Художник Игорь Шаймарданов: Немногие в жизни отваживаются на то, чтобы летать

Когда у меня бывают новые гости, то я их сразу веду к тому месту в доме, где висит эта картина. "Время летать" - так она называется. Причем я уже и забыл - то ли художник дал ей такое название, то ли я сам.

Это замечательная картина. На ней изображена зимняя деревня. В лунном свете падает снег, в центре сюжета изба, вокруг нее толпа селян, а на крыше стоит мужичок. За спиной он приладил деревянные крылья. Вот-вот взмахнет ими и... Полетит? Или убьется на глазах у односельчан? Соседи его явно уговаривают, прямо слышатся их голоса: "Ну, что ты, Ваня, угомонись, спускайся-ка ты к нам, у нас и печка истоплена, и самогончик на столе, и сало нарезано. Ну, что ты в самом деле удумал"?

Но лично мне кажется, что Ваня этот, конечно, не спустится с крыши, а взмахнет своими крыльями в следующий миг. Он так решил. И, скорее всего, полет его будет недолгим, упадет он под окнами избы. Крылья-то у него никудышные.

Но ведь полетит. Полетит!

К черту ваш самогон и вашу теплую печку. К черту пустые ваши разговоры и вашу скучную жизнь. Я увижу дальние страны, познакомлюсь с другими людьми - красивыми, смелыми, дерзкими. Открою совсем новый мир.

Когда я увидел эту картину в первый раз, то сразу запал на нее. Она была выставлена в Пушкиногорье, там, в старом амбаре, рядом с усадьбой Михайловское, происходила выставка работ неизвестного мне художника Шаймарданова. Я не мог оторваться от нее. Столько в этой картине было света и чуда!

Потом появился сам художник Игорь Шаймарданов, мы познакомились, я купил у него холст с летающим мужичком, и уже много лет он греет меня в моем доме.

Впоследствии я приезжал к художнику в Питер, был в его мастерской, и теперь у меня есть другие его работы. Однако, как это часто случается в нашей суетной жизни, дальше все складывалось не очень удачно: потеряли друг друга из вида, много лет не общались. И вот на днях я снова приехал в Пушкиногорье. Узнал, что Игорь летние месяцы тоже проводит здесь: обзавелся домом в старой заброшенной деревне, работает там с ранней весны до поздней осени, создал обширную серию рисунков и полотен на темы, связанные с Пушкиным. Поэтому, едва приехав, я сразу направился к нему.

Деревня называется Глазки, она неподалеку от усадьбы Тригорское. С холма, где барский дом, надо съехать вниз по грунтовой, колдобистой дороге. Почти сразу ты оказываешься в дикой лесной чаще, по обе стороны проселка в молчании застыли вековые деревья, тут царят тишина и покой. Несколько строений прячутся в зарослях на приличном отдалении друг от друга. В последнем живет Шаймарданов.

Конечно, он меня сразу узнал, мы вместе вспомнили "Время летать". Я спрашиваю: отчего у него на живописных полотнах почти всегда - зима, снег, избы с белыми шапками на крышах?

- Я ведь по образованию театральный художник, - отвечает мне Игорь. - И мне всегда был близок именно такой стиль, слегка условный, немного декоративный. Зима - это чистота, это ожидание чуда. И потом на белом фоне легче скомпоновать задуманный сюжет. Мой снег - теплый, он действует умиротворяюще. А ночное небо - это как задник на театральной сцене.

Потом мы стали говорить о серии его многочисленных работ, посвященных Пушкину. Это иллюстрации к произведениям Александра Сергеевича, оригинальные альбомы, "Азбука Пушкиногорья", наборы открыток и еще много всего. Больше тысячи рисунков и живописных полотен!

Игорь "завелся" на Пушкина четверть века назад, когда в Псковском театре делал декорации к "Борису Годунову". Директор музея-заповедника "Михайловское" Георгий Василевич, встретившись тогда с Шаймардановым, сразу понял, что это именно тот мастер, который в состоянии изобразительными средствами многое рассказать нам о жизни поэта. Сначала была персональная выставка в Пушкиногорье, потом началась нескончаемая серия тех самых работ, тесное сотрудничество с музеем-заповедником.

