Руководитель Центра восстановления и адаптации птиц в Сокольниках Александр Томашевский в программе «Выход в город» от 6 августа 2025 года.

М.АЛЕКСАНДРОВА: 13 часов 6 минут в Москве. Всем доброго дня. С вами Марина Александрова и программа «Выход в город». Напомним, что выпуск подготовлен совместно с программой мэра Москвы «Мой район», цель которой — сделать комфортной и благоустроенной жизнь во всех районах нашего огромного города. И не только для нас с вами. Недавно мы говорили о том, как можно помочь бездомным собакам и кошкам в Москве, а сегодня наш разговор о птицах. Ведь в парках столицы живёт множество птиц, перелётные пути многих пернатых пролегают через Москву. Иногда с ними случаются неприятные, непредвиденные происшествия. Совсем недавно в Сокольниках был открыт центр восстановления и адаптации птиц. Вот об этом центре и о том, где и какие птицы живут, и чем мы с вами можем им помочь, мы поговорим сегодня с руководителем центра Александром Томашевским. Александр, здравствуйте. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Добрый день. М.АЛЕКСАНДРОВА: Я напомню, друзья, наши координаты. Если у вас будут возникать вопросы, пожалуйста, задавайте. СМС-портал +7-925-88-88-948, Telegram govoritmskbot. Александр, что такое Центр восстановления и адаптации птиц в Сокольниках? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Наш центр — это на самом деле множество всяких ипостасей. В первую очередь это реабилитационный центр. Основа нашей работы — это помощь полноценная хищным птицам, дневным и ночным, и Красной книге Российской Федерации. Плюс ко всему надо понимать, что реабилитация сама по себе не очень эстетическое занятие, потому что всё-таки в любом случае это некоторое количество сложных случаев, кейсов. Всё-таки это животные, которые нездоровы. Поэтому вокруг этого всего создано большое количество вещей, которые имеют просветительское значение. То есть, когда вы к нам приходите, вы оказываетесь гостем нашим в первую очередь. М.АЛЕКСАНДРОВА: То есть можно прийти на экскурсию? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Конечно, да. Наша задача просветительская и немножечко, знаете, сдвинуть современное представление о дикой природе. Потому что на данный момент почему-то так сложилось, что, когда я учился, нас учили, мы от этого отталкивались, мы получали базовые знания, то сейчас тренды правят миром. К сожалению, в мире животных абсолютно трендов не существует, они живут по тем законам, которые как бы эволюция сделала. Поэтому наша задача — рассказывать не очень популярные вещи о том, что окружает нас вокруг. М.АЛЕКСАНДРОВА: А когда вообще возник этот Центр восстановления и адаптации птиц? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Мы официально открылись 27 мая, то есть нам совсем немного. М.АЛЕКСАНДРОВА: В этом году открылись? А.ТОМАШЕВСКИЙ: В этом году. М.АЛЕКСАНДРОВА: Здорово. А.ТОМАШЕВСКИЙ: В общем-то, вы можете прийти. У нас есть экспозиционная часть, в которой находится большая часть пациентов, которых, к сожалению, выпустить уже невозможно, птицы-инвалиды. М.АЛЕКСАНДРОВА: Про это сейчас поговорим тоже. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Вы оказываетесь, в общем, в наших руках. М.АЛЕКСАНДРОВА: Говорят и пишут, что Центр восстановления и адаптации птиц единственный в стране. То есть до этого момента, до открытия его в мае ничего похожего у нас не было. Это правда? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Это правда. Почему? Реабилитационный центр, его сердцем является ветеринарная клиника и специалисты, которые работают, в первую очередь, с точки зрения ветеринарии. На данный момент просто не существовало полного цикла, который бы мог взять на себя эту работу. К примеру, вы подобрали дикую птицу, которая попадает под те критерии, вы можете её принести. Вы её, соответственно, через службу 112 или семь семёрок получаете входящий номер, и мы можем её забрать у вас. М.АЛЕКСАНДРОВА: То есть, если мы где-то на улице видим птицу, которая лежит, например, не может взлететь, самостоятельно куда-то улететь, мы должны, первое, что сделать, это позвонить на 112 либо, вы сказали, на семь семёрок. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Семь семёрок, да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Сообщить об этой ситуации, и нам там уже подскажут, что сделать, или мы получим, например, входящий номер, уже сможем к вам в центр приехать? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Тут всё зависит от ситуации. Во-первых, надо понимать, что мы примем только хищных птиц. Потому что надо свои силы хорошо понимать и понимать, какие вольеры, какими мощностями мы располагаем. Мы работаем только с Москвой, то есть мы не принимаем птиц из других областей. Это связано просто с тем, что департамент природопользования города Москвы работает с нами напрямую, птицы, которые к нам попадают, они должны иметь заявку от департамента природопользования. М.АЛЕКСАНДРОВА: Хищные птицы — это какие? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Хищные птицы — это соколы, ястребы, ночные хищные птицы, совы, ну и Красная книга Российской Федерации тоже. М.АЛЕКСАНДРОВА: А кто в неё входит, кого мы можем встретить? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Большое количество. М.АЛЕКСАНДРОВА: Ну в Москве чаще всего? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Надо понимать, что на самом деле надо разделять Красную книгу Российской Федерации и Красную книгу муниципальную. М.АЛЕКСАНДРОВА: Ну в Москве. А.ТОМАШЕВСКИЙ: В Москве из-за того, что это город, тут всё почти в Красной книге, даже ёжик обычный в Красной книге. Потому что в городах животных, условно, мало, хотя синантропных видов, которые рядом с нами обитают и уже привыкли к антропогенам большое количество, то есть лоси, лисы, зайцы — всё это живёт в городе, просто большинство людей не замечает. И так же в городе живёт большое количество хищных птиц, потому что у нас есть парковые зоны. Плюс ко всему наши дома — это же практически скалы, на этих домах живут хищные птицы. То есть обыкновенная пустельга, чеглок, сапсан, которые в Красной книге Российской Федерации, они все живут в городе Москве. М.АЛЕКСАНДРОВА: А если я встречаю, например, нехищную птицу? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Нехищную птицу, вы также через департамент получите свой входящий номер, и они уже step by step отправят вас в другую службу, не к нам. М.