Курский край Николая Лескова

Далеко не все жители областного центра знают, что в Курске есть улица, носящая имя классика русской литературы Николая Лескова – автора «Левши», «Очарованного странника», «Леди Макбет Мценского уезда» и множества других замечательных произведений. Расположена улица на самой окраине – недалеко от объездной дороги, между двумя урочищами – 12-й и 11-й Лог. Зато у неё приятное соседство – рядом находятся улицы, названные в честь поэта Фёдора Тютчева, художников Ильи Репина и Петра Лихина, писателя-фронтовика Евгения Носова, архитектора Марка Теплицкого, композитора Матвея Блантера и ещё одного русского классика – писателя Ивана Тургенева. Новый посёлок с поэтическим названием «Соловьиный» появился на карте Курска в 2016 году. Здесь и «прописались» все перечисленные улицы. Будущий писатель родился 16 февраля 1831 года в селе Горохово Орловской губернии. Несколько лет Николай Семёнович жил в Киеве, потом в Санкт-Петербурге. Неудивительно, что в Орле тоже есть улица имени писателя. А в 1981 году к 150-летию со дня рождения Лескова на берегу реки Орлик ему поставили памятник. Орёл и Курск Лесков часто посещал Курск, Обоянь, Дмитриев, Коренную пустынь, маленькие сёла и деревушки, часто общался с простыми людьми. С 1857 по 1860 год писатель служил в фирме «Шкотт и Вилькинс», которая занималась переселением крестьян в Сибирь из Курской и Орловской губерний. Компания принадлежала его родственнику со стороны матери, обрусевшему англичанину Александру Шкотту. В произведении «Продукт природы» Лесков так описывал это время: «Тянутся обозы долго, долго. Не одного старика, не одного младенца зароют по дороге, а они всё тянутся и тянутся журавлиною вереницею». Грязь, холод, вши. Крестьяне не выдерживали, убегали, но их ловили, секли и вновь отправляли осваивать далёкие необжитые земли. «Самым выносливым продуктом природы» называл писатель русского мужика. Здесь же Лесков сравнивает Курскую и Орловскую губернии. «Людей, которых вели сюда, скупали на вывод у разных помещиков в губерниях Орловской и Курской, отчего «сводные люди» делились на два народа: «народ орловский» и «народ курский». «Орловский народ» считался «пошельмоватее», а куряне – ведомые кметы» – подразумевались, они якобы «подурасливее». Речь идёт о крепостных крестьянах, которым он очень сочувствует, глядя на их тяжёлую повседневную жизнь. «Над каждым из этих народов были представлены из своего народа старосты. Курскими людьми заведовал орловский мужик Михайло, человек добрый и степенный. Курский народ, что цыплята». В романе «На ножах» писатель рассказывает притчу о разделении земли между Богом и чёртом: «Он возвёл Господа на крышу и говорит: «видишь всю землю, я её всю тебе и отдам, опричь оставлю себе одну Орловскую да Курскую губернии». А господь говорит: «а зачем ты мне Курской да Орловской губернии жалеешь?» А чёрт говорит: «это моего тятеньки любимые мужички и моей маменьки приданая вотчина, я их отдать никому не смею». В очерке «Страна изгнания» Николай Семёнович снова описывает крестьянскую жизнь. Он делает отсылку к книге своего земляка, писателя и журналиста Сергея Турбина «Страна изгнания и исчезнувшие люди. Сибирские очерки». Турбин родился в Ливнах Орловской губернии, несколько лет учился в Курской гимназии, потом в Московском университете и в Николаевской военной академии. Находясь на военной службе сначала в артиллерии, потом в генеральном штабе, он в чине подполковника перешёл в пехоту. Публиковал материалы как под своей фамилией, так и под псевдонимом Пётр Бахтыгозино. По службе и для своего удовольствия Турбин исколесил всю Россию, что дало много фактуры для его литературных работ. Его очерки напечатали в журнале «Современник» в 1857 году под названием «Рассказы бывалого. Из воспоминаний старого артиллериста». Он был на 10 лет старше Лескова, его творчество оказало существенное влияние на Николая Семёновича. Писатели были знакомы лично и периодически общались. Портрет Турбина дан в книге сына Лескова Андрея. По его свидетельству, отец считал Турбина «нигилистом чистой расы» и «вывел, значительно смягчённым, в романе «На ножах» в лице майора Форова». Позднее о Турбине Николай Семёнович писал в очерке «Досуги Марса». В «Стране изгнания» Лесков приводит любопытный диалог Турбина с крестьянами, переселёнными в Тобольскую губернию из Черноземья: «Подъезжая к селу Осмутинскому, со мною встретилось десятка два подвод, возвращавшихся порожняками. Лица, одежда и самая упряжь показались знакомыми. Громко сказанные слова: ен (он) и яны (они) сразу объяснили мне, что это за люди и почему показались знакомыми. Здравствуйте, братцы! Вы курские? А курскаи, усе (все) как есть курскаи. А твоя милость откелича? С наших сторон, что ли-ча? – посыпались вопросы. Нет, братцы, я орловской, только долго жил в Курске. Орловской, ето значит сусед, усе едино. – Ребята, снявши шапки, побросали телеги и обступили повозку. Молодые парни, по курскому обычаю, молча разинули рты (признак особого внимания). Душою я невольно перенёсся на родину»… Коренная пустынь и старый вокзал В этом же произведении Николай Семёнович во всех красках описывает интересный курский и орловский крестьянский говор: «Полковник Турбин заинтересовался земляками и велел свернуть в их деревню, которую они назвали «Плетнево», потому что выселены из села этого наименования в Курской губернии. Описав весьма живо, кратко и картинно свой въезд в село и изменение в костюме курян в Сибири, автор так описывает их тоску по родине. «Поместившись в большой и довольно чистой горнице, я стал расспрашивать о житье-бытье, и мне рассказали вот что: Таперича ничего, как будто попривыкли, а попервоначалу – беда. Пуще всего бабы голосом голосили. У нас они, сам знаешь, привыкши два раза в год к Владычице, Знаменью Коренской божьей матери ходить, а здесь етаго заведения нетути – ну и тосковали. Другое, опять наша сторона садовая, а здесева нет табе ни яблочка, нет табе ни дульки, – етим скучали. Веришь ли, отселева баб пять, должно быть, у Коренную, к девятой пятнице ходили. Что ж, бог привел, поворотились. Пробовали мы и яблони садить, семечками, стало быть; взойдеть, растеть, а там пропадеть. Что будешь делать. Климант такой, что ли-ча? А вот насчет хлебушка – ничего, земля уродимая. Пашаница растеть, рожь, только настоящей аржи тут самая малость, больше ярица. Скус тот же, а силы нет. Насчет скотинки тоже слободно, а чтоб лошадей крат, как по нашим местам, здесева че слыхать». Нередко писатель упоминал особо почитаемое место курского края Коренную пустынь. В повести «Очарованный странник» читаем: «А на ярмарке всякого дурного народа бездна бывает, и достаточно случаев, что иных грабят и убивают». Именно в Коренной пустыни начались романтические отношения главного героя повести Ивана Флягина с цыганской девушкой Грушей. В «Мелочах архиерейской жизни» Лесков тоже рассказывал про Коренскую ярмарку: «Так, например, рассказывают в народе, будто на «коренскую» ярмарку» (под Курском) съезжаются архиерейские повара и отбирают для своих владык «всю головку», то есть весь первый сорт проковой копчёной и вяленой рыбы, преимущественно белужьего и осетрового балыка; но разумеется, все это вздор. Встарь, говорят, что-то такое бывало, но уже давно минуло». Действие рассказа «Овцебык» происходит в Курске в 50-х годах XIX века. «Это было летом 1854 года. Мне нужно было хлопотать по процессу, производившемуся в курских присутственных местах. В Курск я приехал в семь часов утра прямо к Челновскому». Челновский приходился дальним родственником Лескову, и он часто у него останавливался. Иногда по две-три недели. В свободное от работы время Лесков с удовольствием гулял по городу. В произведении «Печорские антики» писатель описывает впечатления от посещения города: «Отрока Гиезия я видел ещё один раз в жизни. Это было много лет спустя в Курске, вскоре после постройки Киевской железной дороги. Я ехал в Киев повидаться с родными. Поезда ходили тогда ещё не совсем аккуратно, и в Курске приходилась довольно долгая остановка. Я когда-то езжал из Орла в Курск, и теперь мне хотелось посмотреть на этот город, где сидят «мои-то-те куряне, ведомые кмети», которые до того доцивилизировались, что потеряли целую рощу. Я прошёл через вокзал, чтобы с заднего крыльца посмотреть на собор и на прочее, что можно разглядеть отсюда. Дело было утром, погода прекрасная. Курск в таком раннем освещении весело смотрится со своих горок, из-за своей сонной Тускари». Поясним, что Николай Семёнович имел в виду старый курский железнодорожный вокзал, который был построен в 1878 году на улице Генеральной. Сейчас это улица Александра Невского. В конце позапрошлого века Курск был одним из немногих городов Российской империи, где имелось внутригородское железнодорожное сообщение. Железную дорогу Москва – Курск построили ещё в 1868 году, а через год возвели железнодорожный вокзал в Ямской слободе, но он находился далеко от центра, что было очень неудобно для пассажиров, и поэтому городские власти решили построить ещё одно здание вокзала. А любовался писатель Знаменским собором, возведённым в честь победы в Отечественной войны 1812 года, расположенным на главной площади города. Природа Соловьиного края Ярко изображал Николай Семёнович наших звонких певцов, которые обитали в городском саду: «Погода стояла прекрасная. Могучая и щедрая природа наша жила полною своею жизнью. Было новолунье. После жаркого дня наступила светлая, роскошная ночь. В такие ночи курские жители наслаждаются своими курскими соловьями: соловьи свищут им напролёт целые ночи, а они напролёт целые ночи их слушают в своём большом и густом городском саду. Все, бывало, ходят тихо и молчаливо, и лишь только одни молодые учители жарко спорят «о чувствах высокого и прекрасного» или о «дилетантизме в науке». Жарки бывали эти громкие споры. Даже в самые отдалённые куртины старого сада, бывало, доносятся возгласы: «это дилемма!», «позвольте!», «a priori рассуждать нельзя», «идите индуктивным способом» и т.