Узник Михайловского в исполнении Шаймарданова - вовсе не монумент, не памятник, не "наше все", он - живой человек, часто озорной, иногда чем-то озадаченный, порой грустный, даже нелепый, как бывает нелепым в быту любой из нас. Большая часть графики идет в сочетании с фразой из пушкинских работ, эта фраза, как говорит Шаймарданов, дает ключ к лучшему пониманию изображения.

- Его фраза плюс моя фантазия, - объясняет свой подход художник. - Причем даже скорее не фантазия, а знание. Ведь за эти годы пришлось перечитать и все написанное Пушкиным, и все рассказанное о нем пушкиноведами. Еще я стараюсь воплотить свой замысел минимальными средствами: акварель, тушь, карандаш, гелевая ручка. Кстати, и Пушкин не раз замечал, что надо выражаться коротко, образно и ясно.

Поскольку я близок к театру, сцене, то для меня всегда важен жест. Не беспорядочное махание руками и не бешеное вращение глазами, а именно точно схваченный скупой жест - он и создает характер, образ, настроение. Хоть на сцене, хоть в кино... В моих рисунках жест, как правило, бытовой, не выспренный, теплый. У меня Пушкин изображен в разных ситуациях - разгребает снег с лопатой в руках, катается на коньках, купается в речке, разговаривает с собакой... Он может споткнуться, может в сердцах выругаться, может песню петь... Мы словно вместе иронизируем над происходящим.

- Вас не упрекают за такое, скажем так, не очень почтительное изображение общепризнанного гения?

- Иногда - да, слышу упреки. Как, мол, так? Но здесь надо обязательно отметить вот что. Нельзя переходить грань, за которой начинаются стеб и пошлость. Эта грань тонкая, едва заметная. Кстати, с некоторых пор и подражатели у меня появились. Иногда встречаю: Пушкин с мобильным телефоном в руке, Пушкин в кафе с ноутбуком, Пушкин в терминале аэропорта... Хорошо это или плохо? Не знаю, давайте здесь обойдемся без оценок.

Подобный подход к изображению великого человека для меня не самоцель, не желание прослыть оригиналом, выделиться. Очень просто нарисовать Пушкина, который ковыряет у себя в носу. Но зачем?

Мой поэт - это живой человек, с которым можно перекликаться, словно мы сообща бродим по лесной чаще. Хочу, чтобы и вы, рассматривая эти рисунки, тоже захотели вести свой диалог с гением.

Работы Шаймарданова выставлялись на множестве его персональных выставок, их приобрели самые знаменитые музеи России. Сам он говорит, что лучше всего выставляться в библиотеках. Объясняет:

- Туда приходят люди подготовленные, они сразу схватывают суть рисунка или полотна, потому что читали и помнят "Евгения Онегина", "Капитанскую дочку", знают, кто такая Арина Родионовна. Увы, таких подготовленных граждан с каждым годом, по моим наблюдениям, становится все меньше. Иногда слышишь, как во время экскурсии по Тригорскому человек вроде бы интеллигентный спрашивает: "Правда ли, что на этой скамье вместе сидели Пушкин и Онегин"?

И общий уровень художественного вкуса падает. Люди восхищаются всякой ерундой, не могут отличить настоящее искусство от подделки, кича.

Еще его тревожит тот факт, что сейчас в художественных училищах и вузах учатся в основном девочки. Парней - раз-два и обчелся. Нет, мой друг вовсе не женоненавистник, упаси бог. Но он справедливо опасается того, что девочек можно научить рисовать, однако из них трудно сделать подвижников.

- Будут изображать цветочки, натюрмортики, своих подружек. В мои годы на художника приходили учиться махровые ребята, с жизненным опытом, с пониманием. И получив диплом, они пахали отчаянно. Отчего теперь их нет? Наверное, оттого, что мужики ныне ищут возможность для надежного заработка. Высокое искусство такую гарантию дать не может.

Прощаясь, опять вернулись к моей любимой картине "Время летать". Игорь согласился со мной:

- Ползать мы хорошо умеем, особенно по-пластунски. Всю жизнь ползем, находя этому всякие разумные объяснения. И только немногие отваживаются на то, чтобы летать.