АЛЕКСАНДРОВА: То есть они все не встретятся. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Давайте ещё раз вернёмся к вашему Центру восстановления и адаптации птиц. Вы сказали, что содержатся там хищные птицы. А какие там ещё птицы содержатся? Сколько вообще их там? А.ТОМАШЕВСКИЙ: У нас исключительно хищные птицы, то есть дневные и ночные, это ястребы, соколы, совы. Но есть у нас небольшое исключение, у нас есть два ворона, но это для других целей. М.АЛЕКСАНДРОВА: Каких это, интересно? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Ну да… И больше-то, по сути, ничего. И когда мне задают вопрос, какое количество содержится, эта величина не постоянная. Потому что наша-то задача какая? Не складировать их, как в консервную банку, всё, что к нам попадает, а постараться всё это выпустить. В среднем, то есть максимально, сколько мы можем принять, наверное, около 100, но это то, чего я допустить не могу. Если я заполню 100 единиц, назовём так, к сожалению, условно, 100 голов появится у меня в центре, то, значит, 101-го я не приму. М.АЛЕКСАНДРОВА: А как всё это выглядит? У них отдельные какие-то домики, квартирки или они в каком-то общем помещении содержатся? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Тут сложность в том, что всё зависит от потока, который к нам устремляется. У нас есть постоянная экспозиция, которая недвижима. Это птицы, на примере которых мы рассказываем про виды, которые живут вокруг нас, что мы можем встретить, ну и плюс про человеческую халатность. Те птицы, которые попадают к нам на реабилитацию, реинтродукцию, часть их можно увидеть, но большую часть вы не увидите, потому что они содержатся либо в закрытых вольерах, либо циновка, мы закрываем специальными из тростника, либо это закрытая часть, которая у нас пока не открылась, чтобы минимизировать контакт с человеком. Чем быстрее, тем лучше мы отпустим. М.АЛЕКСАНДРОВА: А как птицы попадают в центр? Понятно, что если где-то мы встретили дикую птицу, мы можем позвонить, и вы нам скажете, что делать дальше. Но вы же не только таким образом себе птиц забираете. Они, наверное, как-то к вам ещё и другим образом попадают. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Через заявку это в основном происходит. То есть департамент природопользования из-за того, что существует служба, которая занимается дикими животными города Москвы. Не путайте с домашними, кошки, собаки — это другая история. Существует как бы кол-центр. Туда стекаются заявки от граждан, которые обнаружили дикое животное, начиная от проходящего по парку лося, заканчивая обнаруженной синицей. Соответственно, эти заявки обрабатываются, получают номера. Соответственно, как только человек получил этот номер, либо служба забирает это животное, либо, если человек готов поучаствовать в этом процессе, он сам привозит к нам, но имеет этот номер. М.АЛЕКСАНДРОВА: А вы, как работник этого центра, можете, проходя по улице, например, увидеть какую-то птицу, понять, что ей нужна помощь, и забрать её с собой? Или тоже нужно позвонить? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Мне придётся сделать заявку всё равно. М.АЛЕКСАНДРОВА: Всё равно через заявку. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да. То есть я её заберу и всё равно ей сделаю заявку. М.АЛЕКСАНДРОВА: Часто встречаете таких птиц, которым нужна помощь? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я лично? М.АЛЕКСАНДРОВА: Да. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Понимаете, я, во-первых, подхожу к некоторым процессам более хладнокровно, скажем так. К примеру, у нас есть фоновые виды, которых большое количество. М.АЛЕКСАНДРОВА: Фоновые виды птиц? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да, конечно. То есть, когда вы идёте по городу, даже рядом с вашей студией, огромное количество голубей, ворон. Это виды, которым вообще ничего не угрожает. М.АЛЕКСАНДРОВА: Их не нужно спасать. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Тут не такая история, поймите. Почему мы хищных птиц спасаем? Если вы представите себе пищевую пирамиду, есть виды, которые находятся у основания, и чем выше вы приближаетесь к пику, тем меньше единиц этих животных находится на каждой ступени. Вот хищные птицы находятся довольно высоко в этой пирамиде, их истинного количества и так немного, грубо говоря. А если ещё этому приплюсовать то, что мы живём с вами в городе, их вообще мало. Плюс ко всему человек издревле борется с хищными птицами. То есть в городе Москве почти везде есть ястребы в каждом парке, но при этом большое количество голубятен. Каждый голубятник считает своим долгом убить ястреба, потому что он ест его голубей. Автоматически так складывается, что количество их снижается. Сказать, что популяция многих хищных птиц находится под угрозой, многих — да, многих — нет. В первый год летальность среди птиц, рождённых в этот сезон, может доходить от 30 до 70 процентов, и это никаким образом не влияет на количество в популяции. В 2021 году в России случилась вспышка лихорадки Западного Нила, к примеру, и естественным маркером этой болезни в городе, ну не в городе, вообще в мире является внезапная гибель серых ворон. То есть они просто сидят на ветке и умирают из-за вируса, который передаётся укусом комара. Вот в тот год, если поднять СМИ, посмотреть газеты, был мор серой вороны. Когда вы идёте сейчас по городу, вы заметили, что их стало меньше? Нет. М.АЛЕКСАНДРОВА: Нет, не заметила. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Это естественно. То есть в природе существуют механизмы, которые позволяют, в общем-то, такие ситуации как-то нивелировать. Если это будет происходить на протяжении многих лет, то однозначно последствия будут, но разовая какая-то такая летальность не влияет на популяцию. М.АЛЕКСАНДРОВА: А какие вообще опасности подстерегают птиц в городе, помимо, вот вы сказали, что может быть такая лихорадка, какие-то ещё заболевания. Что ещё опасно? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Город. Город же не виноват в лихорадке. В лихорадке виноват климат и вектор передачи. Город. Основная история связана всё равно с человеком, с деятельностью человека. Во-первых, это высотные здания, стекло, провода, ну и плюс деятельность людей, потому что человек любит убивать животных. М.