п. Тогда у нас ещё спорили о подобных предметах. Теперь таких споров не слышно. «Что ни время, то и птицы, что ни птицы, то и песни». Теперешнее русское среднее общество отнюдь не похоже на то, с которым я жил в Курске в эпоху моего рассказа. Вопросы, занимающие нас теперь, тогда ещё не поднимались, и во множестве голов свободно и властно господствовал романтизм, господствовал, не предчувствуя приближения новых направлений, которые заявят свои права на русского человека и которые русский человек, известного развития, примет, как он принимает всё, то есть не совсем искренно, но горячо, с аффектациею и с пересолом. Тогда ещё мужчины не стыдились говорить о чувствах высокого и прекрасного, а женщины любили идеальных героев, слушали соловьёв, свиставших в густых кустах цветущей сирени, и всласть заслушивались турухтанов, таскавших их под руку по тёмным аллеям и разрешавших с ними мудрые задачи святой любви». Писатель очень любил курскую природу, а потому не жалел красок для её описания. Часто Николай Лесков описывал и наши водоёмы – Тускарь и Сейм: «Первую из этих рек вы совсем не встретите на многих картах России, а вторая славится особенно вкусными раками, но ещё большую известность она приобрела через устроенную на ней шлюзовую систему, которая поглотила огромные капиталы, не освободив Сейм от репутации реки, неудобной к судоходству» («Овцебык»). В хронике «Захудалый род» он пишет: «…впереди за горою виднелись кресты курских церквей, а влево плыла сонная Тускарь, и правый берег её, заросший мелкой ивой, тонул в редком молочном тумане. Тускарь – не море. Вода её тихая и мутная». В бытность Лескова река была довольно широкой и полноводной. По ней, как известно, даже ходили пассажирские и грузовые суда. В повести «Очарованный странник» он пишет: «В лете около Курска бывают такие тёмные ночи, но претеплейшие и премягкие; по небу звёзды, как лампады, навешаны, а понизу темнота такая густая, что словно кто-то в ней тебя шарит и трогает». Прототипы и реальные герои Общался писатель и со многими курянами, показав их с разных сторон, правдиво, без прикрас. Так, в рассказе «Овцебык» – главный герой Василий Петрович Богославский (Овцебык – его прозвище), герой положительный, правдоруб. Он ищет людей праведного действия, но найти их оказывается делом сложным. Очень вероятно, что Овцебык был «списан» с кого-то из курян Лесков гордился тем, что он русский, верил в силу народа и вложил это в уста одного из героев «Очарованного странника»: «Пустяки, – говорит, – ведь ты русский человек? Русский человек со всем справится». Современники называли Николая Семёновича самым национальным писателем в стране, считая, что он глубже всех остальных коллег знал свой народ. Но сам он не ставил эти знания себе в заслугу. Он признавался, что изучал людей не по разговорам с петербургскими извозчиками, а вырос в народе. По версии краеведа Николая Шахова, в «Замечательном ангеле» «Старец Палива, анахорет беззавистный и безгневный» – это святой Серафим Саровский, в миру Прохор Мошнин. В другом произведении Лескова – «Захудалый род» – упоминается «Самоучный мещанин Семёнов». Очевидно, речь идёт о курском астрономе. Наши земляки присутствуют во многих произведениях писателя. Юлочка Азовцева (роман «Обойдённые») выросла «На кисельных берегах своей мелкопоместной Тускари»; купцы Борис Тимофеевич и Зиновий Борисович Измайловы – свёкор и муж в повести «Леди Макбет Мценского уезда» и её жертвы были уроженцами Курской губернии. Один из героев «Соборян» Савелий Туберозов взял жену из Фатежа. Лесков характеризует её так: отличалась «превосходною скромностью» и «этою женскою кокетерией, которую, хоть и попадья, но от природы унаследовала». В «Голосе природы» Лесков рассказывает о военачальнике, князе Александре Барятинском, под командованием которого русские войска сражались на Кавказе и пленили имама Шамиля. В Рыльском уезде Барятинскому принадлежало имение Марьино, в котором ныне располагается санаторий. Писатель подмечал у курян и негативные черты, отмечая воров, плутов, обманщиков. Например, в Дмитриеве на Свапе жили такие мастера по изготовлению фальшивых паспортов, что позавидовали бы им и столичные «мастера обмана». Лесков не любил лакировать действительность и описывал события такими, какими он их видел. Но именно поэтому он и стал великим классиком. Подготовил Вадим ОГНЕВЩИКОВ