Боец Гагарин после трех тяжелых ранений не сдался и стал реаниматологом

С Михаилом Гагариным я общался только по телефону, но на встрече узнать его было легко. Шорты не скрывают протез ноги. Вместо руки - еще один протез с крюком. На лице - следы от ранения и операций.

Михаил не комплексует, говорит, что давно принял себя таким, какой он есть, и развивается дальше. Три тяжелых ранения не смогли ввергнуть его в пучину отчаяния. Более того, сейчас Михаил работает реабилитологом и помогает возвращаться к жизни другим бойцам после травм, полученных на передовой.

- Огнестрельное ранение в голову я получил еще до событий в Донбассе - на Майдане. Я тогда служил в правоохранительных органах и стоял в оцеплении. Нас начали обстреливать. Пуля попала мне в голову, раздробила челюсть, повредила глаз. Товарищи-сослуживцы тогда вытащили меня из самого месива, - рассказывает Михаил.

Ранение было жуткое. Пуля раскололась о кость на мельчайшие кусочки, некоторые из которых так и остались в голове Михаила. Собранные фрагменты челюсти удерживает металлическая пластина. Поврежденный глаз не видит. Но Михаил больше сокрушается не об этом, а о том, что не удалось остановить майдановских зачинщиков.

- Надо было сразу тушить этот пожар, - вдыхает он. - Но нам, к сожалению, сделать этого не дали, наоборот туда словно специально подливали горючее. На Майдан сгоняли людей. Студентов - под угрозой отчисления, кого-то привозили с работы. В основном там были обычные люди, которым все это не нужно. Но толпу подогревали специально подготовленные боевики-ультрас. Там раздавали наркотические вещества. Были иностранцы, было огнестрельное оружие - его забирали у сотрудников ГАИ.

На нас нападали с мачете и топориками, которыми рубили наши щиты. Могла подойти какая-нибудь неадекватная и ткнуть исподтишка вязальной спицей. В нас кидали "коктейли Молотова". Мне под ноги падали эти бутылки, рядом горели товарищи. Нужно было, не размыкая цепи, гасить огонь огнетушителем и одеялами. При этом поступила команда: никого не трогать, это мирная демонстрация. Порой мы все-таки вопреки приказу выхватывали из толпы отдельных активистов, но этого оказалось недостаточно. Тем более, когда в нас полетели пули.

Поправившись после страшного ранения, Михаил записался в ополчение. Воевал до 2017-го года, пока его не настигла еще одна пуля. Вновь тяжелое ранение, на этот раз в ногу. Перебитая кость и нервы, осложнения... Ногу пришлось ампутировать. Михаил начал учиться ходить на протезе. А научившись, вновь вернулся на передовую. Воевал на одной ноге, с одним глазом. И опять - беда.

- В общем-то, сам виноват на этот раз, - говорит Михаил. - На линии боевого соприкосновения всегда нужно быть начеку, не поднимать и не прикасаться ни к каким подозрительным предметам. Там полно мин-ловушек. Я же случайно дотронулся до одной такой. Мне разнесло кисть руки.

Смотрю на протез с крюком вместо руки и чувствую от этого неловкость. Михаил все понимает без слов:

- Все нормально. Я уже привык к такой "руке". Меня даже Капитаном Крюком друзья называют. Кстати, очень удобное приспособление для протеза. Можно и сумку на крюк повесить, и самому зацепиться, вскарабкаться куда-нибудь. Я по скалам люблю лазить - помогает. А вообще, я этот протез сам под себя смастерил. Сделал крепление, в которое вместо крюка можно ставить любой инструмент по мере необходимости. Я с таким протезом даже плавать смогу, он воды не боится. Но нужно что-то вроде большой мыльницы прикрепить, чтобы воду загребать, - спокойно, буднично с юмором объясняет мой собеседник.

Михаил вообще держится с каким-то особым достоинством. Не унывает, шутит, даже рассказывая о своей квартире, в которую прилетел украинский снаряд:

- Как будто стрелявшие знали, кто в ней живет. Три раза не смогли убить, попытались в четвертый. И снова остались с носом.

А потом добавляет, что тяжелее всего после каждого ранения было успокаивать родных и доносить до них, что жизнь продолжается: близкие переживали за Михаила больше, чем он сам. Он же старался не зацикливаться на плохом, а двигаться дальше.

- Некоторые после тяжелых травм отмахиваются от всего и всех и, скажем так, горюют в свое удовольствие, - говорит Михаил. - Это главная ошибка.

- А как поступили вы?

- Я закончил медучилище и устроился на работу. Долго думать о том, чем заниматься, не пришлось: в Донецке много раненых, которым кто-то должен помогать возвращаться к мирной жизни, а кадров не хватает. И я пошел работать в наш реабилитационный центр. Стал реабилитологом.

- А то, что вы сами пришли на протезе и с протезированной рукой, никого не смутило?

- Нет, к этому у нас относятся нормально. И коллектив подобрался хороший, позитивный. К тому же другие раненые, видя меня, проникаются ко мне доверием, понимают, что я побывал в их шкуре и лучше их понимаю. Часто спрашивают совета.

Прошу рассказать Михаила, в чем заключается его работа.

- Ну вот, например, у кого-то не поднимается рука. Мы цепляем подвесы, показываем, как заниматься на специальных тренажерах. Потихоньку идет разработка конечности, включаются мышцы, связки. Или показываем технику - как правильно двигаться на ноге, в суставе которой остался осколок. Я также могу подсказать, как лучше отрегулировать протез.

- Михаил, вы получили три тяжелых ранения и смогли выжить. А были ли у вас пациенты, которые тоже чудом выкарабкивались с того света и вставали на ноги.

- Конечно. Одному парню пуля практически насквозь пробила голову: над одним ухом вошла и над другим вышла. Невероятно, но человек выжил и даже поднялся на ноги. Другому бойцу осколки раздробили полчерепа. Он тоже успешно проходит реабилитацию. Есть пациенты, у которых позвоночник держится на металле. И они тоже занимаются, двигаются.

Напоследок прошу Михаила дать совет: как действовать тем, кто оказался в похожей ситуации, получив тяжелую травму.

- Все просто: не опускать руки, видеть свою цель, мечтать. Цели не может быть без мечты, а мечты - без цели. Вот на этом надо сосредоточиться.

- А какая цель и мечта у вас?

- Собираюсь на Эльбрус. Я уже был там, сам ездил. Познакомился с ребятами, но дошел с ними только до Косой полки. Это почти у вершины. Теперь надо подняться на саму вершину. Сделал вот себе специальный ледоруб с креплением, во время восхождения поставлю его на протез вместо крюка и дойду до конца.

- А что будет после Эльбруса?

- Эверест.