Военный врач рассказала о работе в донбасском госпитале для раненых

Фронт совсем близко. Вздрагивает от взрывов земля. И бойцов сюда привозят с совсем свежими ранами. Торчат белые кости. Хлещет красная кровь. С непривычки тут и минуту не продержаться. А она возвращается сюда работать уже в третий раз.

Ее работа не попадает в сводки. Она не говорит о патриотизме. В своем прифронтовом госпитале она просто делает, казалось бы, невозможное: теплом обычной человеческой заботы возвращает к жизни тела, искалеченные металлом. Здесь, где нельзя не только фотографировать, но даже сказать вслух название населенного пункта, чтобы не навести беду на головы раненых и медиков.

Смотришь на такую, как Елена, и думаешь: неужели врач из райбольницы, может быть вот таким вот героем? Бросить спокойную жизнь и поехать туда, где от грохота содрогаются стены. Вся ее история - это же про тихие, незаметные подвиги, которые творятся здесь каждый день, будто в противовес безумию, происходящему за окном. Она просто делает свое дело под дальний гул артподготовки. Лечит, носит книги, греет чай c лимоном. Лена наш ангел в погонах, военный врач. Ее работа связана с определенными правилами безопасности, поэтому сохраним ее инкогнито: без фамилий в подписях и с медицинской маской на фото. Заходишь в это здание, и первое правило - никаких геометок, молчим, как партизаны. Потому что стоит проговориться - и вместо наших карет "скорой" сюда прилетят их беспилотники.

Тут, где борются со смертью, прежде жизнь начиналась: при Украине тут был роддом. Надпись "пологове вiддiлення" так и осталась, как призрак прошлого: когда-то здесь рожали, а теперь встречают раненых.

Отделением заведует вот эта блондинка, врач-терапевт Лена - скромная, даже несколько смущенная вниманием. Но ее тихое слово здесь - закон всем, от командиров до санитарок. И ловишь себя на мысли: любой человек способен на такую же тихую, несгибаемую силу духа, стоит только почувствовать эту необходимость - ту самую, что висит в воздухе здесь на передовой. Ее пример, такой ненавязчивый, но убедительный, может стать для кого-то решающим. Прочитает человек эти строки, перестанет сомневаться и примет твердое решение - ехать. Совершить свой тихий подвиг там, где врачи и специалисты нужны как нигде больше.

Этот госпиталь - перевалочный пункт между жизнью и смертью. Сюда поступают измотанные боем наши ребята. Их тут приводят в порядок: осторожно моют запыленные тела, перевязывают раны, оказывают первую серьезную помощь. А потом, уже подготовленных, окрепших, отправляют в тыл на санитарных УАЗах и вертолетах МИ-8. В обычные госпитали, подальше от воя дронов и грохота.

Рядом с Еленой ее небольшая команда, собранная из самых разных уголков страны: медсестры Оксана и Альбина и два санитара. Как и те бойцы, что лежат на койках, они прибыли сюда по контракту с минобороны. Из городов и деревень, о которых многие и не слышали. И вот они все здесь, под постоянной угрозой обстрелов, где стираются все различия между людьми, и остается только одна цель - спасать.

Дальше по коридору - одиночные палаты, особенные, будто законсервированный островок из другого времени. Здесь все осталось нетронутым с тех пор, когда в этих стенах слышался первый крик новорожденных. Палаты эти - изолированные. У каждой своя собственная дверь, ведущая прямо на улицу. Построены когда-то по добротному советскому проекту. Раньше такая мудрая планировка спасала от инфекций, а теперь, волею судьбы, эти двери стали тихим рубежом, за которым наши врачи отвоевывают у войны уже взрослые, искалеченные жизни.

В соседнем блоке - кухня. Здесь готовят еду сразу на всех: и для медиков в запачканных халатах, и для раненых бойцов. Все варят в одной кастрюле, жарят на одной сковородке. Как тут любят шутить уставшие, но не унывающие люди: "У нас все, как на фронте - все в одном котле". Рацион простой, но сытный: гречка с тушенкой, картошечка. Тут тихо, пахнет хлоркой и чем-то еще. В коридоре на кроватях лежат те, кому уже полегче, и негромко переговариваются, ожидая отправки дальше. "На Россию", как тут говорят, или - "на большую землю" - в госпитали Ростова, Краснодара, Москвы или Питера. Рядом - простенький холодильник, сверху туалетная бумага, аккуратно свернутые полотенца. В углу вечно гудящая стиралка с усиленным режимом кипячения.