АЛЕКСАНДРОВА: Если возвращаться к проводам, к домам, вообще, насколько птицы адаптируются со временем к этим постройкам? Начинают, например, пугаться проводов, не знаю, куда-то не садиться. У них как-то это, может быть, передаётся генетически? Нет? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Любой человек, который занимается спортом, знает, что он может десять лет отлично выполнять свою программу, а на одиннадцатый год прыгнуть и подвернуть себе ногу. То же самое и здесь. Большая часть птиц, которые живут в городе, конечно же, как мы с вами уже обсудили, первый год решающий, пока ты адаптируешься и привыкаешь. Как бы смертность и получение травмы, всё остальное в первый год, конечно, значительно выше, чем у птиц, которые прожили уже этот год, второй, третий, пятый. Но и взрослые животные могут получить травму. То есть город опасен. У финнов есть исследование на эту тему. Тетеревятника обычного, причём не в городе… М.АЛЕКСАНДРОВА: Так, и что с тетеревятником? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Суть в том, что в первый год просто без влияния человека, с точки зрения, как у нас в стране можно… как бы нельзя, но люди так делают, застрелить, отравить. Гибнет 70-80% молодняка, и до пяти лет доживает около 1%. И этого достаточно, чтобы популяция восстановилась. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мы знаем, что само название Сокольники, а именно в парке Сокольники находится ваш центр, связано с историей. Это было излюбленное место для соколиной охоты царя Алексея Михайловича, отца Петра I. Вы сказали, что соколами тоже занимаетесь. Но есть ли соколы в центре? Они здесь для поддержания традиции или, как другие птицы, проходят только реабилитацию в вашем центре? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Во-первых, надо, наверное, всё это разделить на три подпункта. М.АЛЕКСАНДРОВА: Давайте. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Во-первых, традиция, конечно, соколиной охоты на Руси есть, была и как бы целая глава, например, написана «Князь Серебряный», ещё у Ивана Грозного это было. Конечно, очень красиво. Но я думаю, что все эти «Википедии» и всё остальное на тему Сокольников немножечко преувеличены. Потому что, если вспомнить, что Сокольники — это всё-таки непролазный лес был фактически, там трак проходил просто, маловероятно, что они охотились в этом непролазном лесу. Потому что хищной птице охотиться в условиях чащи невозможно. Однозначно рядом с Сокольниками находилось поселение сокольников, которые как раз работали с птицами и подготавливали птиц для царя. Я не берусь однозначно утверждать, потому что я не историк. Я думаю, скорее всего, всё-таки здесь они не охотились, потому что физически это невозможно. Нужны открытые пространства. На тему соколов. У нас живут соколы в центре, начиная от мелких, заканчивая крупными, которые используются в соколиной охоте. То есть у нас живёт старый балобан, ему больше десяти лет, просто как заслуженный житель его. И очень-очень старая самка сапсана из древнего конфиската, который к нам попал. М.АЛЕКСАНДРОВА: А сколько лет ей? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Чтобы вас не обмануть… С 2014 года, что-то такое. М.АЛЕКСАНДРОВА: Пожилая. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Пожилая, да. То есть под 20 лет ей, наверное, есть. Плюс надо понимать, что у нас много мелких соколов, которые не используются в соколиной охоте, такие как пустельга, чеглок, они тоже у нас есть, и вы их можете встретить в городе, потому что и сапсан-то тоже живёт в городе. М.АЛЕКСАНДРОВА: Занимаются ли в центре обучением хищных птиц для охоты? Занимается ли кто-то сейчас, например, соколиной охотой? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Люди, которые занимаются соколиной охотой, они есть, но их очень мало. Потому что, как и в любом деле, есть очень много людей, которые любят футбол, и очень много людей, которые около футбола. Поэтому здесь такая же история. Людей, кто занимается соколиной охотой, не так много, основная концентрация их в Москве, как бы странно это ни звучало. М.АЛЕКСАНДРОВА: А с чем это связано, интересно? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я думаю, что это связано с уровнем жизни. М.АЛЕКСАНДРОВА: Это дорогое удовольствие? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Это время. Самый дорогой ресурс — это ваше время, и всё-таки определённые вещи, которые необходимы, амуниция, телеметрия, способ отслеживания, это всё стоит определённых денег. Вот с этим, наверное, это больше. Хотя и в наших регионах есть ребята, которые фантастически круто работают, это и Саратов, есть люди. Всё зависит от желания, наверное. Надо понимать, что охота на территории города Москвы, в принципе, запрещена. Потому что охота в населённых пунктах под запретом. Но тренировать птицу можно, мы тренируем, потому что у нас одна из задач, в том числе, это сохранение традиций, потому что я сам сокольник. У нас есть очень красивая постройка, которую пришлось адаптировать под наши задачи. То есть у нас построен огромный облеточник, но он построен не горизонтально, а вертикально. М.АЛЕКСАНДРОВА: Что такое облеточник? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Огромная-огромная клетка, назовём это так. М.АЛЕКСАНДРОВА: И там все птицы могут находиться? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Все не могут, потому что кто-то кого-то сожрёт. В природе нет такого, что вы объяснили… История про водопой, она очень красивая у Киплинга, но на водопое никто никого не жалеет. Если хищник увидел кого-то, кого он может съесть, он съест. М.АЛЕКСАНДРОВА: То всё. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Конечно. Доминантный вид съедает всех. Поэтому облёточник. В облеточнике нашем будет трибуна и у нас будет просветительская программа. Мы в кавычках называем это «шоу», но к цирку и к шоу это не имеет никакого отношения. М.АЛЕКСАНДРОВА: С какими травмами чаще всего к вам приносят птиц? А.ТОМАШЕВСКИЙ: В 99% случаев это переломы крыла либо черепно-мозговая травма. М.АЛЕКСАНДРОВА: В ходе чего они получают такие травмы? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Во-первых, очень много стреляных ран. Люди стреляют и дробью, и из пневматического оружия, потому что современные ПЦП, 5,5 -6,35 калибры, они позволяют стрелять спокойно до 100-120 метров. Купить это несложно, это легально, и многие голубеводы этим занимаются. Плюс город — это автомобили, сбивают, в том числе. Но в основном всё равно человек. То, что к нам попадает, чаще всего человек. Ну и очень небольшой процент — это просто кто-то не справился с управлением, грубо говоря, во время охоты, ударился о провод, о здание, что-то такое. Но чаще всего всё равно это люди. М.