25 лет назад, 20 сентября 2000 года, умер космонавт Герман Титов. Он был вторым человеком, покорившим космос, и его имя навсегда вписано в историю освоения Вселенной. Герман Титов не просто повторил подвиг Гагарина — он доказал, что человек способен на большее. Он провел в космосе сутки, совершив настоящий прорыв в понимании влияния невесомости на организм человека. Он первым столкнулся с космической болезнью, первым, кто ел и спал в космосе. «Лента.ру» рассказывает о космонавте, который открыл человечеству новые горизонты и стал символом преодоления.

6 августа 1961 года, через три с небольшим месяца после полета Гагарина в космос, с более трудным заданием полетел на корабле «Восход-2» Герман Титов. Как он писал в книге мемуаров «Голубая моя планета», «многотонная гигантская сигара устремилась ввысь» — корабль вышел на орбиту. Далее — сверка приборов с Землей, настройка навигационных аппаратов и прочая рутинная работа космонавта.

С 6 по 7 августа Титов сделал 17 витков вокруг Земли. Он ел в космосе, спал, тренировался, снимал на кинокамеру виды из иллюминатора. Как потом выяснилось, он пережил колоссальные нагрузки, в процессе полета его самочувствие сильно ухудшалось.

«У Титова были головокружение, рвота, боли в голове и глазах, расстройство вестибулярного аппарата, отсутствие аппетита и позывов к естественным отправлениям», — описывает в книге «Скрытый космос» Николай Каманин.

Титов вошел в книгу рекордов Гиннесса как самый молодой космонавт (на момент полета ему было 25 лет), и этот рекорд был формально побит лишь в 2021 году 18-летним космическим туристом Оливером Даменом, который совершил всего лишь суборбитальный полет.

Юрий Гагарин полетел в космос 12 апреля 1961 года и провел на орбите в корабле «Восток-1» 1 час 48 минут. Полет Германа Титова на корабле «Восток-2» состоялся 6 августа 1961 года и продлился 25 часов 18 минут. Несмотря на столь большую разницу в трудности, какие бездны разделяют эти два полета!

Как бы то ни было, никто не в силах этому факту противостоять: Титов навсегда останется «космонавтом номер два». Такова логика истории, информационного общества, для которого имеет значение только тот, кто сделал что-либо первым. Справедливо ли это? Задавался ли этим вопросом сам Титов? Что думал по этому поводу Гагарин? Слишком много вопросов. Имеют ли они значение сегодня, когда космос давно стал рутиной?

Титова спросили:— Как вы спали в космосе и какие видели сны?Под дружный смех присутствующих космонавт ответил, что он всегда спит хорошо и снов никогда не видит.— Сны смотреть некогда, — отшучивался он, — во сне надо отдыхать. В полете я хорошо выспался. Постель, правда, не пуховая, но выспаться можно.Титову задали вопрос: совпадают ли его ощущения и впечатления с теми, что видел и испытал Гагарин?— Все полностью совпадает, — ответил он.

Все совпадает, кроме того, что первый навсегда останется первым, а второй — вторым. Имеет ли это какое-то значение в контексте истории? Это как посмотреть.

Звезды на Алтае, в Техасе и Генуе

Герман Титов родился 11 сентября 1935 года на Алтае, в селе Верх-Жилино. Как и другой выдающийся алтаец, писатель Василий Шукшин, он стал символом не просто поколения, но целой эпохи и отрасли.

Несмотря на то что свои мемуары он писал отточенным советским стилем, с характерным для эпохи пафосом, он ни в коей мере не пытался высмотреть или придумать какую-то предопределенность. Рос и формировался в сталинскую эпоху, когда слова «партия», «коммунизм», «родина» не были пустым звуком. Хорошо учился, уважал спорт, любил читать. Определенным эталоном для него всегда оставались Пушкин и Циолковский.

И все-таки однажды он высмеял журналистов, пытавшихся разглядеть в судьбе знаменитого алтайца некую предначертанность.

Он не скрывал, что, будучи мальчишкой, даже не мечтал стать летчиком. Но однажды все резко изменилось. Это было уже в отрочестве.

«Все решилось, когда к нам в школу пришел пилот. Мне так понравились его начищенные ботинки и роскошные брюки... и я попал в авиацию», — вспоминал Герман Титов.

