Журналист "РГ" Владимир Снегирев вспомнил пилотов, спасших жизни людей

Вспомню сегодня те типы воздушных судов и тех пилотов, благодаря которым удавалось побывать во всяких диковинных местах и остаться живым.

Ил-14

Олег Охонский, когда принимал пассажиров на борт, то всегда тихонечко, как бы про себя, говорил: "Здравствуйте, покойнички!" А когда по прилете прощался с попутчиками, то говорил уже погромче: "До свиданья, счастливчики!"

Олег больше десяти тысяч часов провел в небе над Ледовитым океаном. Там, где нет запасных аэродромов, и в ту пору не было спутниковой навигации и никаких других штучек, способных вести самолет верным курсом. Он мог полагаться только на себя и на свой экипаж.

Летал он на самолете Ил-14, а базировался в поселке Черский, это недалеко от устья Колымы. Колымо-Индигирский авиаотряд обслуживал все, что было к северу от материка: островные обсерватории, дрейфующие станции "СП", сезонные экспедиции в районе полюса.

Взобравшись по стремянке в самолет и проходя мимо пассажиров к себе в кабину, Олег всегда бормотал про покойничков. Потому что лучше других знал, как тонка грань между жизнью и смертью.

Летчики запускали сначала один двигатель, тот обволакивался сизым дымом, чихал, кашлял, потом набирал обороты. Затем начинал рычать второй. Внутри самолета был дикий холод, но постепенно, когда взлетали, быт налаживался. Олег доверял штурвал правому пилоту, выходил к нам, пили чай и подначивали друг друга, потому что, как известно, "полярная авиация держится на заклепках...".

Но я видел, что он все время прислушивается к тому, как работают моторы, - словно врач, который слушает сердце.

Самолет этот был очень неприхотлив и надежен. Он проработал в наших небесах больше 35 лет.

Однажды, когда потребовалось, Охонский посадил свой Ил (не лыжи, колесное шасси!) на неподготовленную льдину вблизи полюса, просто на лед, как тогда говорили - "с подбором". Это было жуткое нарушение всех существовавших инструкций, ему бы влетело по первое число, узнай Москва, потому я и не написал тогда об этом. Его поступок не был хулиганством, он спасал тогда ситуацию, в которой оказалось множество людей.

Оба брата Олега Охонского были летчиками, летали на пассажирских лайнерах и даже, если не ошибаюсь, на международных линиях. Отец - тоже летчик, Герой Соцтруда, занимал большую должность в министерстве гражданской авиации. То есть это я к тому, что Олег, если бы захотел, тоже сажал бы свой самолет в Париже и Сингапуре. Но он предпочел другое: жизнь в продуваемом всеми ветрами бараке в поселке Черский, рискованные полеты в высоких широтах. И, мне кажется, я понимаю, отчего так.

Ан-12

Долгие годы это был основной самолет в нашей военно-транспортной авиации. Да и на гражданских линиях он потрудился изрядно: помогал нефтяникам Сибири, полярникам, какие только грузы не возил.

Все хорошо, только одна явная проблема существовала в этом летательном аппарате (на мой дилетантский взгляд). Герметичным был лишь передний небольшой отсек, а все остальное пространство держало наружное давление при явном дефиците кислорода. Это создавало трудности для личного состава, который, к примеру, в Афганистане на Ан-12 перебрасывался из одной точки в другую. Чтобы избежать поражения с земли ракетами, летчики забирались на высоту в 8-9 тысяч метров, можете себе представить, что чувствовали при этом солдатики, у которых не было никаких кислородных приборов. Иногда после посадки их просто выносили с борта на руках, укладывали на летном поле, там они приходили в себя.

С появлением "Стингеров" пилоты научились сажать тяжелые машины буквально как истребители: они прямо над аэродромом, то есть в безопасной зоне, начинали снижаться по крутой спирали и на последнем витке (вот ведь расчет!) точно заходили на посадочный курс. Сам не раз был на борту во время таких акробатических трюков.

Впервые я познакомился с трудягой Ан-12-м в Арктике, на одном из дальних аэродромов. Я там пережидал пургу в занесенном снегом по самую крышу бараке, приспособленном под летную гостиницу. Пилоты в ожидании погоды все время играли в бильярд, внутри было жутко накурено и тесно. Спали по очереди на двухэтажных нарах.

