«Люди бежали, а им стреляли в спину»: доброволец курской теробороны рассказал про зверства ВСУ
В израненном Курском приграничье все еще неспокойно: ВСУ обстреливают артиллерией, запускает дроны. Здесь действуют люди особой душевной силы и мужества. Это добровольцы местного эвакуационного отряда. Их оружие – не автоматы, их броня – не сталь, а безмерное сострадание к попавшим в беду землякам и решимость помочь. Корреспондент «МК» пообщалась с добровольцами из территориальной обороны Курчатовского района Курской области, которые уже почти год занимаются эвакуацией раненых и погибших из приграничных территорий.
Каждый их выезд – это подвиг. Не дожидаясь команд или приказов, по зову сердца отзываются на тревожные сообщения, садятся за руль своих машин и едут. Их маршрут ведет не в безопасные зоны, а туда, где только что прогремел взрыв, где свистели осколки, где остались раненые и погибшие.
Риск – их ежедневный спутник. Они мчатся по разбитым дорогам и бездорожью, подчас под непрекращающимся обстрелом или в зоне минной опасности. Они знают, что каждая поездка может стать последней. Но они в ответе за человеческие судьбы. Они сталкиваются с самым страшным, что несет война, но возвращаются в зону повышенного риска снова и снова.
С Разиком добровольцем территориальной обороны Курчатовского района Курской области мы познакомились в январе 2023 года. Тогда я делала репортаж о попытках противника атаковать Курчатовскую АЭС и о людях, добровольно вставших на защиту стратегически важного объекта. Несмотря на то, что времени с того момента прошло всего ничего, перемен в жизни у моего товарища и его единомышленников огромное множество.
В августе 2024 года, когда враг вторгся на Курскую землю, Разик присылал мне видеосообщения, по которым без лишних пояснений было понятно, что парни находятся в самом пекле. Уже потом он рассказал, что с первых дней, несмотря на огромную опасность, не имея ни средств индивидуальной защиты, ни, тем более, оружия, на собственном автотранспорте, ребята курсировали между «жизнью и смертью», выполняя десятки рейсов за сутки, наматывая тысячи километров.
Вывозили гражданское население, раненых, погибших, доставляли гуманитарную помощь, воду, медикаменты. Порой приходилось заезжать даже на временно оккупированные территории.
— Вот «Бумер» (позывной его сослуживца. - Авт.), с которым ты сегодня познакомилась, - приводит пример Разик, - он заезжал в Малую Локню. Должен был вывозить «трехсотых» (раненых. – Авт.) пацанов оттуда, но нарвался на две диверсионных группы ВСУ. Его машину расстреляли, он чудом спасся и оказался рядом с нашими военными. Вместе с ними принимал бой. Когда узнали, что он гражданский, все были в шоке естественно. Его оттуда потом на БТР вывозили.
Сейчас в добровольческом эвакуационном отряде тридцать пять человек. Изначально было больше, поясняет Разик, но некоторые ушли, так как надо кормить семью. За свою работу добровольцы денег не получают. Но те, кто остался, проверены временем и тяжелыми испытаниями. Случайных «пассажиров» нет. За период с момента оккупации вывезли многие сотни тел.
Информацию, где искать раненых или погибших, добровольцы получают из оперативного штаба, также отрабатывают заявки главы администрации города Суджа. Все заявки отработаны со стопроцентным результатом.
- Был случай в Мартыновке, мы искали двух местных жителей, пенсионеров, которые не смогли эвакуироваться. Дедушка был лежачий, бабушка за ним ухаживала. Сын - на СВО. Уже потом узнали, что бабушку убил украинский дрон, ее тело нашли прямо возле калитки. А дедушка просто умер, так как не мог даже встать налить воды. Тела забрали, передали в морг.
Разик поясняет, что такие заявки отрабатываются в несколько этапов. Сначала - разведка, чтобы получить подтверждение, что тело действительно есть. При обнаружении на месте проводится фотофиксация и данные передаются в Следственный комитет. Если смерть естественная, то разрешение на вывоз тела получают практически сразу. Если насильственная, то процедура затягивается. Зачастую такие трупы забирают уже в присутствии представителей СК.
- Бывает, что скидывают точку, приезжаешь, а тела нет. Начинаем искать и находим где-то вообще в другом месте. В огороде или в соседнем дворе.
Несмотря на то, что за этот год добровольцы увидели огромное количество результатов проявления нечеловеческой жестокости со стороны украинских нацистов по отношению к беззащитным людям, некоторые истории особенно врезались в память.
- У вэсэушников это называлось «сафари» - охота, - рассказывает Разик. – Изначально объявляли людям, что в 17 часов будет раздача гуманитарной помощи, а комендантский час начнется с 18 часов. Люди выстраивались в очередь за хлебом и тут же по громкой связи объявляли, что сегодня комендантский час с 16 часов. Люди начинали бежать домой, а вэсэушники их просто расстреливали в спину. И так было не единожды. Но есть-то хочется и гражданские, несмотря на опасение, что сегодня может опять быть такая же «забава», все равно приходили получать еду. Нацики же все разграбили, у кого какие запасы в погребах были, боевики ВСУ все вынесли. Так что местные голодали страшно.
Одна из проблем, с которой добровольцам приходится сталкиваться и по сей день, это гражданские, которые, пренебрегая здравым смыслом, возвращаются в свои дома. Несмотря на то, что враг выбит из Курской области, находиться в приграничных населенных пунктах до сих пор не безопасно. Противник регулярно совершает попытки беспилотных атак и артиллерийских обстрелов. Власти призывают людей проявлять благоразумие и не спешить с возвращением. Однако не все внемлют советам. Есть те, кто возвращается, аргументируя, что дома огород или скотина. Такие, по словам Разика, были и в самый разгар боев. Некоторых приходилось эвакуировать по несколько раз.
- В Судже женщина была, пережила всю оккупацию. У нее 10 или 11 коров было. Мы ей неоднократно предлагали эвакуироваться, но она не соглашалась, потому что не могла скотину оставить. У нее, кроме этих коров, не было ничего. Так и жила, коров доила, пацанов военных постоянно угощала то молоком, то творогом.
В какой-то момент она уже согласилась уехать при условии, что коров тоже можно будет перевезти. Мы стали заниматься этим вопросом, но сама же знаешь, бюрократия. От администрации Суджи справку надо. А как ее взять, если на тот момент администрации и не было. От ветврача справку надо, а его тоже в городе нет естественно. В общем пока мы пороги обивали, украинский артиллерийский снаряд оборвал ее жизнь.
К слову, свою безопасность добровольцы себе обеспечивают тоже сами. Бронежилеты и шлемы каждый покупал за собственные средства, есть, подаренная волонтерами, система радиоэлектронной борьбы, установленная на одну из рабочих машин. Капля в море по большому счету, но лучше, чем ничего, убеждены добровольцы.
Обычно на задачи выезжают двумя машина, тогда одна, условно говоря, прикрывает другую. Но бывают ситуации, когда в процессе приходится разделиться. И вот тогда экипаж незащищенной машины работает на свой страх и риск. К счастью, пока все выезды заканчивались благополучно, но проблема собственной безопасности остается одной из ключевых.
- Мы стараемся для себя особо ничего не просить у волонтеров, только в экстренных случаях. На бензин порой приходится собирать, на запчасти для машин, - уточняет Разик. – Но в основном если какие-то сборы организуем, то для других подразделений или в госпиталь.
- Для себя решил, сколько еще готов на голом энтузиазме рисковать?
- Я же тебе еще два года назад сказал, мы здесь до «талого», - смеется Разик.