«Не досталось им даже по пуле»

С 1953 по 1960 год Герман Титов делал карьеру авиатора и достиг больших высот в прямом и переносном смысле. Как летчик он освоил многие передовые и классические машины своего времени. В период обучения в Сталинградском военном авиационном училище летчиков — Як-18, Як-11, МиГ-15УТИ, МиГ-15 бис. Забегая вперед, чтобы поставить точку именно в летчицкой ипостаси Германа, скажем, что уже после того, как он стал известным космонавтом, в рамках программы «Спираль» испытывал такие машины, как МиГ-21, Су-7, Су-9, Су-11, Як-28, Як-25РВ и другие.

Было ясно, что он неслучайный человек в авиации и способен на нечто большее. На то, о чем в начале 1960-х мало кто задумывался, кроме специалистов. Речь шла о космосе, куда тогда летали только собаки.

В начале 1960-х темп истории невероятно ускорился. Мир вступил в космическую эпоху. Поколению Титова и Гагарина, которое в западной социологии называют «тихим» (silent generation), суждено было совершить прорыв в космосе и в атомной энергетике.

Cтоит также отметить, что это поколение оттепели, к которой относятся и Владимир Высоцкий, и уже упомянутый Василий Шукшин. «Не досталось им даже по пуле», — пел Высоцкий о своем поколении. То есть на фронт они в силу возраста не попали, но стремление к подвигу, прорыву было всем им присуще. У Высоцкого есть такие строчки:

Ведь скоро будут кораблибороздить океаны те вечные,чтобы системой мы моглимежпланетных людей обеспечивать.

Тогда космическая тематика находилась под крылом ВВС, так что будущих космонавтов выбирали из летчиков. Из самых лучших, кто не только работает на максимум, но и показывает способности сверхчеловеческого порядка. Еще от кандидата требовалось, чтобы он был готов шагнуть в неизвестное, неведомое.

С отобранными комиссия общалась загадочно. В книге Ярослава Голованова «Королев. Факты и мифы» говорится: «…Осторожно заводили [члены комиссии] разговор о том, что, мол, есть возможность попробовать полетать на новой технике».

Кого-то это ставило в тупик, кого-то наводило на размышления, кто-то начинал задавать наводящие вопросы, чтобы выяснить, что это за новая техника такая. Герман Титов ответил просто, без вопросов и раздумий: «Да, согласен». Впоследствии Титов писал о первом отряде космонавтов:

Начались долгие и мучительные тренировки, в процессе которых будущие космонавты вживались в специфику и узнавали друг друга лучше. Становилось понятно, что каждый из них достоин стать первым. И все, что происходило дальше, — дело случая и причуды судьбы. Скажем сразу, что Титов и Гагарин ни в чем друг другу не уступали. К тому же они стали друзьями, и это была дружба на всю жизнь.

«Он способен на большее»

18 января 1961 года комиссия рекомендовала «следующую очередность использования космонавтов в полетах: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Быковский, Попович».

Николай Каманин, старший наставник и руководитель подготовки первых космонавтов, имел большой опыт: участвовал в спасении челюскинцев, в 1934-м вошел в первую семерку героев Советского Союза, то есть тоже в своем роде был один из первых, и в начале 1961-го сам рассуждал о родственности понятий «первооткрыватель» и «герой».

В итоге Гагарин навсегда стал символом открытия человеком космоса. Титов — «серебряным космонавтом». Нелюбов через пару лет вылетел из отряда космонавтов за стычку с военным патрулем. Николаев стал «космонавтом номер три», Быковский — «космонавтом номер пять», Попович — «номер четыре». А был ведь и первый погибший (в барокамере) космонавт Валентин Бондаренко, которого не стало 23 марта 1961 года, о котором общественность узнала лишь в 1986 году из публикации в «Известиях».

Но кто, кроме специалистов и интересующихся космосом, знает эти нюансы и сможет перечислить первую десятку космонавтов в истории советского космоса?

Гагарин с Титовым до последнего момента были на равных, и любой из них мог стать первым. Гагарин, если судить по его книге «Дорога в космос. Записки летчика-космонавта», считал Титова более тренированным:

А вот что писал Герман Титов в своей книге «Голубая моя планета»:

Однако же въедливый и фанатичный исследователь советского космоса, журналист Ярослав Голованов уже в поздние годы пытался докопаться до истины и выяснить, неужели Титову не было обидно, что его друг и коллега, с которым они стояли вровень, стал первым. А первый — это все. Экзистенциальный момент.

«На мой прямой вопрос, обидно ли ему было, Герман ответил с полной откровенностью: "Да о чем ты говоришь! Обидно мне было, не обидно, но по крайней мере — неприятно!" Достаточно посмотреть на понуро сидящего Титова в кадрах кинохроники, чтобы понять, что не только радость за Юрия испытывал он тогда», — писал Голованов в книге «Королев. Факты и мифы».

