За какую гигиеническую привычку иностранные послы ненавидели русских царей
Дипломатический протокол в древней Руси был тщательно продуманной системой, где каждый жест имел свой смысл. Большинство ритуалов были понятны обеим сторонам. Однако один обычай стабильно вызывал недоумение, а зачастую и ярость иностранных послов — то, что русский государь делал сразу после церемонии целования руки.
Загадочный набор
В 1674 году шведский дипломат Эрик Пальмквист в книге «Наблюдения о России» разместил любопытную гравюру: аудиенция у царя Алексея Михайловича. Помимо привычных регалий власти, рядом с троном на самом видном месте изображен кувшин-рукомойник с чашей и полотенцем. Этот странный набор упоминают и другие знаменитые гости Руси: немецкий ученый Адам Олеарий, итальянский легат Антонио Поссевино, австрийский барон Сигизмунд фон Герберштейн.
Согласно их запискам, царь использовал эти предметы, чтобы омыть руки сразу после того, как иностранные послы в знак почтения прикладывались губами к его руке. Для европейских дипломатов такой жест был откровенным унижением: неужели русский монарх настолько брезгует ими?
Демонстрация превосходства
На поверхности лежит самое простое объяснение мытья рук после контакта с послами – во времена нескончаемых эпидемий лишняя санитария не помешает. Но это не объясняет, зачем делать это почти сразу после того, как послы приложились к руке.
Свою версию в книге «Царский Рим в междуречье Оки и Волги» приводит Глеб Носовский, сторонник псевдонаучной теории «Новая хронология». Он пишет, что русские правители считали носителями «правильной христианской веры» только тех, кто был крещен в воде. Тех же, кто был исторически крещен посредством окропления головы, причисляли к нехристям и безбожникам, то есть «нечистым». Так родилась антитеза – русские-чистые, а европейцы-грязные. На протяжении многих веков понятие «религиозной чистоты» на Руси было одним из центральных – им и объяснялось омовение рук «чистого» русского царя после прикосновений «нечистых» западных послов. По мнению Носовского, так русские подчеркивали своё историческое превосходство.
А был ли рукомойник?
Историк Леонид Юзефович в книге «Как в посольских обычаях ведется» со ссылкой на записки известных иностранцев излагает другой взгляд на «древнюю традицию». Во-первых, с отсылкой к запискам Поссевино Юзефович указывает, что «зловредный обычай» Иван Грозный соблюдал не в присутствии послов, а после их ухода. Сам Поссевино разочарованно признавал, что лично процедуру не видел: омовение рук совершалось в частной обстановке и не входило в посольскую церемонию. Однако в своих записках Поссевино «злосчастный рукомойник» упоминает. Вероятно, в попытке оправдать собственную неудачу по примирению Грозного с католической церковью. Русский царь, дескать, мытьем рук демонстрирует «необычную враждебность» ко всем иностранцам и католикам в частности, а не ко мне, Поссевино, лично.
Во-вторых, Юзефович напоминает, что Олеарий, путешествовавший по Московии в 1634 году в составе голштинского посольства, процедуры омовения рук также не видел, а описал ее со слов Поссевино и Герберштейна. Одновременно в хрониках Олеария есть рисунок с «неким сосудом», который, по мнению Юзефовича, больше походит не на русский рукомой с носиком, а на восточный кумган. И стоит он не в лохани, а на блюде, которое едва ли подходит для мытья рук. Историк не исключает, что кувшин с медом или вином те, чья миссия оказывалась неудачной, намеренно выдавали за унизительный для них атрибут для мытья рук. Остальные же послы просто пересказывали услышанное. Одни – чтобы оправдать собственное дипломатическое бессилие, другие – чтобы подчеркнуть своенравный нрав русского правителя, третьи – в попытке подогреть интерес к «медвежьему краю» и наделать побольше шума в Европе, ну а четвертые – чтобы в очередной раз продемонстрировать «дикость и непокорность» русов.