Желтый билет: по каким признакам в России отличали «неприличных» женщин
В конце XV века Европа, еще не оправившаяся от чумы и оспы, столкнулась с новой напастью — "французской болезнью", как тогда называли сифилис. Уже в 1499 году инфекция достигла владений Ивана III, положив начало многовековой борьбе России с одним из самых страшных венерических заболеваний в истории.
Ртуть и изоляция
Сифилис пришел в Россию с солдатами, возвращавшимися из заграничных походов. Болезнь с тяжелейшими симптомами — язвами, поражениями кожи, внутренних органов и костей — быстро стала социальным клеймом. В высшем обществе о ней предпочитали молчать.
Уже при Петре I начались первые попытки системной борьбы: больных изолировали в госпиталях, применяли ртутные втирания (курс лечения мог длиться годами). Екатерина II в 1763 году создала первые палаты для женщин с венерическими болезнями.
Создание медицинских учреждений хоть и способствовало снижению темпов распространения недуга, но решающей роли не сыграло. Когда в 1815 году русская армия вернулась из Парижа, ситуация вышла из-под контроля. В своей работе “Опыт краткого врачебного обозрения кампании 1812-1815 гг.” медик Яков Говоров пишет: “С занятием Парижа открылись гораздо важнейшие к произведению между воинами такой болезни, от которой едва ли не больше погибнет, нежели от самой войны. Всякий видит, что я говорю здесь о венерических болезнях”.
Вернувшиеся с фронтов солдаты либо сами разносили венерические заболевания по публичным домам, либо становились их жертвами. В книге “Проституция и сифилис в России” медик Михаил Кузнецов пишет: “Проституция, разрушая социальный строй жизни и внося в него зло, в то же время является другим гибельным злом, убивающим народное здоровье, непосредственно распространяя в нем сифилис”. Так, уже к 1835 году в армии на 1 000 человек приходилось 58 зараженных, поэтому были приняты следующие меры: обязательный еженедельный осмотр солдат, наказание тех, кто скрывал болезнь, и принудительное лечение зараженных.
Позднее зараза из городов массово перебралась в деревни, где разгульная жизнь приводила к тому, что заражались целые семьи, включая маленьких детей. В рассказе “Звездная сыпь” Михаил Булгаков приводит анамнез заболевания целой семьи: “Да, вероятно, приехал с проклятого фронта и "не открылся", а может, и не знал, что нужно открыться. Уехал. А тут пошло. За Авдотьей — Марья, за Марьей — Иван. Общая чашка со щами, полотенце…”
Рубить на корню
Немаловажной причиной плохого контроля за распространением “позорной болезни” был нелегальный статус проституток и, как следствие, бесконтрольные связи вкупе с безответственным отношением к собственному здоровью.
Это явилось главной причиной того, что в 1843 году Николай I принял решение учредить Врачебно-полицейский комитет, задача которого состояла в контроле и упорядочении проституции в Российской империи. Работа публичных домов и “самозанятых” куртизанок стала строго подотчетна. Вместо паспорта выдавался особый документ, известный как “желтый билет” из-за его характерного цвета.
Женщина с такой бумагой получала от государства сразу несколько социальных гарантий: обязательное регулярное двухнедельное медицинское освидетельствование, данные которого заносились в специальную карту, лицензию на занятие проституцией и вид на жительство, который позволял официально жить в городе, не боясь высылки. Нелегальная проституция с этого момента стала преступлением, со всей вытекающей ответственностью: за неё могли арестовать или даже сослать в Сибирь.
Интересен ещё один факт, связанный с этим историческим явлением. После появления “желтого билета” его устремилось оформлять множество еврейских девушек. Они вовсе не собирались работать жрицами любви, а просто использовали прилагавшийся к бумаге вид на жительство как лазейку в законе, которая позволяла им покинуть черту оседлости и перебраться жить в крупные города России.
В целом реформа дала положительный результат. Вскоре после легализации проституции дома терпимости перестали быть источником распространения заразы.