И Николай Каманин 10 апреля писал: «Была заметна радость Гагарина и небольшая досада Титова».

И не зря, по воспоминаниям режиссера-документалиста Юрия Сальникова, когда Титова однажды назвали «вторым космонавтом», он обиженно ответил:

Почему Титов не стал первым

Ярослав Голованов в своей книге «Королев. Факты и мифы» писал: «Вопрос, а почему же все-таки именно Юрий Гагарин стал "космонавтом номер один", — совсем не простой вопрос».

Из него вытекает вопрос «почему Герман Титов не стал космонавтом номер один». Во-первых, сразу скажем, что все, что касается первой пятерки космонавтов и их условной иерархии, совершенно не связано с их профессиональными качествами. В этом они были на равных. Дальше начинается область психологии и взаимодействия людей — взаимодействия талантливых подчиненных и высокого начальства. Чтобы не перегружать повествования, сконцентрируемся на Гагарине и Титове.

Если подходить совсем уже просто и глянуть на фотографию, где Гагарин и Титов стоят вместе, то нельзя сказать, что кто-то из них лучится особым свечением, а другой им обделен. Они смотрятся как братья. Так они друг друга и воспринимали — через призму соответствующего мифа: простой смоленский парень и простой алтайский парень.

Говорят, для космического начальства было важно, чтобы будущий «первый космонавт» не проявлял никаких признаков звездной болезни, не задавался и не считал себя лучше других. Благодаря этому Гагарин и Титов выбились в первые.

Член комиссии по отбору космонавтов Евгений Карпов очень ценил Титова за прямоту, ему импонировало, что если он попадает впросак, то не выкручивается, не хитрит, а прямо признает свою некомпетентность и ошибки.

То же касалось и Гагарина. Говорят, однажды Сергей Королев застал Гагарина в приподнятом настроении, тот просто покатывался от смеха. Когда Королев строго спросил о причине веселья, Юрий ответил: «Не знаю, Сергей Павлович, наверное, человек я такой несерьезный...»

То есть в плане профессиональных качеств, дисциплинированности и скромности Гагарин и Титов шли на равных.

Ярослав Голованов, много лет изучавший этот вопрос, однажды пришел к выводу, что Гагарин (точнее его модель поведения) был идеально прост. Он не был ярко выраженным лидером, ему было присуще «отсутствие некоего главенствующего преимущества». Эти наблюдения иллюстрируются воспоминаниями космонавта Алексея Леонова: «Он никогда и никому не бросался в глаза, но не заметить его было нельзя».

Говорят, это все решило. Из Гагарина решено было сделать символ, и в роли этого символа он не содержал в себе никаких лишних примесей. Вопрос был решен 8 апреля 1961 года. И тут есть еще одна интересная деталь. Исследователи пишут, что на контрольном взвешивании выяснилось, что Титов легче Гагарина, — по идее, при критической перегруженности первого космического корабля «Восток» это был принципиальный момент. Однако решение осталось неизменным: первым полетел Гагарин. Титов стал его дублером.

Несмотря на то что Титов физически весил меньше, он, по мнению исследователей, имел некоторые, как сказали бы сейчас, «дополнительные коннотации», которые первому космонавту были не нужны. Этот вопрос максимально дотошно изучил историк Ярослав Голованов, и нам ничего не остается, кроме как привести выдержки из его фундаментального труда «Королев. Факты и мифы».

«Юрий — лучше. Понятнее»

Искомая глава предваряется эпиграфом — изречением французского мыслителя XVII века Франсуа де Ларошфуко: «Какими бы преимуществами природа ни наделила человека, создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу».

Уход в такие дебри нужен лишь для того, чтобы показать: выбор между Гагариным и Титовым проходил на таком тончайшем уровне, где от них ничего не зависело. Смоленщина была связана с важнейшим на тот момент контекстом Великой Отечественной, не говоря уже о более глубинных пластах.

Другой тонкий момент — имя. Отец Титова назвал сына в честь героя Пушкина. Из этого вообще впоследствии родилась конспирологическая теория, что все решило имя. Что Хрущев посмотрел на анкеты космонавтов и воскликнул: «Что это еще за имя такое нерусское — Герман?» На самом деле Хрущев тут совершенно ни при чем, он относился к обоим космонавтам с большой симпатией. Говорил о них: «Хорошие парни».

