Страховка для мигранта: как адаптировать приезжих к российским культурным традициям
Порадовала новость: Госдума заказала исследование влияния миграции на Россию. Важная тема, потому что роль миграционных процессов в современном мире растет и от политики государства в этой сфере зависит, будут ли они ускорять или тормозить развитие страны. Однако из публичной информации о поставленной заказчиком задаче сложилось впечатление, что будут сравниваться выгоды и убытки от миграции для российской экономики, вне ее места в истории и геополитике. Если так, не жду от исследования пользы. Однако вижу повод сказать о своем понимании этой темы.
Начну с того, что не только мигранты влияют на страну пребывания, но и она влияет на них. Оба процесса не всегда бесконфликтны, поскольку зачастую приезжие существенно отличаются от местного населения своей культурой — составом тех действий, за которые сообщество осуждает и наказывает, и тех, которые оно ценит и поощряет. Культуру мы усваиваем с раннего детства, так что изменить что-то в своем поведении, несовместимое с культурой местной, иммигранту столь же непросто, как и коренному населению принять за должное некоторые действия, предписанные его культурой.
Позднее, в средних классах школы, нас начинают учить истории. Французский историк Марк Ферро в книге «Как рассказывают историю детям в разных странах мира» утверждает, что «образ других народов и нашего собственного, который живет в нашей душе, зависит от того, как в детстве нас учили истории».
Как же учат ей сейчас наших детей и внуков? Так, чтобы понимали, что самые важные ее события происходили в самое недавнее время и на нашей родине или с ее решающим участием. Не зря же в школьном курсе на период после 1945 года выделено столько же часов, сколько на всю историю Древнего мира или на тысячелетие Средневековья, а на историю России с начала ее государственности — вдвое больше, чем на всемирную историю того же периода.
В книге Ферро показано, что такая деформация исторического времени и пространства — обычное дело. В ряде стран, особенно там, где преподавание истории не отделено от религиозного образования, она еще заметнее.
Усвоенная в детстве культура, подкрепленная уроками истории, формирует наше отношение к традиции и прогрессу. Отдающие приоритет традиции чтут наследие предков и опасаются его ревизии. Предпочитающие прогресс, наоборот, чтят новшества выше унаследованного порядка.
Традиционные культуры в течение столетий (или даже тысячелетий, как Китай и Индия) успешно охраняли свое историческое прошлое, пока глобальные массовые коммуникации не разрушили их стены, столкнув с культурами прогрессистскими, ушедшими далеко вперед в технологиях, экономическом потенциале и военной силе.
В этом столкновении первые были обречены на военные и политические поражения, ценой которых стало их насильственное включение в мировые рынки. Но рынки не посягали на их культуру, и они ее сохранили, включая традиционную многодетность, которую веками компенсировала не менее высокая смертность — от голода, болезней и отсутствия должной санитарии и медицинской помощи.
После Второй мировой войны причины высокой смертности в таких странах были в основном преодолены, а высокая рождаемость сохранилась. В результате к концу века здесь на одного мужчину от тридцати до сорока лет приходилось пять мальчиков до десяти лет. Мало того, что главе семьи трудно было прокормить столько детей, их шансы, повзрослев, найти работу и создать семью становились все более призрачными.
Бедность, низкий уровень образования и полное отсутствие перспективы у молодых людей этих стран на фоне доступных картинок жизни в богатых странах чуждой им культуры усилили их зависимость от духовных и политических авторитетов и помогали вовлекать их в экстремистские и террористические объединения. Однако многим стремившимся найти свое место в жизни не столь радикальными способами открылись возможности эмиграции в богатые страны с растущей экономикой. Полагаю, если бы не это, так называемая «арабская весна» и многочисленные вспышки массового экстремизма начались бы значительно раньше и имели куда большие масштабы и последствия.
Спрос же возник потому, что к этому времени в большинстве стран Европы, где продолжительность жизни росла, а рождаемость снижалась, экономике не хватало рабочих рук, особенно для малоквалифицированного труда с относительно низкой оплатой, непрестижного у местной молодежи.
