Осенью 1941 года, когда немцы подбирались к Москве, величайшим страхом советского руководства было открытие Японией второго фронта для помощи нацистам. Неизвестно, рухнула ли бы от этого советская оборона, но война бы точно вышла еще более тяжелой и кровавой. Но как ни надеялся Гитлер на своих союзников, японцы атаковать СССР не стали. Спасибо за это следует сказать как минимум двум людям: Георгию Жукову и Франклину Рузвельту. О том, почему именно японцы не стали пытаться захватить Сибирь, — в материале «Газеты.Ru».

Японцы сильных не боятся

В исторической публицистике нежелание Японии ввязываться в войну против Советского Союза подают в упрощенном и искаженном виде. Якобы потерпев поражение от Красной армии в боях на Халхин-Голе в 1939 году, японская армия стала до смерти бояться даже думать об экспансии на северо-запад. Неясно правда, почему тогда японцы не побоялись напасть на США — куда более сильную в индустриальном плане державу, которую, по их собственным расчетам, победить в затяжной войне не было ни единого шанса. В 1904 году куда более слабая Японская империя не испугалась войны с царской Россией, которой весь мир пророчил быструю победу. Безусловно, победа на Халхин-Голе показала значительное превосходство СССР в танках и артиллерии, а механизированные мобильные части показали себя идеальным оружием для бескрайней степи. Те столкновения так же стали звездным часом Георгия Жукова, который эти механизированные части и направлял. В сущности, в тот раз Жуков провел одну из лучших наступательных операций в своей жизни — обычно Красная армия действовала гораздо хуже, но японцы судили лишь по тому, что видели. Стало ясно, что наскоком, без напряжения всех сил, не удастся захватить даже маленький кусочек советской территории. И напротив, если бы Красная армия показала себя слабой и рассыпающейся под японскими ударами, вряд ли бы удалось избежать полномасштабной войны, и уж тем более удара в тыл в 1941 году. Но причиной тому был не страх, — японские солдаты напротив отличались бесстрашием, а руководство — безрассудством. Причина во многом заключалась во внутренней японской политике.

Япония будет прирастать Сибирью

Священным главой Японской империи, сыном богини солнца, был император, которому должен был быть верен каждый японец. Однако в окружении императора непрерывно шла ожесточенная борьба между группировками. Например, фракция «Кодоха» состояла из радикальных милитаристов, мечтавших превратить Японию в тоталитарное государство. «Тосэйха» состояла из менее радикальных и более осторожных фашистов, которые в итоге и сформировали облик Японии во Второй мировой войне. До начала 1930-х годов была так же сильна фракция либералов-конституционалистов, состоявшая из чиновников-технократов, проповедовавшая дипломатический прагматизм и верховенство права. Словом, японская элита была сильно разделена внутри себя. Основная борьба в 1930-е годы развернулась между фракцией армии и фракцией флота. Армия продвигала «Хокусин-рон», доктрину экспансии на север, согласно которой Манчжурия и Сибирь входят в зону жизненных интересов Японии и потому должны быть захвачены. Японская армия попыталась захватить русский Дальний Восток еще в годы Гражданской войны, и выгнали ее оттуда лишь американские войска. Помимо экономической мотивации — желания разжиться природными богатствами — сторонники «Хокусин-рон» апеллировали к необходимости избавить Японию от угрозы со стороны коммунистов, которые не верили в бога-императора. Эта доктрина победила в 1931 году, когда Япония завоевала Манчжурию и начала развертывать на ее территории Квантунскую армию для действий против СССР и Монголии (которая фактически так же управлялась из Москвы). С этой же целью японцы даже попытались поддержать эмигрантскую «Российскую фашистскую партию», базировавшуюся в Харбине и так же мечтающую уничтожить СССР. Такого шанса им не представилось, поскольку фракция армии понесла большие потери еще до Халхин-Гола.

Когда в товарищах согласья нет

Ранним утром 26 февраля 1936 года группа молодых армейских офицеров подняла военный мятеж. Они взяли штурмом резиденцию премьер-министра, министерство обороны, редакции либеральных газет, главное управление полиции Токио и попытались атаковать императорский дворец. В целом, мятежники провели удачный переворот, но не воспользовались плодами победы лишь потому, что считали, что император на самом деле поддерживает их, просто им манипулирует окружение. Поэтому они вступили в переговоры. Это были члены той самой «Кодохи», которые, если не вдаваться в детали, требовали очищения японской культуры, прямого императорского правления и более агрессивной внешней политики. По их мнению, вечное помешательство на стратегии и расчете ресурсов было признаком трусости, а настоящие же японцы должна атаковать, веря в силу своего духа. Особенно мятежники ненавидели конкурентов из «Тосэйха» — их они считали трусами за их открытое преклонение перед немецкой военной мыслью, сверхрациональной и осторожной. В итоге путч был подавлен, зачинщики казнены, а их помощники отправлены в отставку, но «Тосэйхе» едва ли стало от этого легче. Проблема была в том, что эти две антагонистические фракции вместе составляли фракцию армии. Неудачный мятеж нанес ей большой урон, и потому новый имперский оборонный план 1936 года стал большим отступлением от доктрины экспансии на север в пользу Нансин-рон — экспансии на юг. Сторонником этой доктрины был военно-морской флот. Нансин-рон предполагала подчинение Китая и захват юго-восточной Азии с целью строительства там гигантской морской колониальной империи. Сторонники этой доктрины часто соседствовали с экономическими мыслителями, которые давали ей научное обоснование. Словом, если «армейцы» были похожи на классических европейских нацистов или фашистов, готовых к вечным завоеваниям ради завоеваний, то «моряки» скорее ориентировались на Великобританию и Францию XVIII-XIX века и их торгово-колониальные империи. Интересно, что начавшаяся в 1937 году полномасштабная война с Китаем не была частью плана ни армии, ни флота. В среде японской элиты был консенсус насчет того, что Китай — это развалившееся государство, которое нужно подчинить и сделать своей «дойной коровой» вроде Британской Индии. Никто не ожидал, что китайцы смогут оказать ожесточенное сопротивление и откажутся сдаваться. Поэтому к моменту начала Второй мировой войны конфликт с Китаем висел, как гиря на ногах, у обеих партий.