Ярослав Голованов разбирает этот аспект по косточкам, не впадая в излишнюю конспирологию: «И почему у первого космонавта, русского человека, нерусское имя — Герман? Отец любил Пушкина и назвал сына в честь героя "Пиковой дамы"? То, что любил Пушкина, это хорошо, но ведь не станешь всем объяснять, кто такой был Герман, а если человек вообще не читал "Пиковую даму"? Юрий — лучше. Понятнее».

Далее идет еще более тонкий момент, за прошедшие более чем полвека стершийся. Но для поколения, делавшего первые шаги в сталинские годы, весьма принципиальный.

Наконец, семейный момент. «Даже то обстоятельство, что у Юры были две дочки, а маленький сынок Германа умер вскоре после рождения и детей тогда у него не было, тоже было отмечено мандатной комиссией», — пишет Голованов.

Но лучше всех резюмирует и объясняет выбор комиссии сам Титов. Если включить фантазию, можно расслышать в чистом искреннем пафосе нотки горечи, но той горечи, которую настоящему коммунисту присуще скрывать, ведь она — удел индивидуалиста:

Герман Титов искренне радуется за товарища и говорит не просто за себя, а за всех — за первых космонавтов, за поколение.

«Сливки снимают молокососы»

Что касается прижизненной славы, Гагарин и Титов получили ее вровень и сполна. Это касается чествований, зарубежных поездок, многочисленных интервью, различных гонораров и надбавок и прочих составляющих прозы жизни. Хотя история с первым президентом Демократической Республики Вьетнам Хо Ши Мином, назвавшим остров на вверенной ему территории в честь Титова, по-своему восхищает.

По воспоминаниям их старшего товарища и наставника Николая Каманина, звездная болезнь и «потеря берегов» коснулась и Гагарина, и Титова, о различных выкрутасах и загулах обоих, всяких непечатных инцидентах он подробно пишет в своей хронике подноготной советского космоса «Скрытый космос». Вдаваться в подробности здесь нет никакого смысла, слава действительно обоим вскружила голову, и все же по меркам современных селебрити — это все детский сад.

Когда слишком много внимания уделяют тому, почему этот космонавт стал первым, а тот — вторым, обидно затирают на второй план фигуру Королева. И вот здесь нам все-таки пригодится цитата из Каманина:

Отец советской космонавтики одним махом закрывает вопрос, кто достоин большей, а кто меньшей славы. По его мнению, первые космонавты сняли все сливки с многолетней кропотливой работы, и в этом контексте вообще неважно, кто был первым, а кто вторым космонавтом. Кстати, Королев и сам хотел полететь в космос. И свидетельство его куратора в Совмине Георгия Пашкова звучит красивой рифмой ко всему нашему тексту.

Не довелось. По состоянию здоровья и в силу возраста Королев не смог полететь. А какой был бы триумф для него самого и дела всей его жизни! Но тема славы, вознаграждения, публичности, особенно обостренная сегодня, — она бесконечна. Жизнь Королева по сравнению с судьбой его учителя и предшественника Цандера, можно сказать, удалась.

Обратная сторона славы — постоянная публичность, повышенное внимание журналистов и толпы.

По воспоминаниям дочери Титова Татьяны, слава утомляла Германа Степановича. Он не любил отдыхать в санаториях, поскольку там ему начинала досаждать «общественность». Но Гагарин стал фольклорным персонажем, а Титов если и стал, то в меньшей степени. Хотя, как отмечают исследователи, песня «Знаете, каким он парнем был» из цикла «Созвездие Гагарина» применима и к Гагарину, и к Титову.

Вполне возможно, что еще одной причиной оглушительной славы Гагарина стала ранняя, внезапная и трагическая гибель 27 марта 1968 года. Хотел бы он заплатить такую цену? Вряд ли. Все, чего он хотел, — летать. Как и Титов.

Прошло всего семь лет после первого в истории полета человека в космос — и главного героя не стало. Скорее всего, этим и объясняется долгая, претендующая на вечность посмертная слава Гагарина. Она вписывается в популярную в шестидесятых формулу «Живи быстро, умри молодым».

Но гибель Гагарина отразилась и на судьбе Титова. После смерти «космонавта номер один», «космонавту номер два» строго запретили летать. Его берегли как национальное достояние, именно как первопроходца.

Он занялся карьерой, продолжил образование, ушел на руководящую работу, писал книги и прожил жизнь «за себя и за того парня». Так что, может, единственный по-настоящему ироничный момент всей этой истории состоит в том, что, говоря о жизни Германа Титова, невозможно не сопоставлять ее с судьбой Гагарина. Это и обидно, и почетно. Но для человека, который был на волосок от того, чтобы стать «космонавтом номер один», известная доля горечи в этом есть. Однако все это по прошествии лет теряет значение.