальной позиции, не боящимся отстаивать свое мнение. Об этом и вспоминали собравшиеся в "Тургеневке". Редактор и журналист Юлия Рахаева показала первые издания Александра Кабакова с дарственной подписью автора, рассказала о забавных обстоятельствах получения автографов. Первый секретарь Союза Российских писателей Светлана Василенко вспомнила о встречах с Кабаковым в Германии – и о маленьком поселке испытателей ракетной техники Капустин Яр, где выросла и она, и Кабаков, и где на памятнике ракетчикам наряду с Сергеем Королевым есть и фамилия отца Александра Абрамовича, офицера. Ну а певец и писатель Эдуард Трескин исполнил номер из "Серенады Солнечной долины", аккомпанируя себе на рояле. Ведь герой презентуемой книги так любил джаз! В заключение вечера все получили книгу, вышедшую под эгидой русского ПЕН-центра (его руководитель Владимир Семенов также выступал на мероприятии) с автографами авторов. "Ревизор.ru" представляет своим читателям фрагмент из книги "Саша. Александр Кабаков и его эпоха" (М., 2025). Михаил Гундарин, Евгений Попов. МЫ – ЭТО НЕ ОНИ Можно спорить о Кабакове-писателе, публицисте и так далее. Но, кажется, никто не может усомнится, что Александр Абрамович был человеком умным. Поэтому он – менялся. Его высказывания нулевых и десятых годов едва ли понравились бы ему самому образца 90-х. Он стал «мракобесом», противником ультралиберальных взглядов и ультралиберальной тусовки, с которой был достаточно близок раньше (хоть и своим в доску не делался, но со стороны казалось что он – целиком их. Да и сейчас многим кажется; ошибка). О своем «мракобесии» Кабаков говорил охотно, как будто даже гордясь им. Да и тем гордясь, что ни в пресловутой тусовке не состоит, ни в общем строю не шагает, каким бы этот строй ни был. Его книги нулевых были далеки от оптимизма и веры в капиталистическое да и ЛЮБОЕ светлое завтра. Тут дело не только в скептицизме, приходящем с опытом. Кабаковский опыт работы в ведущих медиа страны очень близко показал ему изнанку этого самого капитализма, этих самых «новых русских», какими бы благостными любителями искусств они не казались. Он видел, сколько несчастий принесли эти годы простым людям – и уже поэтому не мог быть таким апологетом «свободы ради свободы», каким казался в 90-е. Наконец, как бы он ни отрицал демонстративно всю советскую эпоху, от себя не уйдешь: привитый с детства опыт гордости за державу испариться не мог, он должен был принять другую форму и направление, но остаться. В этом смысле молодые коллеги Кабакова такого опыта были лишены; ну а некоторые бессовестные ровесники писателя делали вид, что у них никогда опыта ТАКОГО НЕ БЫЛО. Что им всегда этакое имперское бахвальство не нравилось. Как же, как же… При этом Кабаков демонстративно отстранялся и от демонстрации своей политической лояльности действующей власти, чем грешили многие из «переобувшихся в воздухе». Таков был его принцип, усвоенный, натурально, с ранней юности – писатель должен стоять в стороне от правительства. Вот высказывание 2014 года. «Я не поддерживаю власть и не борюсь с властью. Я живу сам по себе. Я частный человек, сочиняю тексты. Поддерживать власть или не поддерживать власть — это, в сущности, одно и то же. Я просто доволен, что власть ко мне никакого отношения не имеет, и больше мне от нее ничего не нужно». Конечно, звучит утопически. И вряд ли сам Кабаков этого не понимал. Но принцип есть принцип, если даже он наивен (а какой принцип не таков?). То же и кабаковский монархизм, о котором он начал активно говорить в новом тысячелетии. Трудно представить, чтобы Александр Абрамович всерьез уповал на возвращение династии Романовых. Его монархизм был не более чем абстрактным credo, традицией, имевшей в прошлом большое число сторонников, в том числе среди любимых Кабаковым писателей. Да собственно, он и сам это признавал, сказав в 2016 году: «Я – глубоко убеждённый монархист – при том, что я понимаю, что это невозможно, что династия прервана, – это испанцам повезло, у них династия не прерывалась. А здесь династия прервана, и любая попытка её воссоздать приведёт только, в худшем случае, к крови, а в лучшем – к посмешищу». Полагаем, такой пессимизм связан со многими вещами, которыми Кабаков был обеспокоен в последние годы….Кабаков очень резко (видно, это его серьезно волнует) говорит об исчезновении интеллигенции. «Интеллигенции больше нет. Она кончается, её остатки несущественны. И, в общем-то, слава Богу. О какой интеллигенции Вы говорите? Где Вы видите людей, которые попадают под определение интеллигенции?». Это доминанта высказываний Александра Абрамовича его последних лет. Другой лейтмотив его рассуждений этих лет - недовольство современной культурой и подчеркнутый антиамериканизм. Ну, прямо, точная антикопия воззрений юности! Кабаков, впрочем, считает, что изменился не он. Изменилась культура. Изменилась Америка. И американская, шире – западная культура прежде всего. «Ещё в 60-е годы, не то что сто лет назад, шпенглеровские разговоры о закате Европы казались преждевременными. Теперь мне кажется, что это было справедливое предвидение – западная христианская цивилизация, как и всякая цивилизация, оказалась склонной к самоубийству. Чем она сейчас и занимается… Америка в первую очередь. Это очевидно и по культуре, и по общественной жизни. Политкорректность, которую я не устаю проклинать, есть способ разрушения цивилизации, основ, на которой она была создана». И вот еще одно важное высказывание – об отличии «нас» от «них». Коренном, непреодолимом отличии (а ведь на том, что «мы» - это «они», только похуже, стоит вся либеральная повестка; в своем пике это доходит до понимания «нас» как орков – ведь и орки по Толкиену «испорченные» эльфы). Либерализм, как его не понимай, союзник глобализма. Нет, говорит, Кабаков, мы с ними – разные. И это принципиально. Буквально на уровне строения наших организмов. Что социального организма, что биологического. «.Мы увлеченно подыгрываем всему, что видим в Америке и Европе. И то, что происходит у них, обязательно будет происходить здесь у нас. Стремление впрыгнуть на ходу в последний вагон поезда, идущего к пропасти, — наше национальное состояние. Может, разобрали давно рельсы и нас туда никто не зовет, и даже пытаются вытолкнуть, но нам надо в этот поезд попасть обязательно…«Если не жить правильно, то лучше не жить никак» — духовность в русском понимании. Жить правильно или не жить никак. Но как жить правильно, я не знаю. Хочу знать, но не знаю. Поэтому человек испытывает постоянное недовольство собой, страной, миром, другими людьми. Русскому человеку незачем мыть подъезды при такой интенсивной духовной жизни». Пушкин вспоминается здесь – «Иная, лучшая, потребна мне свобода…». И Кабаков со всей страстью поясняет, какую свободу он имеет в виду, то есть, какова его, так сказать, положительная программа: «Высшее качество жизни — это свобода жить как угодно или хотя бы думать как угодно. Это такая свобода, которая тебе же самому не мешает жить. Я знаю, что внутри меня существует свобода, которая позволяет жить так, как я считаю правильным. Это не значит, что я так живу. Но так можно жить. Теоретически. Вот когда человек обладает такой свободой — это высшее качество жизни. Он свободен на психологическом уровне. Ему не надо думать, экологически ли чистый он ест творог на завтрак, сколько километров в день пробежать-проплыть. Он не то чтобы живет как хочет, но он свободен внутри себя. И тогда ему интересно жить». Подписываемся под каждым словом!