С такими друзьями

Поражение Квантунской армии на Халхин-Голе было болезненным ударом по фракции сторонников «Хокусин-рон», и без того ослабленной мятежом 1936 года и внутренними конфликтами. Важно понимать, что руководство армии провоцировало инциденты на границе, без указания из Токио. Поэтому когда после долгих лет бравады о завоевании Сибири армейские офицеры сами нарвались на драку и с треском ее проиграли, дискредитирована оказалась вся фракция армии, — ведь Квантунская армия была их любимым детищем. Но это был еще не конец. Окончательный отказ от планов напасть на СССР был связан с цепью событий 1939-1941 года, произошедших на разных концах Земли, но так или иначе затрагивающих Японию. 23 августа 1939 года — как раз в те дни, когда Красная армия громила Квантунскую армию, Германия подписала с СССР договор о ненападении, который в сентябре дополнился Договором о дружбе и границе. В глазах японцев это было прямым предательством: не только потому, что Германия позиционировала себя как союзника Японии, но и потому, что обе страны подписали Антикоминтерновский пакт 1936 года, который запрещает сделки с коммунистами. Сентябрь 1940 года — воспользовавшись немецкой оккупацией Франции, японцы подчинили ее колонии в Индокитае, богатые природными ресурсами. Это было первым крупным успехом партии флота, и одновременно вызвало гнев США, которые с тех пор стали постепенно усиливать экономические санкции против Японии. Это подталкивало японское правительство к войне против западных держав, чему очень помогал мир на севере. Июнь 1941 года — как только Япония свыклась с миром на севере, Германия напала на СССР и начала против него войну на уничтожение. Это было вторым немецким предательством, после которого премьер-министр Фумимаро Коноэ задумался порвать с непутевыми и непредсказуемым союзниками окончательно. Однако руководство Квантунской армии и сторонники «Хокусин-рон» решили взять реванш, — сейчас или никогда. Армия навязала руководству страны план «Кантокуэн», который подразумевал развертывание в Манчжурии для захвата Дальнего Востока больше миллиона человек. Около трех тысяч самолетов, в том числе морской авиации, должны были нанести внезапный удар по советским аэродромам, чтобы потом в ходе наступления иметь господство в воздухе. В июле 1941 года эти силы начали сосредотачиваться в Манчжурии для удара.

Помощь из Вашингтона

Ситуация перевернулась буквально за неделю. 24 июля президент Франклин Рузвельт заморозил все японские активы в США и поставил под государственный контроль все торгово-денежные операции с Токио. 1 августа он же объявили Японии полное нефтяное эмбарго, которое до того уже ввела Голландская Ост-Индия (Индонезия). Это было не просто гвоздем в крышку гроба плана «Кантокуэн», с которым и так боролись сторонники партии флота. Без новых поставок Япония не то, что не могла бросить вызов СССР — даже войну с Китаем пришлось бы сворачивать в одностороннем порядке. Капитулировать перед китайцами японцы не были готовы точно, а запасов нефти хватало, в лучшем случае, на полгода. 9 августа 1941 года Генеральный штаб армии наконец склонился перед своими флотскими соперниками и признал их правоту. Было принято решение начать экспансию на юг, захватить Голландскую Ост-Индию и как можно большей территорий на побережье Тихого океана. Чтобы добиться этого, необходимо было решительным ударом выбить из войны главного соперника в регионе, — Соединенные Штаты. Это вылилось в нападение на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года. После принятия этих решений ни о какой войне против СССР не могло быть и речи — США и так были противником из другой весовой категории, для борьбы с которым нужны все силы. Квантунскую армию начали стремительно сокращать, оставив только силы, которые бы могли быстро захватить восток СССР в случае его полного краха в войне с Гитлером. Немало людей в Токио порадовались в те дни, что наконец-то у невменяемых и неуправляемых людей начали отбирать оружие. Эту передислокацию и отказ от планов нападения зафиксировала советская шпионская сеть под руководством Рихарда Зорге. Он смог убедить московское руководство в безопасности восточных границ, что позволило Ставке более активно перебрасывать с Дальнего Востока части для защиты Москвы. Это стало одним из причин, почему гитлеровцы не смогли взять столицу и, в конце концов, проиграли войну и были уничтожены в 1945 году. Японские милитаристы не надолго их пережили.