«Почему мы должны платить за чьи-то хотелки?» Россияне в ярости из-за спасательной операции за $100 тысяч. Гибель Натальи Наговициной расколола общество
100 тысяч долларов за шанс — или за тело?
Преподаватель Центральной школы инструкторов альпинизма Денис Киселев оценил стоимость спасательной операции на пике Победы — одной из самых сложных и смертоносных вершин в Центральной Азии — в 100 тысяч долларов. Эта цифра значительно превышает первоначальные расчёты в 59 тысяч, но, по словам специалиста, «все на самом деле значительно дороже». Каждая минута задержки, каждая попытка подъёма, каждый вылет вертолёта в условиях экстремальной высоты и непредсказуемой погоды — это не просто риск, это колоссальные финансовые и человеческие издержки.
Наталья Наговицина, российская альпинистка, оказалась заблокированной на высоте более 7000 метров после травмы, полученной 11 августа. Её палатка была обнаружена, но доступ к ней крайне затруднён. Спасательные операции велись с привлечением киргизских и международных специалистов, однако 24 августа МЧС Киргизии официально объявило Наговицину пропавшей без вести, а вскоре и вовсе признало погибшей.
Решение было предсказуемым. На такой высоте, при температуре до минус 30 градусов, ураганных ветрах и полном отсутствии кислорода, выживание более нескольких суток считается медицински невозможным. К тому же, один из спасателей — итальянский альпинист Лука — погиб от отёка мозга, пытаясь добраться до россиянки. Его смерть стала последней каплей, заставившей власти прекратить операцию.
Сын, который не сдался — и стал объектом ненависти
Михаил Наговицин, 27-летний сын альпинистки, не согласился с решением о прекращении поисков. Он направил официальные обращения к главе Следственного комитета Александру Бастрыкину, министру иностранных дел Сергею Лаврову и генпрокурору Игорю Краснову с просьбой оказать содействие в организации новой спасательной миссии.
«На видеоматериале, который имеется в моём распоряжении, отчётливо видно, что спустя неделю после утраты связи она энергично подаёт сигналы рукой и выглядит бодрой. У меня нет сомнений, что моя мама до сих пор жива», — заявил Михаил.
Его слова вызвали бурю негодования в российском сегменте интернета. Большинство комментаторов не проявили сочувствия, а наоборот — обвинили и мать, и сына в эгоизме, безрассудстве и попытке «обложить налогоплательщиков» за частные амбиции.
«Сыночка написал в нашу прокуратуру, чтобы они за сутки организовали дроны и спасоперацию в чужой стране! — пишет пользовательница Людмила Дубровина. — Один человек умер, спасая её, пятеро травмированы, вертолёт разбился — а семье всё мало!»
Другие комментаторы задаются вопросом:
«Почему я должен платить за чьи-то хотелки?» — и предлагают ввести депозитную систему: перед восхождением на опасные вершины — внести крупную сумму, которая покроет возможные расходы на спасение.
Люди в ярости: где заканчивается подвиг и начинается безумие?
Общественная реакция на трагедию Натальи Наговициной — это не просто отклик на конкретное событие. Это взрыв накопившегося раздражения против экстремального туризма, который всё чаще превращается в смертельную лотерею, финансируемую из бюджета.
Четыре года назад на этих же склонах погиб муж Натальи — её супруг не смог завершить спуск и остался на горе. Саму Наговицину тогда спасли, но тело супруга не стали эвакуировать — слишком высоки были риски. Теперь она сама оказалась в аналогичной ситуации. Многие задаются вопросом: неужели это был осознанный шаг? Суицид в форме альпинизма?
«Наступать на одни и те же грабли дважды — это уже не глупость, а выбор», — пишет один из пользователей.
Критики напоминают, что на Эвересте тоже лежат сотни тел, а спасательные миссии в зоне смерти (выше 8000 метров) практически не проводятся. Почему же Россия должна платить за операцию, которая, по мнению специалистов, обречена на провал и грозит новыми жертвами?
Государство должно спасать — или защищать от самих себя?
Эта трагедия поднимает фундаментальный вопрос: где проходит грань между правом на жизнь и ответственностью за свои поступки?
В автогонках, одном из самых опасных видов спорта, уровень смертности — один погибший на 100 участников. На пике Победы — один из 13. Это означает, что риск гибели здесь в разы выше, чем у профессиональных гонщиков. И тем не менее, никто не предлагает запрещать автоспорт. Но почему тогда не ввести ограничения на восхождение на наиболее смертоносные вершины?
Некоторые считают, что власти горных стран обязаны закрывать такие маршруты для туристов без исключения.
«Когда в дом закладывают бомбу, полиция эвакуирует всех — никто не спрашивает, хочет ли гражданин остаться ради "острых ощущений"», — проводит аналогию один из комментаторов.
Другие напоминают, что в России сегодня есть профессии, где адреналин — часть повседневной работы: врачи скорой помощи, пожарные, спасатели, военнослужащие на СВО.
«Если хочешь адреналина — иди туда, где он нужен стране, а не на гору ради лайков в Instagram*», — пишут в соцсетях.
Фридайвинг, бассейн и рекорд без кислорода
В контраст к этой трагедии — история хорватского фридайвера Витомира Маричича, который 14 июня установил мировой рекорд, задержав дыхание на 29 минут и 3 секунды в бассейне отеля «Бристоль». Его достижение было зафиксировано представителями Книги рекордов Гиннесса.
Да, это тоже экстремально. Длительная задержка дыхания может привести к потере сознания, отёку мозга, гиперкапнии. Но ключевое отличие — безопасность. В случае ЧП — рядом врачи, реанимация, выход на поверхность за секунды. Никаких вертолётов, ледопадов, бурь.
Это — экстремальный спорт в контролируемых условиях. А то, что произошло на пике Победы, — это игра в рулетку, где ставка — жизни других людей.
Сочувствие среди хейта: «Жаль её. Она ждала...»
Несмотря на океан негатива, находятся и те, кто выражает сочувствие.
«Очень жаль Наталью, — пишет Valerie Basmanova. — Такая ужасная смерть. В одиночестве, с травмой, в холоде, в надежде на помощь, которая не пришла».
Другие отмечают странности в проведении спасательной операции:
«Один дрон, один вылет — и всё? Вертолёт рухнул при взлёте — это что за организация? Я вижу только имитацию спасения», — резюмирует Виктория.
И действительно, если вертолёт, способный подняться на такую высоту, разбился при взлёте с базового лагеря — это ставит под сомнение не только техническую готовность, но и мотивацию.
Кто должен платить за мечты?
Трагедия Натальи Наговициной — это не просто история о несчастном случае в горах. Это зеркало общества, в котором всё чаще звучит вопрос: должны ли налогоплательщики оплачивать чьи-то личные испытания смертью?
Альпинизм больше не открытие новых вершин. Это экстремальный досуг для тех, у кого есть деньги, но, возможно, не хватает смысла. И если каждый такой поход будет требовать спасательных операций за государственный счёт, с гибелью спасателей и потерей техники, — рано или поздно придётся вводить запреты.
Может быть, пришло время требовать от экстремалов не только страховку, но и депозит на случай спасения. Или хотя бы — осознанного согласия с тем, что на высоте 7000 метров помощь может и не прийти. Потому что, как бы ни хотелось верить в чудо, природа не терпит иллюзий.
* соцсеть запрещена в РФ; принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской