«Город миллиона роз и осколков»: личный взгляд журналиста о поездке в Донецк

Внезапно на еще минуту назад тихой и умиротворенной парковке становится шумно и суетно: к точке сбора подтягиваются остальные волонтеры. Они распределяют коробки с гумгрузом по машинам, попутно обсуждая насущные темы. Количество шуток на единицу времени превышает количество километров, которые нам еще предстоит проехать. Закончив распределение коробок, мы отправляемся в путь. Нашим с Олегом попутчиком становится Саша – он родился в Крыму, но сейчас живет в Москве. В родном краю у него остались родители. Как я узнаю позже, именно Саша является «спонсором» этой поездки. По словам Олега, он ежемесячно жертвует порядка миллиона рублей. Весь день мы проводим в машине, останавливаясь только на заправках. Из развлечений – беседа и музыка. Плейлист – от «Металлики» и Стинга до «Сектора Газа» и «Заточки». Уже после полуночи приезжаем в Таганрог, где нам предстоит ночевка. Обычно группа останавливается в другом населенном пункте, но в этот раз все номера в местной гостинице оказались заняты. В результате – Таганрог. Это приятный бонус, ведь город находится на море. Искать которое мы отправляемся ночью сразу после заселения в отель. Впотьмах добраться до воды оказывается не так-то просто. По пути мы встречаем женщину, которая указывает нам путь. Следуя ее совету, натыкаемся на тупик и, потеряв надежду, решаем отступить. А по дороге назад снова встречаем нашу новую знакомую и узнаем, что она сама заблудилась. Следующее утро я решаю начать пораньше, чтобы немного прогуляться по новому для себя городу и все-таки найти долгожданное море. Нахожу. Окунаюсь – и мчусь в гостиницу к завтраку, чтобы меня не потеряли: связь очень плохо работает из-за недавней атаки беспилотников, поэтому без гостиничного wi-fi написать сообщение, что я задерживаюсь, не получится. После завтрака мы снова садимся в машины и едем дальше. Через пару часов пересекаем границу с республикой – к моему удивлению, довольно быстро. И едем уже по ДНР. Первое, что бросается в глаза, – бесконечное строительство дорог. Кажется, нет квадратного километра, на котором не укладывали бы новый асфальт. Мои попутчики отмечают: дороги, по которой мы едем сейчас, еще во время их прошлого визита месяц назад не было. Наша первая остановка в ДНР – полк, где служит Марат. Туда группа привезла плитники, генераторы и корм для кошек. Кошки здесь тоже служат: ловят мышей. Мне объясняют, что это действительно важно. Мыши могут не только подъесть продукты, но и перегрызть провода. Поэтому о кошках-военнослужащих заботятся. Улучив минуту, я подхожу к Марату, чтобы поговорить. Меня подкупает его лучезарный взгляд. Марат рассказывает, что сам он из Свердловской области, тут находится уже год. Самым большим испытанием для него стали потери среди товарищей. Боец делится, что больше всего его поражает контраст: его полк располагается всего в получасе езды от Донецка, где люди живут мирной жизнью: гуляют, ходят в ТЦ, катаются на коньках. А в нескольких десятках километров идут боевые действия. На мой вопрос о том, что он намерен сделать первым делом после возвращения домой, Марат отвечает, что хочет обнять всех близких. И добавляет: «Тех, кто остался жив». Пока он находится на СВО, ему пришлось перенести потери не только среди товарищей, но и среди родных, ждавших его дома. Следующая остановка – стрельбище спецназа, где мы отдаем вторую часть груза: тактические пояса, противодроновые устройства, генераторы – и снова корм для кошек. Общая атмосфера – как на встрече выпускников, когда оказались рядом старые друзья, которые давно не виделись. Снова шутки. – Смотри, куст пошел! – Это не куст, это трава пошла. А куст идет справа, – посмеиваются бойцы над своими коллегами в маскхалатах. Бойцы изучают и примеряют подарки, а также показывают недавно появившуюся у них армейскую машину багги, произведенную на небольшом заводе в Чечне, – автомобиль высокой проходимости, который благодаря малым габаритам, скорости и мобильности помогает военным эффективно уходить из-под артиллерийских обстрелов и уклоняться от FPV-дронов. После этого мы едем в Донецк. Меня сопровождает Петр. Сам он из Петербурга, а здесь находится с 2014 года. В ДНР мужчина познакомился с женой. К слову, она принимает участие в сборе гумпомощи. По пути Петр рассказывает истории своих знакомых и сослуживцев, которые считает достойными публикации. Например, о командире спецназа, принимавшем участие в штурме «Азовстали». «Если бы мне это рассказали про кого-то другого, я бы не поверил. Но про него – да. И видео мне показали. Там было многоуровневое здание. И так получилось, что первый этаж был не наш, второй наш, третий – не наш. Группа, которая была на втором этаже, приняла решение отойти. Кроме командира нашего спецназа, который лично принимал в этом участие. Он остался один на втором уровне здания, его начали поджимать сверху и снизу. Наши были поблизости, но ничего не могли сделать. Тогда наши подогнали танк, танк выстрелил по второму уровню, пробил в стене дыру, и командир спецназа выпрыгнул через нее на танк и уехал. Он очень суровый. Пример иллюстрации его суровости: позже, в другое время, ему противник выстрелил в голову почти в упор. Пуля прошла сквозь глаз и вышла. И что он сделал? Он продолжил воевать со сквозной раной в голове, пока его силком не утащили в госпиталь. Сейчас, с одним глазом, он продолжает служить». Еще одна история – про врача, «наверное, лучшего хирурга на всей территории». «Вообще он сосудистый хирург. Врач, который может провести операцию в любых условиях. Последние 11 лет он живет так: у него есть основное место службы, где он днем работает, а ночью дважды в неделю он уезжает на передок. И спасает людей. 11 лет. Каждые 3 дня. Я не представляю, какое количество бойцов он спас. При этом он сам принимает участие в бою, потому что не получится не воевать, если ты находишься прямо там. Понятное дело, сам он ранен весь. Каждый второй-третий раз в него что-то прилетает. Крайний раз я видел его три дня назад. Идет, хромает. Оказалось, он ездил с парнями в очередной свежеосвобожденный населенный пункт. Прилетело в их машину, они выпрыгнули, но всех посекло осколками. Ему прилетело в колено, остальным – куда придется. Так вот, он их всех прооперировал с пробитым коленом, а потом прооперировал себя. И он это делает раз за разом, раз за разом. Причем он ни разу не был в отпуске по ранению. Словил пулю – ему ее извлекли, и он дальше идет работать. Даже на день не уходит». К слову, сам Петр недавно вернулся с больничного. Из-за ранения у мужчины отказали ноги. Сейчас он уже может ходить, но пока проходит процесс восстановления. «Вот восстанавливаюсь потихонечку. Процесс небыстрый. Но мне кажется, если бы с тем хирургом случилась такая история, он бы все равно пришел на работу», – шутит мужчина. На мой вопрос, планирует ли он после окончания СВО возвращаться в Петербург, Петр отвечает отрицательно. Говорит, что есть какой-то переломный момент, когда понимаешь, что дом – здесь. Хотя в культурной столице у него остались родные. – Я уже здесь привык. Посмотрим. СВО пока не планирует заканчиваться. Кто ж такое дело на полпути бросает? – Не было желания уехать? – Уехать, наверное, нет. А заняться чем-то более мирным – да. Ну, это такое, рефлексия 40-летнего мужика. Не стоит обращать на это внимания. Помимо таких историй, Петр рассказывает и о военных преступлениях, с которыми ему пришлось столкнуться по службе: «В Украинске (город примерно в 50 километрах от Донецка. – Прим.ред.) укры перед отходом забрали местного мужчину, живому отрубили руки и ноги, потом вбили в голову болт и в таком виде вернули его сестре, а она его похоронила во дворе. Она сама рассказала об этом. А наши выезжали, пытались разобраться, как это стало возможным, где он захоронен. Там же в одном из домов, тоже по пока не установленной причине, укры подожгли людей, прятавшихся в подвале. Это видели люди из других домов – там много свидетелей. Сожгли 15 гражданских». Приехав в Донецк, мы заселяемся в гостиницу. Мой взгляд цепляется за объявление на входе «С оружием вход запрещен». Петр отмечает, что такие можно встретить на дверях многих заведений и общественных мест. После заселения мы идем обедать в ресторан, находящийся в отеле. Мой спутник говорит, что здесь должна быть хорошая кухня. Меня это удивляет: точно ли жителей города с такой непростой судьбой должно беспокоить качество меню в заведениях? В ответ на это Петр отмечает: «Восемь лет до СВО особенно показательно было. Грубо говоря, вот тут у тебя шесть километров до фронта. Там война, стрельба. Ты сел в машину – через 10 минут приехал сюда – а тут мирная жизнь. Бойцы на позиции же все местные, управление народной милиции – оно же бывшее ополчение. Воевать из дома ездили. Ты одеваешься, берешь автомат/гранатомет, садишься в троллейбус, платишь 3 рубля и едешь на позиции. Там воюешь, потом на троллейбусе едешь обратно. А где-то по дороге заходишь попить кофе». А волонтер Олег, мой попутчик, и вовсе негодует: мол, чем ему не нравится Донецк – так это тем, что здесь что ни заведение – то ресторан. Не найти во всем городе обычной человеческой столовой! К слову, в нашей гостинице в этот день отмечают свадьбу. В холле и на парковке толпятся гости в праздничных платьях и костюмах, оживленно обсуждающие тосты и подарки. После обеда мы отправляемся на импровизированную экскурсию по центру города. И он оказывается таким же нарядно-праздничным, как и холл гостиницы. По улицам гуляют парочки, девушки в летних сарафанах наклоняются к клумбам, чтобы почувствовать запах цветов. На это обращает внимание наш проводник, который с гордостью отмечает, что Донецк носит звание «города миллиона роз». Рыбаки стоят с удочками на берегу Кальмиуса, студенты сидят на лавочке и поют песни под гитару. Нетрезвый парень уговаривает компанию шедших мимо него молодых людей поиграть с ним в мяч. Те неохотно соглашаются, а после получают от него целую гору благодарностей и пожеланий всего наилучшего. Еще когда я только ехала в Донецк, мне написал знакомый, который здесь родился, а 5 лет назад переехал в Москву. Гуляя по городу, я ловлю себя на желании отправить ему сообщение: «Красивый у вас город. И люди душевные». Пишу, в ответ получаю: «Да-а-а, люди у нас действительно очень хорошие». Мы проходим мимо музыкально-драматического театра, и наши «экскурсоводы» настоятельно рекомендуют во время следующего визита посетить один из спектаклей. Но добавляют, что билеты достать крайне нелегко: они разлетаются вмиг. На первый взгляд кажется, что о боевых действиях в городе напоминает лишь до сих пор действующий комендантский час. Но, если присмотреться, то тут, то там видно разбитые стекла, выщербленные стены домов и посеченный осколками асфальт. Некоторые здания и вовсе находятся в полуразрушенном состоянии. Сейчас люди гуляют по городу в футболках и шортах, а лето 2022 года, по признанию Петра, он и его супруга провели в бронежилетах: «В 2022–2023 годах, когда здесь была самая активная фаза, город люто обстреливали. Хотя все работало. То есть можно было точно так же сидеть в кафе – а сюда пакет «градов» прилетает, разносит площадку, машины, людей. Были дни, когда десятки прилетов в день по городу было. Если здесь походить – много где все отремонтировали, но это все равно видно. Причем огонь-то велся не прицельно, просто по городу. Пакет «града» прилетает – у него на такой дистанции разлет метров 900. И вот это все сюда падало случайным порядком. Военного смысла в этом никакого не было. Что военным делать в городе?» Быстрое восстановление города – отдельный повод для гордости наших «экскурсоводов». Петр рассказывает, что представители профильных служб могли приезжать что-то чинить едва ли не во время боя. Несмотря на то, что горожане сейчас вовсю живут мирной жизнью, абсолютно безопасной ситуацию назвать нельзя. К примеру, вскоре после нашего отъезда произошел прилет, в результате которого пострадали восемь жителей, включая шестерых детей. На следующее утро мы отправляемся в обратный путь. Проезжаем Макеевку, объезжаем Луганск, едем мимо Зугрэса. Волонтеры попутно тоже проводят для меня небольшую экскурсию: «Вот развалины, на месте которых было офисное здание. ВСУ ударили по нему в 10:15, а рабочий день начинался в 10. Специально выбрали время, чтобы все сотрудники успели прийти на работу. Но никто не погиб: дело в том, что в этот самый день охранник проспал и опоздал на 20 минут. Поэтому работники не смогли попасть внутрь. Так одно опоздание спасло десятки жизней. Вот дом культуры, который был построен в 30-е годы прошлого века. Очень красивый. А вот пляж на берегу Крынки, который в 2014 был обстрелян ВСУ. Погибли 13 мирных жителей, в том числе двое детей. Ранения получили 40 человек. Стреляли целенаправленно по скоплению мирных граждан». Мой попутчик Олег сам принимал участие в СВО. А до этого был в Чечне и Таджикистане. Но об этом я знаю не от него, а из соцсетей. Сам он если и рассказывал какие-то истории о своей службе, то только если они приходились к слову. «Марат тебе главного не сказал, – говорит мне Олег, когда мы едем уже где-то между Москвой и Нижним Новгородом. – Он пошел на СВО после того, как узнал, что смертельно болен. Врачи давали 4 месяца. И он решил, что если умирать, то с пользой. Но вот он уже год служит – и ничего. Со здоровьем все в порядке. Может быть, тогда диагноз ошибочный поставили. А может, чудо». Фото: ФедералПресс / Вера Романескул