АЛЕКСАНДРОВА: Известно, что специалистов, которые занимаются болезнями птиц, единицы. Кто у вас спасает птиц? Редкая профессия. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Редкая профессия. Так сложилось, что ветеринарный врач. Мой конёк как раз — это ветеринария птиц. Потому что в своё время я учился в одном из самых крупных соколиных госпиталей в мире, он один-единственный самый крупный, это в Абу-Даби, занимается там главврач Маргарет Мюллер, книжечку даже написала. Там я учился, стажировался в своё время, в 2011 году. Ну и плюс ко всему я и в зоопарке… Я же всё-таки работник зоопарка. Надо сказать, что этот центр не просто центр, а это отдел Московского зоопарка. То есть мы внутри организации. Я, как врач Московского зоопарка, многие годы, то есть основная моя деятельность — это работа с птица. М.АЛЕКСАНДРОВА: Помимо вас ещё есть люди, которые как раз специалисты, которые занимаются болезнями? Насколько вообще это редкая профессия? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Очень редкая профессия. Потому что, во-первых, в России не существует вообще какого-то представления о врачах… У нас, когда вы идёте в институт, вы получаете просто диплом, диплом общего профиля, то есть, что вы ветеринарный врач. А вот эта специализация не существует. М.АЛЕКСАНДРОВА: По птицам. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Неважно, вот вы хотите птицами заниматься, вы хотите заниматься рептилиями, вы хотите заниматься зоопарковскими животными. Такой специализации не существует. И все врачи, которые внутри этой игры находятся, они либо учатся здесь, либо стажируются где-то в крупных зоопарках, либо в крупных центрах, где уже наработано это. Но книги на эту тему доступны. М.АЛЕКСАНДРОВА: То есть нужно получить основное образование и уже в ходе образования понимать, какая тема тебе интереснее, и уже учиться на каких-то курсах или уже на практике. Вы, когда учились в ветеринарном вузе, вы понимали, что тема птиц вам интересна, поэтому вы получали ещё дополнительное образование, да? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я после вуза поехал. Плюс ко всему надо понимать, что в России уже давно существуют люди, уровень которых не то, что сравним, а у некоторых людей он значительно выше, чем даже в Европе. Недавно, к сожалению, плохая нота, конечно, в эфире днём, но погиб мой учитель по рептилиям Дмитрий Борисович Васильев. Это был мастодонт и это был великолепнейший человек, как человек, как профессор, как кто угодно. Вот такого уровня специалистов в мире единицы. И по другим направлениям тоже у нас достаточно своих врачей, которые хороши. М.АЛЕКСАНДРОВА: Вы не думали о том, чтобы передавать свои знания другим? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я учу иногда студентов, но крайне редко. Не потому, что я такой вредный, а потому, что то самое дорогое, то, что у нас постоянно лишает нашу жизнь, это время, просто не хватает. Потому что, если ты что-то хочешь делать хорошо, надо делать хорошо. М.АЛЕКСАНДРОВА: Да, если начинаешь распыляться, то не везде всё хорошо получается. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Получается как всегда, да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Давайте вернёмся к травмам. Вы сказали, перелом крыла, сотрясение. Я знаю, что ещё часто бывает разбитый клюв. Всё ли это можно вылечить? Или есть что-то, что вылечить нельзя? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Конечно, как и в любой медицине. Потому что ветеринария тоже медицина на самом деле. Вы же приходите к врачу не для того, чтобы вас вылечили, а чтобы понимать прогноз. То же самое здесь, к сожалению, реабилитация и животные, попавшие из природы, всех мы не выпустим. С некоторыми из этих животных надо поступить гуманно, иногда гуманизм заключается в том, чтобы гуманно его отпустить в том смысле, в котором мы сейчас с вами поняли. К примеру, перелом крыла. Если это свежий перелом крыла, не более десяти дней, если это не оскольчатый перелом, когда там просто фарш из осколков, то вполне возможно это собрать, и за 30 дней срастётся этот перелом, можно это животное отпустить. Но, к примеру, вы не забывайте, что к нам может попасть пациент, у которого самоампутация. К примеру, он летел, о провода себе крыло отрезал. Механизмы в организме таковы, что часто на этом месте могут сформироваться струпы, и животное от кровопотери не погибает. Вот попадает ко мне такой пациент, у которого нет крыла. И хороший вопрос встаёт на самом деле о гуманизме, что здесь гуманно, оставить это животное кваситься дальше в вольере, чтобы люди приходили и смотрели на него, или всё-таки гуманно его отпустить. М.АЛЕКСАНДРОВА: 13 часов 34 минуты в Москве. Всем доброго дня. В студии Марина Александрова. С вами программа «Выход в город». Напомним, что выпуск подготовлен совместно с программой мэра Москвы «Мой район», цель которой — сделать комфортной и благоустроенной жизнь во всех районах нашего огромного города. Сегодня говорим о птицах Москвы и Центре восстановления и адаптации птиц в Сокольниках. У нас в гостях Александр Томашевский, руководитель Центра восстановления и адаптации птиц в Сокольниках. Александр, здравствуйте ещё раз. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Добрый день. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мы в первой части нашей программы обсуждали, какие травмы можно вылечить у птиц. Вы говорили по поводу крыла. Если, например, крыло повреждено или, например, птица вообще лишилась крыла, то уже тут, конечно, процесс восстановления, о нём речь не идёт. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Сто процентов. То есть надо понимать, что очень много факторов влияет на выздоровление любого пациента, неважно, это птица или человек. Вот эти входящие данные, условно, при первичном поступлении пациента, они и влияют. Сказать, что мы всех вылечим, выпустим, и все будут счастливы, конечно, нет. М.АЛЕКСАНДРОВА: Сотрясение мозга птиц от столкновения с панорамными окнами часто происходит? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Это часто происходит, потому что через город проходят миграционные пути, в том числе многих видов, ну и плюс сами птицы живут в городе. Когда они охотятся либо просто летят, они не замечают окна, которые, знаете, либо не затонированы, либо слегка затонированы, создают ощущение пещеры какой-то, через которую можно пролететь, и на скорости они врезаются. М.АЛЕКСАНДРОВА: С этим можно что-то сделать, как-то помочь птицам, чтобы они не врезались? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Один из способов — наклеивать картиночки, который популярен сейчас, он хорош на самом деле. То есть, чтобы птицы видели, что в этом месте существует преграда. Но многие виды всё равно, даже невзирая на то, что существует такая наклеечка, они могут рядом же пролететь. Если вы обратите внимание, на самом деле сейчас ещё огромная проблема, вдоль дорог ставят заграждения из литого поликарбоната. Это многокилометровое заграждение, на котором нет ни одной такой наклеечки. Я собственными глазами видел, как там вдоль можно ходить и, не имея никакого отношения к охоте, на суп себе собрать с другой стороны. Потому что это же всё равно те места, где они традиционно летели. Но люди пришли, поставили заграждение из поликарбоната высотой 4-5 метров. М.АЛЕКСАНДРОВА: Птицы не были к этому готовы. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Они не ожидали этого, да, и всё. М.АЛЕКСАНДРОВА: Печальная история. Идём дальше. По программе «Мой район» ведутся большие работы в парках и природных зонах Москвы. Какие парки больше всего любимы птицами? Куда они чаще всего любят отправляться? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Вы знаете, нет правильного ответа на ваш вопрос. Потому что хорошим примером… Знаете, в центре, возле 1905 года я как-то шёл, там есть «Московского комсомольца» здание и скверик небольшой напротив. Это зима. Я иду уже снизу наверх, поднимаюсь в сторону 1905 года, и при мне вылетает птица, ловит синицу, прям в ногах у людей, из этого сквера. А он микроскопический, вы представляете себе, там три с половиной дерева. Хватает синицу, улетает обратно в этот сквер, садится над машиной и начинает есть эту синицу. Я подхожу и думаю, кто же тебя поймал, наверное, перепелятник? Ну, это ястреб такой, который в городе живёт. А это сокол, это дербник, который очень редко встречается в городе. Он отлично доел эту синицу, бросая перья на машину припаркованную, сидя над людьми буквально в трёх метрах, и потом улетел в сторону Москвы-реки. М.АЛЕКСАНДРОВА: Какой уверенный в себе сокол. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Абсолютно. У него не было ни тени сомнения. Видимо, он выбрал правильный журнал, чтобы про него написали. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мы поняли, да. Значит, на 1905-го у нас соколы. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Везде. М.АЛЕКСАНДРОВА: А если в парк Горького мы придём, в Нескучный сад? А.ТОМАШЕВСКИЙ: В любом парке вы встретите птиц, как бы разные виды, начиная от хищных, заканчивая самыми обычными, фоновыми, зерноядными. Любой крупный парк. Самое лучшее время для наблюдения за птицами, это всё равно осень. Осень, начало зимы. Почему? Потому что нет листвы, нет вот этой зелёнки, которая вам полностью закрывает обзор, и вы можете увидеть много разных видов птиц. Плюс кормушки тоже привлекают, с точки зрения даже просто поесть. И тех птиц, которые охотятся на тех, кто едят в кормушках. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мне кажется, в Тимирязевском парке. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да, очень много. Царицыно. М.АЛЕКСАНДРОВА: В Серебряном бору работают тоже по выходным. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Кузьминки. Кузьминки очень плотно населены. То есть любой парк полон птиц. Осенью вы можете синичники смешанные увидеть. М.АЛЕКСАНДРОВА: А птицы, кстати, не делят по районам Москвы парки? Знаете, существует, мы тут обитаем, вы сюда, пожалуйста, не прилетайте, это наша зона. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Нет, такого нет. Знаете, как в природе работает, очень просто: если есть кормовая база, на кормовой базе кто-то прилетает есть. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мы это понимаем, конечно. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да, один в один. Так что в любой парковой зоне птиц достаточно. М.АЛЕКСАНДРОВА: Уток мы видим на многих столичных прудах и водоёмах. Тем более, что пруды активно очищают и благоустраивают, как раз вот тоже по программе «Мой район». А где в Москве можно увидеть лебедей? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Слушайте, по-моему, такая программа ведётся, я точно вам не скажу, но, насколько я знаю, практически на любых прудах сейчас выпускают на летний период лебедей. М.АЛЕКСАНДРОВА: Да, на Чистых прудах, Патриарших. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Для горожан, чтобы это было эффектно, красиво, ну и птицам неплохо в тёплое время там пожить. На самом деле это тоже неплохой способ. Потому что сейчас город начали завоёвывать огари, такие утки оранжевого цвета, которые везде, они очень агрессивные. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мафия такая. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Мафия, да. И они выгоняют обычную крякву с водоёмов, но с лебедями сложно их прогнать, потому что они тоже очень территориальные и агрессивные. Поэтому лебедь — один из способов защитить пруд от инвазии на самом деле огарей. М.АЛЕКСАНДРОВА: И очищают они тоже хорошо пруд. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Они ряску собирают, да, они цедильщики, они с помощью ротового аппарата, клюва именно, собирают с поверхности ряску. М.АЛЕКСАНДРОВА: Не могу не спросить, нужно ли подкармливать уток, лебедей и других водоплавающих? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Тут нужен правильный ответ. В целом подкармливать птиц можно и нужно. Вопрос: чем? Если вы хотите подкармливать водоплавающих птиц, вместо хлеба возьмите, пожалуйста, комбикорм специальный для водных птиц. Если вы хотите подкармливать зерноядных птиц, не кормите их только подсолнечником, купите зерновую смесь, которая специально для лесных птиц. Хотите подкормить синиц, не используйте только сало, возьмите мучного червя, ещё что-то насыпьте, тем более, зимой они не разбегутся, они замёрзнут, и они могут есть. К этому надо подойти просто не с точки зрения, как бы моя душа болит, сердце, вот я помог, а как помог — неважно. Возвращаясь к теме, если делать хорошо, то делать хорошо. Поэтому, если есть возможность помочь хорошо, помогите хорошо. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что не так с хлебом? Они будут на массе, эти утки потом вместе с лебедями? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Вообще, в принципе, надо же подходить к рациону любого животного с точки зрения того, что он ест в природе. В природе птицы очень редко сажают пшеницы, потом её собирают, молят муку. М.АЛЕКСАНДРОВА: Круассаны утром. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да. Встречается, конечно, но маловероятно. То есть их рацион должен быть максимально приближен к тому, что бы они ели в природе. В природе, соответственно, чем питается утка? Это животное водно-болотного комплекса. Соответственно, она собирает ряску, беспозвоночных мелких иногда, ну она цедильщик, то есть водоросли. Именно зерно пшеницы она тоже ест отлично, но точно не хлеб. М.АЛЕКСАНДРОВА: Отец Димарик, наш слушатель, пишет: «Вспомнил детство, когда всем двором кормили голубей и воробьёв покупными семечками». Вот эти голуби, у них тоже своя база есть. Вот правильно сказали, у нас на «Новокузнецкой» они орудуют, станция метро «Сокол». Казалось бы, «Сокол», туда должен прилететь сокол, но нет. Я выхожу на «Соколе», и там опять банда голубей. Они тоже, получается, какие-то районы выбирают? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Они не районы выбирают. Просто там люди их кормят — это раз. М.АЛЕКСАНДРОВА: Семечками. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Хлеб, семечки — что угодно. М.АЛЕКСАНДРОВА: Семечки тоже не очень хорошо для их пищеварения? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Для голубей? М.АЛЕКСАНДРОВА: Да. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Надо понимать, что средняя продолжительность жизни сизого голубя в городе Москве пять лет. Почему? Потому что, во-первых, когда у вас существует пик популяции, кого-то становится очень много, во-первых, инфекции начинают развиваться и они косят их. Второе. У них есть основная инфекция, которая их убивает, не та, которой все врачи пугают, нас с вами, орнитозами, сальмонеллёзами, гриппом, это не то. У них есть свой аденовирус, который поражает клетки печени, и умирают они от аденовируса. Большая часть голубей городских умирает до пяти лет не из-за острых инфекций, а от аденовируса. М.АЛЕКСАНДРОВА: Нам ещё подсказывают, что лебеди в Царицыне ещё работают. Михаил пишет: «Замечаю, каждый год летом птицы пропадают на четыре-пять дней, полная тишина, даже становится страшно. Вопрос: куда они все деваются? Потом они потихоньку появляются». А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я, честно, не замечал такого. М.АЛЕКСАНДРОВА: Может, в отпуск, Михаил. Тут нужны выходные, тоже отдыхать нужно. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Не знаю, такого не замечал. М.АЛЕКСАНДРОВА: А ещё, знаете, какой вопрос: цапли? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Серая цапля, да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Что с цаплями? Есть ли они в Москве? Можно их увидеть? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Конечно, есть в Москве цапли, сто процентов. Надо понимать, где их искать. Любое животное можно встретить, надо понимать, в каком биотопе они обитают. Что важно для цапли? Нужен какой-то водоём, по которому она может ходить и не утонуть, эффективно передвигаться и ловить беспозвоночных и рыбу. Соответственно, нужна какая-то, в простонародье, простите, речка-вонючка, которая либо не замерзает, либо очень мелкая и не замерзает зимой в том числе, в которой есть рыба и лягушки. И тихое место, чтобы в этом месте их не беспокоили. То есть любая Пехорка на окраине города Москвы, мелкие речки возле снегоплавилок и всё остальное. М.АЛЕКСАНДРОВА: Их любимые местечки. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Сто процентов можно встретить серую цаплю. Многие из них не улетают на зиму, они остаются зимовать, серые цапли, на этих речках, потому что там есть кормовая база, вода не замерзает, можно ходить и ловить. М.АЛЕКСАНДРОВА: Кошатники нам пишут: «Кошки. Боюсь выпускать своих котов на балкон. Боюсь, какой-нибудь сокол схватит их и улетит на кормление». Сокол может, кстати, какой-то в Москве сокол или какой-то хищник поднять кота? Вот у меня кот шесть килограммов, например, весит. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я хочу расстроить людей с другой точки зрения. Кота маловероятно, кто съест, кроме как бы глупости человека, если он выпустил вольновыгульную кошку погулять, её собачка поймала, тоже вольновыгульная, а, может, нет. Основной причиной гибели птиц в природе, как вы думаете, что является? М.АЛЕКСАНДРОВА: Человек. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Нет. Основной фактор летальности птиц в природе являются не ветряки, не линии электропередачи, не города, а вольновыгульные кошки. М.АЛЕКСАНДРОВА: Серьёзно? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Больше всего птиц умирает от кошек. Так что, когда вы выпускаете кошку погулять, вы делаете очень плохое дело. М.АЛЕКСАНДРОВА: Понятно. Не будем этого делать. Вообще, насколько дружелюбны или недружелюбны жители города к птицам? Как они, вот хотят покормить, нужно ли подходить и гладить этих птиц или это опасно может быть? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Гладить дикое животное любое не нужно, потому что на то оно и дикое, что не надо к нему прикасаться и трогать. Я считаю так, есть сложные периоды в сезоне, к примеру, зима, и в этот момент, конечно, имеет смысл сделать кормушечку, подкармливать птиц. Ну и плюс ко всему это же очень классный проект вас, как родителя. Вот есть у вас дети и просто объяснить им, что существуют птицы, вот такие виды, потому что на кормушку в городе Москве может прилететь огромное количество птиц зимой и осенью, снегирь, дубонос, зеленушка, несколько видов синиц может прилететь. Ополовник не прилетит, он не будет семечки есть. Если там дроблёные семечки будут, туда и чижи, и щеглы могут прилететь. Понятно, что это не про центр города я вам говорю, не возле вашей студии, сто процентов этого не будет. Зеленушка какая-нибудь прилетит, чижи и щеглы — нет. Но если это на окраине, недалеко от МКАДа или что-то такое, сто процентов вы увидите всех этих птиц. М.АЛЕКСАНДРОВА: Отец Димарик нас спрашивает: «Из чего правильно и какого размера делать кормушку?» А.