- Мои медсестры стирают, но и бойцы могут свое постирать, - говорит доктор Лена.

Вот ее кабинет - тесный, шесть квадратов, без всякой показухи: стол, два стула. Тут она и прием ведет, и отчеты пишет. И в этой аскетичной, почти монашеской обстановке - вся неприукрашенная правда войны: не в громких речах, а в простой, будничной, почти святой работе.

Раненым несут письма детей. Видно, что ребенок сам старался, выводил буквы, рисовал танки и триколоры. Эти конверты-треугольники из мирной жизни трогают до слез. Их здесь все обязательно читают, прячут сложенный листок под подушку. Волонтеры привозят и простые, но бесценные здесь вещи: носки из хлопка, чтобы ноги дышали, хорошие сигареты, зажигалки с гравировкой "Своих не бросаем".

А на стенах тут до сих пор остались надписи на украинском языке: "Реанiмацiя", "Стерилiзацiйна". Пусть будут. Это теперь и наша общая, хоть и трудная, история, часть этой многострадальной земли.

- Моя история началась 23 года назад, это не первая горячая точка, - говорит Елена, глядя куда-то в прошлое. - Тогда только пришла служить военным врачом. Та война была совсем другой, и ранения гораздо чаще пулевые. Сейчас все иначе: осколочные ранения от снарядов и дронов-камикадзе. Ранения иные, но также до боли сжимается сердце, когда к нам везут этих измученных, почерневших от усталости людей. Их всех - от 19-летних до 60-летних контрактников - до слез жалко.

Это ее третья командировка на Донбасс. Елена старается создать почти домашнюю обстановку - ту, что особенно ценишь после ада блиндажей и окопов. На столе домашнее печенье, вишневое варенье от бабушек из Воронежской области, свое сало с чесноком, крымские персики и яблочки. И за те несколько дней, что бойцы проводят здесь, важно дать им самое простое и необходимое: чтобы человек просто выспался. Некоторые спят по 20 часов в сутки, не просыпаясь - так истощенный организм восстанавливается после фронтового напряжения.

Да, кому-то места хватает только в коридоре, палаты все забиты. Но ребята не жалуются - они просто спят, как убитые. И в этой тишине, где слышен только тяжелый храп десятков уставших мужчин, есть что-то по-настоящему доброе, что-то человеческое, что остается, когда отступает война.

Елене 54, она в шутку называет себя "старой" - может потому, что слишком много повидала в этой жизни. У нее есть толстая книга отзывов и предложений, которая состоит не из жалоб, а из искренних, подчас корявых, добрых пожеланий. Боец выводит уставшей рукой слова благодарности.

- Я не припомню, чтобы кто-то написал, что ему тут хуже, - говорит она, перелистывая страницы. - Разве что просят добавки к обеду.

На Новый год и 23 февраля медики сами вставали у плиты - готовили салаты "оливье" и "селедку под шубой", создавая среди чужих украинских надписей на стенах хоть каплю того самого, невозможного здесь уюта.

Самый главный навык для военного врача, как считает Елена? Это не только виртуозно накладывать повязку или делать трахеостомию под гул артподготовки. Это еще просто любить свою работу: этих уставших, пропахших грязью и потом людей, которые доверяют тебе самое ценное - свою жизнь.

Бойцы в госпитале отрезаны от всего мира: телефоны и интернет запрещены суровыми правилами безопасности. И тогда окном в другую, мирную жизнь им стали книги из солдатской библиотеки: их перечитывают по многу раз, чтобы на пару часов забыться - и вспомнить не про войну, не про "прилеты", а про дом. Про то, ради чего все это. И все это: капля за каплей, книга за книгой, письмо за письмом - и есть та самая незаметная работа, которая, может быть, лечит даже лучше, чем любое лекарство.

Доктор Лена - настоящий стержень всего этого места, его тихая, но несгибаемая сила. Без остатка отдаваться своему делу - это именно то, что помогает ломать через колено любые проблемы. И госпиталь на 50 коек стоит здесь, как крепость. Если будет больше раненых, она найдет способ разместить больше - места будут везде: в палатах, в коридорах, даже в бывшем родблоке под выцветшей вывеской "Реанiмацiя". Главное - помочь.