Июнь 1941 года заставил забыть о привычных заботах и радостях. Пришла беда, не оставившая для них места. Однако в Москве это осознали не сразу. Несмотря на то, что на подступах к столице уже шли ожесточенные бои, город мало что об этом знал и от своей повседневной жизни не отказывался. Не отказывался он и от одной из самых любимых спортивных игр — от футбола. Он вообще прошел вместе с людьми всю войну. Именно о нем — книга историка и журналиста Валерий Бурта «Война. Футбол. Гол!», вышедшая в издательстве «Руграм»/«Пальмира». «Мослента» публикует отрывок из нее о страшном лете 1941-го.

Война переступает порог

До Великой Отечественной — считанные дни, но никто этого, разумеется, не знает. 19 июня 1941 года на стадионе «Динамо» состоялся последний довоенный матч чемпионата СССР в Москве — хозяева поля принимали сталинградский «Трактор». Игра, собравшая 30 тысяч зрителей, завершилась вничью — 1:1. Михаил Сушков в «Красном спорте» писал: «”Динамо” потеряло остроту нападения. Может быть, это из-за отсутствия Ильина и Дементьева. А что, если они выбыли надолго? У команды пропали прежние красивые комбинации с полузащитниками, не точны удары по воротам, чувствуется усталость. Следует отметить, что т. Сашенко (судья из Харькова. — _прим. «Мосленты») давал много свистков в пользу провинившихся, а несколько свистков за грубость дал не в ту сторону, и поэтому зрители громко выражали свое неудовольствие».

«Вечером 21 июня 1941 года в ресторане гостиницы “Астория”, где жили московские спартаковцы, приехавшие на очередные встречи с ленинградцами, я встретил Марка Бернеса с его супругой, — вспоминал Андрей Старостин в книге “Повесть о футболе”. — Мы сели вместе ужинать и делились новостями, ничем не озабоченные, кроме своей подготовки: он — к завтрашнему выступлению в концерте, а я — к игре с ленинградским «Спартаком». Кто же из нас мог предположить, что через несколько часов начнется война… На другой день в 12 часов дня на футбольном поле стадиона имени В.И. Ленина московские и ленинградские футболисты слушали правительственное сообщение о вторжении фашистских захватчиков на нашу землю…»

22 июня в Киеве должно было состояться открытие нового стадиона, построенного у живописных склонов Черепановой горы, опоясанной зеленым парком. На тот день организаторы футбольного календаря назначили встречу первенства СССР между местным «Динамо» и «Красной Армией». В статье, опубликованной в газете «Советская Украина», сквозила уверенность, что отныне киевский стадион — лучший не только в Союзе, но и во всей Европе. Накануне стадиону присвоили — разумеется, «по просьбе трудящихся» — имя Первого секретаря Коммунистической партии Украины Никиты Хрущева. В тот трагический день «Киев бомбили, нам объявили, что началась война…» Стадион уцелел, но матч отменили. Не состоялись и другие игры первенства. Однако 24 июня были сыграны два матча – в Тбилиси и Сталино (ныне – Донецк). После этого чемпионат СССР 1941 года был прерван.

Фото: Евгений Халдей / РИА Новости

Незатихающая жизнь

Повсюду лилась кровь красноармейцев и мирных жителей Страны Советов. Была охвачена огнем Украина, Белоруссия, фронт подходил к центральным областям России. Немцы стояли у стен Киева, угрожая Матери городов русских сонмами солдат, тысячами самолетов и танков. Опасность нависла над Днепропетровском, Таганрогом, Одессой и другими советскими городами. Гитлер оголтело лез на Кавказ, рвался в Крым... Однако осенью сорок первого в Москве не затихала жизнь. Едва ли не каждый день в столице проходили различные спортивные соревнования. На стадионе ЦДКА в Сокольниках состоялся розыгрыш первенства города по легкой атлетике, на старт которого вышли более двухсот спортсменов. На Клязьминском водохранилище завершилась парусная регата на приз наркомата Военно-морского флота. В ней приняли участие спортсмены «Спартака», «Водника», «Крыльев Советов» и Центрального водно-моторного клуба имени Баранова. Прошел военизированный кросс, в котором участвовали более 15-ти тысяч атлетов, бежавших в обычной одежде. На старт вышли красноармейцы, дружинницы Красного Креста, рабочие, школьники, студенты, служащие. 19-летний Николай Озеров, поступивший на актерский факультет ГИТИСа, вспоминал: «Осенью 1941 года, когда мне не исполнилось и девятнадцати, я, как и все другие мальчишки, рвался на фронт. Но мне сказали – там и без тебя обойдутся. Ты нужен здесь! Осталось нас тогда в Москве только трое теннисистов. И вот, чтобы враг видел, что советский народ не дрейфит, нас сажали на мотоцикл и перевозили с одного стадиона на другой, где мы проводили теннисные матчи…»

Фото: Анатолий Гаранин / РИА Новости

Когда фронт приблизился к Москве

В столице проходил чемпионат столицы, начавшийся через вскоре после начала Великой Отечественной. В турнире доминировало «Динамо». И это не удивительно – в рядах бело-голубых оставалось немало игроков, участвовавших в прерванном первенстве СССР 1941 года – вратарь Борис Кочетов, защитник Всеволод Радикорский, нападающие Михаил Семичастный, Николай Дементьев, Василий Трофимов. Вернулся на поле тренер «Динамо» Михаил Якушин. Фронт неумолимо приближался к Москве. В октябре потянулись к железным дорогам и шоссе толпы людей с узлами, чемоданами, баулами. В том же направлении двигались нагруженные домашним скарбом легковые машины и грузовики. Отъезжающими в эвакуацию были забиты столичные вокзалы… Каждый день на столицу обрушивались самолеты с черными крестами на крыльях. Рушились дома, погибали люди. Но футбольные матчи не прекращались. 5 октября 1941 года, когда Государственный комитет обороны принял постановление о защите Москвы, на Малой арене стадиона «Динамо» хозяева поля принимали своих извечных соперников — спартаковцев. В тот день на стадионе собрались 10 000 зрителей. Неведомо, что там случилось, и какая ядовитая муха укусила спартаковцев, но они были разгромлены со счетом 7:1. Единственный гол у «Спартака» забил Владимир Щагин, который в основном играл волейбол — за «Спартак», «Локомотив». «Динамо», но футболом лишь «баловался». Наверняка победители радовались, болельщики их шумно поддерживали. Однако в нескольких десятках километрах от Ленинградского проспекта происходили события, грозящие обернуться небывалой трагедий для страны — началось немецкое наступление под кодовым названием «Тайфун». На столицу двигалась густая серо-зеленая масса - два миллиона солдат и офицеров вермахта и СС.

Фото: хроника

Густой запах гари

Сводки Совинформбюро начинались почти одинаково: «В течение дня наши войска вели упорные бои с противником на всем фронте…» О отступлении, оставленных городах если и говорилось, то вскользь, одним-двумя предложениями. Прошло еще несколько октябрьских дней, и по городу прокатились ошеломляющие слухи: немцы якобы появились в Крюкове, Левобережной, Химках, их танки вот-вот появятся на улице Горького, куда прорываются от Речного вокзала. Кондуктор кричала женщине-вагоновожатой:

«В Нижние Котлы не езжайте, там немцы!» «А вы работаете?» — спрашивала вагоновожатая. «Пока будем! — отвечала кондуктор. — Никто ничего не знает!»

12 октября части вермахта захватили Калугу. Спустя два дня Красная армия оставила Калинин (ныне Тверь — _прим. «Мосленты»). Немцы начали наступление на Клин и Дмитров, двинули свои войска на Можайском и Волоколамском направлениях. В тот мрачный, полный жгучей тоски день состоялся предпоследний тур чемпионата Москвы. Можно поражаться этому факту, но он объясним — горожане просто не знали, что происходит на подступах к Москве. 16 октября 1941 года стал самым страшным днем для столицы. Утром остались закрытыми двери метро. Не вышли на линии автобусы, трамваи и троллейбусы. В воздухе стоял густой запах гари — во многих учреждениях и организациях сжигали документы. Конечно, было уже не до футбола. Поэтому заключительный тур первенства столицы, намеченный на 19-е октября, так и остался несыгранным…