ТОМАШЕВСКИЙ: Смотря, под кого. История в чём? Если вы сделаете кормушку, однозначно те виды, которых много и которые будут отгонять их, займут её. То есть сизые голуби сто процентов будут прилетать и отгонять от кормушки другие виды. Поэтому нужно сделать так, чтобы туда они проникнуть не могли. То есть нужна просто либо щелевая кормушка, чтобы туда залететь могла только синица и виды мелкие, либо сделать перегородочки такие, чтобы он туда головой залезть не мог. М.АЛЕКСАНДРОВА: Кстати, про голубей. Многие голубятни Москвы попали в программу «Мой район», где-то облагораживали территории вокруг голубятни, были случаи, когда для птиц строили новый дом. Поддерживает ли Центр восстановления и адаптации птиц связь с объединениями любителей птиц? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Тут надо разделить. В России существует Союз охраны птиц. Отличная организация, с классными целями, с классными задачами и людьми, которые там работают. Входят в него орнитологи, очень крутые, с хорошим опытом полевым. При этом тут такой сложный вопрос… М.АЛЕКСАНДРОВ: Многогранный. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Не многогранный, тут многие вещи смешаны получились. У меня есть много друзей-голубеводов, потому что я лечу птиц, лечу их голубей в том числе. Среди них есть голубятники, которые более чем молодцы и не трогают хищных птиц, прекрасно понимают, что если твои голуби летать не умеют, их сожрал ястреб или сапсан, это твои проблемы. Либо тренируй их нормально, либо не пускай в тот момент, когда максимальная активность хищных птиц. Но достаточно много людей, которые к этому относятся с точки зрения, это мои животные, этот ястреб, который забирает каждый день голубя, который не умеет летать, который там николаевский стоит, ничего не делает, который как закуска, бутерброд на завтрак. Вот с такими людьми, знаете, общаться даже не хочется. М.АЛЕКСАНДРОВА: Им ничего не объяснишь, не докажешь. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Не объяснишь, абсолютно. А я вообще считаю как бы, кто может слышать, тот услышит. М.АЛЕКСАНДРОВА: А если говорить о голубятнях, которые как раз у нас на территории Москвы расположены, например, в Коломенском много же голубятен. А.ТОМАШЕВСКИЙ: И так и так. Понимаете, есть люди и голубеводы, которые вызывают у меня только глубокое чувство уважения, я классно с ними общаюсь, а есть те люди, которым мне не хочется руку подавать, потому что они убивают ястребов такое количество даже на территории города Москвы, что страшно. М.АЛЕКСАНДРОВА: Нам пишут: «Мы кормили голубей, но голуби сидят на балконах, газовых трубах и на кондиционерах. Как быть, где кормить, особенно зимой?» Ещё: «Перестал кормить голубей у себя на первом этаже по требованию соседей, но голуби продолжают прилетать и сидеть до упора, и соседи думают, что я их продолжаю кормить». Это привыкшие вчерашние птенцы и они уже не улетят никогда, потому что их приучили? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Ну, конечно. Да, их приучили, что в этом месте их кормят. Тут вариантов совсем немного, как с этим бороться. Во-первых, можно поставить на ниши и на кондиционеры есть специальные антиприсады такие, мы скажем, шипы, но это не шипы, это просто такие палочки, чтобы ногами не достала птица, когда пытается садиться. Это не то, что она его как-то колит, ударяет или не дай бог что-то с ним делает. Просто не даёт возможность сесть. Это первый способ. Конечно, выглядит это так себе, но это рабочий вариант. То есть это антиприсада так называемая, она бывает пластиковая, металлическая. Второе. Как бы вы же сами создали этот прецедент. Вы их кормите, кормите, соответственно, у них есть кормовая база, они сюда и прилетают. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что делать, если сосед, например, приучил, прилетает голубь на этаж, на два выше, курлык, потом он ест, ходит в туалет. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Ничего не сделаете, только до тех пор, пока не научите соседей, что не надо этого делать. М.АЛЕКСАНДРОВА: А где их лучше кормить? Где-то на отдельной территории, отходить в сторону от дома и там приучать? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Так они и на доме будут сидеть. Где сизый голубь живёт? Он живёт на чердаке. Поэтому сизые голуби никуда не денутся. Пока у вас есть возможность создавать ему отличные условия кормовой базой, популяция будет расти. М.АЛЕКСАНДРОВА: А если, например, мы столкнулись с такой историей, что голубь прилетел к нам на балкон, балкон открытый, голубю там понравилось, он привёл туда… А.ТОМАШЕВСКИЙ: Подругу или друга. М.АЛЕКСАНДРОВА: Ну, какого-то партнёра своего. Они там вместе стали размножаться, у них появились голуби. И что делать в этой ситуации? Ты же не можешь их выгнать А.ТОМАШЕВСКИЙ: Ситуация в том, что вы же можете застеклить балкон либо сеточку поставить. Тут вариантов на самом деле… Это такой сложный вопрос, понимаете, каждый выбирает сам. Я не кормлю голубей принципиально. Потому что это фоновый вид, его очень большое количество, плюс ко всему они являются резервуаром многих болезней, в том числе общих с человеком. Надо понимать, что, к примеру, такие дрожжи есть криптококкоз, вообще резервуар этого заболевания, он находится у голубей. Многие голуби — носители криптококкоза. Есть исследование, правда, не наше, что у многих домашних животных, кошек и собак, именно вольновыгульных, кто гуляет по улице, часто риниты связаны с криптококкозом. Потому что они ходят, нюхают какашки, простите меня, от голубей, и криптококкоз попадает им в верхние дыхательные пути. М.АЛЕКСАНДРОВА: А есть что-то хорошее в голубях? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Нет, они эстетически прекрасны… Нет, это неправильно. М.АЛЕКСАНДРОВА: Ну это кому как. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Вообще в природе нет красивых и некрасивых. Все великолепны, просто, когда кого-то становится много и существует перекос в популяции, это ненормально. М.АЛЕКСАНДРОВА: Какие объединения любителей птиц есть в Москве, какие-то основные? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Я довольно активно общаюсь, это Союз охраны птиц и еще есть Московский клуб сокольников. Союз охраны птиц — это серьёзная такая, довольно крупная организация, а Союз сокольников — это просто так вот мы решили. М.АЛЕКСАНДРОВА: Я вас поняла. А как вообще жители Москвы могут помочь птицам в городе? Вот жители больших городов, не только даже в Москве. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Первое. В сложный сезон в любом случае сделать кормушечку, подкармливать. Это хороший вариант. Но исключить возможность попадания туда фоновых видов, то есть серая ворона, сизый голубь, чтобы не подъедали оттуда тот корм, который вы предлагаете синицам, снегирям. На самом деле снегирей-то много. М.АЛЕКСАНДРОВА: А где они все? Почему они как-то выборочно прилетают? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Вы, когда по парку пойдёте... Все забудут, конечно, сто процентов… М.АЛЕКСАНДРОВА: Мы попробуем зафиксировать. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Вы пойдёте гулять по парку осенью, вот вы идёте и вдруг вы слышите, где-то там би-бип, бип, бип, би-бип, где-то высоко-высоко обычно на дереве сидит снегирь и поёт. В любом парке. То есть снегирей очень много. Я думаю, почему у нас такие яркие воспоминания, что в детстве они прилетали ко мне на окошечко, а сейчас нет. Я помню, в моём детстве количество зелёных насаждений именно диких, скажем так, в городе было фантастически большое. Какое количество было тополей. Понятно, что сейчас их убрали по объективным причинам, потому что они ломучие, опасные, плюс тополиный пух — всё понятно. Но количество зелёных насаждений во дворах было огромное. Помните, как бабушки у нас выращивали, и палисадники были, и всё остальное. То есть город был очень зелёный. Поэтому это было похоже всё равно на какие-то скверы, парковые зоны, поэтому и снегири были там. Там была и кормовая база. Вот когда последний раз вы во дворе видели рябину? М.АЛЕКСАНДРОВА: Очень давно. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Очень давно. А я помню в детстве, как у нас и слива… Я вырос в Замоскворечье, метро «Домодедовская», и рябина росла, и слива росла, и груша во дворе росла, яблони. Я помню, детский садик у нас был во дворе, я там белые грибы собирал. То есть немножечко другая была история. М.АЛЕКСАНДРОВА: Нужны плодово-ягодные деревья для снегирей, получается? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Нет, рябина нужна. М.АЛЕКСАНДРОВА: То есть прямая такая связь. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Облепиха росла где-то, что-то такое. А сейчас этого нет. Поэтому, зачем им прилетать к нашим домам, если нет этой кормовой базы? М.АЛЕКСАНДРОВА: Нам пишут, делятся своей болью, Андрей: «Вот у меня на балконе голуби живут. Отлетела обшивка, они там гнездо свили. Чтобы выгнать, нужно шкаф разбирать. В четыре утра начинают курлыкать, спать не дают». А.ТОМАШЕВСКИЙ: Не должно быть дырки в обшивке. М.АЛЕКСАНДРОВА: Да, вы сами знаете, Андрей, что делать. Ирен пишет: «У нас живёт канарейка. Может ли она на балконе подхватить инфекцию?» А.ТОМАШЕВСКИЙ: Нет, практически невозможно. Это тот же вопрос… Мы же ходим по улицам каждый день, там голубей и диких птиц хватает, но при этом каждый из нас раз в год не попадает в больницу из-за того, что он по улице прошёл. Если нет прямого контакта с дикой популяцией, с больной птицей и нет контакта с продуктами жизнедеятельности, то и не будет никаких последствий. М.АЛЕКСАНДРОВА: Следующий вопрос: «Как можно отучить клевать москитные сетки? Я сетки мою, но птицы всё равно на них прилетают». А.ТОМАШЕВСКИЙ: Москитная сетка должна быть «антикошка», которая самая крепкая, и клевать не будут. Тут, понимаете, вопрос того, кто клюёт. Очень частая проблема на самом деле, есть такая история, которая называется (я ненавижу это слово, но все его используют) биорепелленция. Это использование разных методов, в том числе и птиц, для отпугивания других птиц от объектов, то, что в аэропортах делают и не только. Частая проблема, когда у вас кондиционеры стоят на крыше, вороны сжирают зачем-то, они не едят, а просто выдирают утеплитель с кондиционера, там две трубки идут… М.АЛЕКСАНДРОВА: Я бы никогда воронам не доверяла, всегда были к ним вопросы. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Они разрушители, да. И они этот утеплитель весь обдирают. М.АЛЕКСАНДРОВА: А с этим можно что-то сделать, чтобы не обдирали. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да, защитить его металлической какой-то оплёткой, что-то такое. То есть нужны методы механического воздействия… М.АЛЕКСАНДРОВА: Чтобы ворона не могла подобраться. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Нас ещё про соловьёв спрашивают. А правда, что они делают гнёзда в зарослях кустарников? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Соловьи — да. В городе живёт и соловей, часто вдоль речек, можно пройтись, соловьи поют, ну и живёт его сестра зарянка, зарянок тоже много, тоже поют хорошо. У нас певчих птиц много. М.АЛЕКСАНДРОВА: А как птицы относятся к газонам? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Ответ тоже неоднозначный. Для многих птиц важно иметь разнотравье для того, чтобы, во-первых, питаться, во-вторых, для того, чтобы вывести потомство, потому что им нужно прятаться. Если у вас чистый, подстриженный газон, который тем более стригут, то шанс того, что там кто-то выживет, минимальный, просто газонокосилкой перебьют животное и всё. Но при этом зимой, если посмотреть, как питается серая куропатка, вот когда становится очень зима жёсткой, много снега, они раскапывают края холмов… Сейчас же везде газон рулонный стелют. Они раскапывают края там, где проталины от солнца, идёт газон. М.АЛЕКСАНДРОВА: Польза для куропаток. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Польза для куропаток, она ест газон зимой. М.АЛЕКСАНДРОВА: Адаптируется. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Нас ещё спрашивают про воробьёв, мол, их стало очень мало. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Есть такое. М.АЛЕКСАНДРОВА: С чем это связано? А.ТОМАШЕВСКИЙ: Считается, что численность воробья с каждым годом снижается и что это связано с тем, что места гнездования исчезают. Потому что обычный воробей, он же обитатель скал и гор, а наши дома — это скалы и горы, щели. Чем меньше становится, в общем, таких условий для гнездования… М.АЛЕКСАНДРОВА: Тем им сложнее. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Да. М.АЛЕКСАНДРОВА: Друзья, время нашего эфира подошло к концу. У нас в гостях был руководитель Центра восстановления и адаптации птиц в Сокольниках Александр Томашевский. Александр, большое спасибо. Было очень интересно. А.ТОМАШЕВСКИЙ: Спасибо вам.