Яркий пример — иммиграция миллионов турок в ФРГ, начавшаяся в 1960-х и под давлением бизнеса поддержанная властями — сначала межправительственным соглашением с Турцией, а потом и законами, упростившими воссоединение семей и получение гражданства. Когда экономика Турции окрепла, часть их вернулась на родину, но дети и внуки тех, кто остался, интегрировались в немецкое общество. Некоторые стали известными политиками, бизнесменами, деятелями культуры и спорта, а один даже победил в конкурсе красоты «Мистер Германия».
Германия, где еще не так давно уничтожали тех, кто не соответствовал нацистским расовым критериям, теперь вторая в мире по доле иммигрантов и их потомков — таков каждый шестой ее житель, и около половины из них имеют немецкий паспорт.
Среди жителей Франции иммигрант каждый десятый — в основном это выходцы из бедных стран Европы и бывших французских колоний в Северной Африке. Их дети, родившиеся во Франции или законно приехавшие в возрасте не старше 11 лет, становятся ее гражданами. Доля находящихся за чертой бедности среди иммигрантов вдвое выше, чем среди коренного населения, а их молодежь нередко выражает присущую возрасту активность в незаконных действиях. Тем не менее эта молодежь говорит по-французски и в подавляющем большинстве стремится к ассимиляции во французском обществе.
Современная теория эволюции основана на синтезе наследственности, передаваемой генами, и изменчивости, контролируемой естественным отбором. Государственная политика тоже требует синтеза исторического наследия с образом лучшего будущего для своей страны. Если ориентир — открытое общество благополучных людей, оно не закроет границы и не потерпит ущемления прав неграждан, но будет помогать им адаптироваться, а их детям — ассимилироваться в стране.
Для России с неблагоприятной демографической ситуацией, дефицитом трудовых ресурсов и культурным разнообразием собственного населения, окруженной бывшими советскими республиками, многие граждане которых, в том числе говорящие по-русски, ищут работу за рубежом, задача привлечения, адаптации, а отчасти и ассимиляции мигрантов не менее актуальна, чем для других развитых стран. Решая ее, надо учитывать чужой опыт, и позитивный, и негативный.
Так, считаю полезным предоставление гражданства страны детям иммигрантов по факту рождения или в момент совершеннолетия, если они приехали сюда в раннем возрасте. Вредными — практики создания ими добровольных «гетто», отделяющих их детей от местных сверстников. Этого нельзя допускать. Но, запрещая столь крайнюю форму культурной самоизоляции, необходимо обеспечить сообществам иммигрантов, неизбежно формирующимся на религиозно-земляческой основе, возможность коммуникации их представителей с местными органами власти и правопорядка — как регулярной, так и оперативной, особенно в случае конфликта.
Иммигранты значительно сильнее местных жителей уязвимы в случае заболевания, потери трудоспособности или нарушения их прав, и для многих эти риски снижают мотивацию к переезду и осложняют адаптацию на новом месте. Поэтому считаю необходимым создать механизм, гарантирующий удовлетворение их потребностей в медицинской помощи, пенсионном обеспечении и защите своих прав в стране пребывания.
Для этого предлагаю обязать трудовых мигрантов при въезде в Россию на срок более месяца заключить договор страхования этих трех рисков с одной из страховых компаний, уполномоченных правительством, и внести на свой специальный страховой счет установленную законом минимальную сумму месячной страховой премии. В дальнейшем, находясь на территории России, им надо будет ежемесячно вносить эту сумму (или, по своему желанию, большую, которая обеспечит и более высокий размер возмещения при наступлении страхового случая).
Из собираемых страховых премий страховщик будет оплачивать лечение иммигранта и неработающих членов его семьи по стандартам и тарифам для местного населения, оказывать ему правовую помощь в органах власти и судах, а также формировать его пенсионный капитал на случай, если к пенсионному возрасту он станет российским гражданином.
Покидая Россию, иммигрант сможет по своему желанию получить остаток на его страховом счете или перечислить его в пенсионный фонд своей страны. Если этот остаток превысит сумму, установленную законом, например два миллиона рублей, он получит право на получение гражданства России в упрощенном порядке.
Не стану настаивать на деталях, но уверен, что охват всего периода пребывания иммигранта в нашей стране обязательным страхованием наиболее существенных рисков, создание каналов коммуникации представителей иммигрантских сообществ с органами власти и перспектива гражданства для детей должны стать важнейшими элементами миграционной политики России.