А метель затянулась, и, казалось, ей не будет конца. Однажды кто-то из "кожаных курток" меня пожалел:

- Что ты время теряешь? Вон видишь - человек спит? - Он показал на верхний этаж нар. - Бери у него интервью.

- А кто это?

- Как кто? Валентин Иванович Аккуратов. Главный штурман полярной авиации.

Я, уже приученный к "приколам", на которые были так горазды полярные летчики, рассмеялся:

- Да ладно врать. Аккуратов еще Папанина на льдину высаживал в 1937 году. Он, небось, давно на том свете.

- А ты разбуди его и спроси.

С этого момента и началась наша дружба, которая продолжалась до самого ухода Валентина Ивановича.

Он - легендарный и великий, осыпанный орденами, званиями, почестями - в тот год летал простым штурманом на грузовом самолете. Спал на двухэтажных нарах. И ел со всеми тушенку на затерянном в снегах аэродроме.

Мы тогда проговорили много часов. О том, как Аккуратов в составе той великой экспедиции 1937 года высаживал на дрейфующем льду папанинцев. Как в 41-м с летчиком Черевичным впервые достиг Полюса относительной недоступности. Как воевал в дальней авиации и уже в самом начале войны летал бомбить Берлин. Как потом четверть века был главным штурманом полярной авиации, написал учебники по навигации, гонялся за "летающими тарелками", женился, разводился, опять женился, написал много прекрасных книг об Арктике, был консультантом на фильме "Красная палатка" и пытался ухаживать за Клавой Кардинале, да о чем мы только не говорили.

И я тогда был счастлив от того, что пурга не кончается, что судьба подарила мне такое необыкновенное знакомство.

Ил-76

С этим самолетом у меня тоже связано много воспоминаний. Он, трудяга, вот уже более полувека все пашет и пашет в небесах. Незаменимый летательный аппарат! Когда в 1992 году эвакуировали из Кабула наше посольство, то один из присланных Илов сгорел на полосе кабульского аэропорта от попадания реактивного снаряда. Другой тоже был сильно поврежден, но под огнем сумел подняться и вывез людей домой.

А история с Ил-76, который оказался в плену у талибов в Кандагаре! Фильм, снятый об этом, правильно показывает героизм экипажа, но и сам самолет - тоже геройский. Выдержать такое...

Летом 1989 года мы летели на такой машине в Антарктиду. Там было несколько задач. Одна - доставить из США ближе к Южному полюсу участников международной полярной экспедиции, их снаряжение и пятьдесят ездовых собак. Другая - проверить возможность посадки тяжелого самолета на лед в условиях полярной зимы и ночи (сумерек). И еще одна, о ней начальник нашего рейса Артур Чилингаров громко не говорил (чтобы не сглазить), но все знали: установить своеобразный мировой рекорд. Аэродром на острове Кинг-Джордж был маленький, полоса короткая, и обрывалась она в океан, то есть выкатка за ВПП означала неминуемую гибель.

Самолет, ведомый летчиком-испытателем фирмы Ильюшина Станиславом Близнюком, сумел так впечататься в антарктический лед, что его пробег при посадке составил всего семьсот метров. Международное сообщество полярников на Кинг-Джордже - а там были станции РФ, Чили, Китая, - никогда такого цирка не видело. Восторженные зрители членов экипажа вынесли с борта на руках.

Еще из афганских воспоминаний. В конце войны, когда у "духов" появились "Стингеры", встал вопрос, как обезопасить полеты Илов, - они оставались главным транспортным средством, осуществляли круглосуточно работающий мост Союз - Афганистан. Конструкторы срочно разработали систему тепловых ловушек, которые отстреливались при взлете и посадке, то есть тогда, когда самолет был особенно уязвим. Поэтому каждый раз взлет-посадка Ил-76-го напоминали яркий фейерверк: самолет летел в окружении букетов из огней. Хотя на самом деле веселого было мало.

К слову, тогда за все девять лет войны был потерян только один Ил, а еще один разбился в самом начале, в декабре 1979-го, он врезался в гору на подлете к Кабулу.