Захар Прилепин рассказал, как меняется Донбасс и по какому пути пойдёт Россия

30 сентября – важнейшая дата в истории современной России, которую уже называют новым Днём народного единства. Это день воссоединения с Россией Донецкой и Луганской народных республик, Запорожской и Херсонской областей. Исторические документы были подписаны в 2022 году, и с тех пор и в жизни нашей страны, и в глобальной мировой политике произошли большие перемены. О том, каково жить в великие времена, о переломе в сознании общества, о трудностях и новых возможностях мы беседуем с писателем, общественным деятелем, подполковником Росгвардии Захаром Прилепиным.– Захар, вы, как никто, знаете жизнь освобождённых территорий изнутри. Как изменилась там ситуация и какая наша помощь Донбассу сейчас особенно нужна? – Несмотря на то, что интервью праздничное, мы с вами не будем обманывать самих себя и людей в этих регионах. С одной стороны, конечно же, происходит мощнейшее захождение, приходит Россия со всеми плюсами. И в целом плюсов больше. Идёт мощнейшее строительство. В Луганской народной республике такие стали замечательные дороги – это просто потрясающая помощь! Такого там не было никогда: ни при Украине, ни даже при советской власти. Приводятся в порядок образовательные программы: школьные, университетские и так далее. Всё-таки надо понимать, что вертикальные возможности взлёта для подростков, студентов и даже для людей среднего и старшего поколений одни на Украине, другие – в непризнанных республиках и совсем иные, третьи, – в пределах огромной России. Россия – это невероятные возможности! Тем более у нас особое отношение к людям из Донецкой и Луганской республик. И в целом оно, конечно, более чем положительное. Страна действительно не только на уровне государственного аппарата и власти, но и на уровне населения восприняла это воссоединение с огромной радостью. И это действительно огромная радость! До восьми и выше миллионов нового населения мы получили в связи с воссоединением с четырьмя территориями. И сюда ещё не входят беженцы с Украины. Цифра может вырасти даже до 12 миллионов. А это, между прочим, как правило, работоспособное население, которое адаптировано к русской культуре, которое предельно комплиментарно. Там много отличных специалистов высокого класса. Это плюсы. Минусы – там война не закончилась. Люди, совершив великий акт мужества, бросили вызов Майдану и Украине, сообщили им, что они не хотят вместе с ними идти в Европу, хотят идти в Россию. И как война началась весной 2014 года, а сейчас у нас, друзья, уже осень 2025 года, так она и продолжается. И как, скажем, город Горловка стал прифронтовым городом, у которого на окраинах начинаются военные действия, так он из этого статуса никуда не перешёл. Но вообще надо понимать, что эти территории, даже если отдалены от линии боевого соприкосновения на какое-то расстояние, все эти расстояния стремительно преодолеваемые. Я периодически приезжаю туда с разными целями: прошёл погранзаставу – и через час-два ты на любой передовой можешь оказаться. То есть всё это близкое. Вот вроде бы отодвинули фронт. Но вы вообразите себе, что мы с вами в Нижнем Новгороде, а фронт отодвинули даже не до Арзамаса, а где-нибудь за Кстово или за Бор, немножко подальше – и всё. Поэтому целое поколение людей в Донбассе ничего кроме войны не помнит. Ребёнок, допустим, в 2014 году пошёл в школу, а сейчас он пошёл в институт. Он помнит первые детские впечатления, а потом началась война, и он на ней жил и вырос. И если в России кто-то думает, что «я устал от этой проблемы, сколько это ещё можно», то на минуту переселитесь в Горловку и подумайте, как там люди могут устать. То, что кто-то из нас родился в Нижнем Новгороде, в Хабаровске, в Красноярске, в Омске, в Томске – это просто вопрос случая. В Советском Союзе по распределению после университета мы могли оказаться в Горловке, в Донецке, в Луганске с тем же самым успехом. А потом оказаться посреди войны. И то, что нам повезло, это не означает ничего. А вот людям в Курске, в Белгороде и в ряде других территорий уже не повезло. Поэтому, пользуясь случаем, хочу обратиться к своей стране и сказать, что эта проблема не снята. И в любом случае мы будем снимать её так или иначе вместе. Ещё не забудьте обратить внимание, что помимо тех людей, которые оказались собственно в зоне боевых действий, есть ещё люди, которые были мобилизованы, получили контракты, которые воюют, которые волонтёры – они тоже очень устали. Вот у нас есть миллион людей, которые вовлечены в военные действия, условно говоря, и ещё условно 6 миллионов, которые живут там. Ну а нас с вами, дорогие друзья, ещё 150 миллионов. Поэтому давайте как-то уже 150 миллионов позаботимся об 7 миллионах, которые воюют или живут в эпицентре войны.– Нижегородская область активно включена в эту работу. Наши специалисты строят дороги, занимаются благоустройством, работают в медицине на освобождённых территориях. Нижегородец Андрей Чертков возглавил правительство ДНР. А в целом, как вам кажется, происходит какой-то перелом в массовом сознании, что уже нет разделения на «здесь» и «там»? И мы стали ближе друг к другу.– Думаю, да. Конечно, адаптация происходит. У меня очень много знакомых из России туда заехало. И вот этого разделения, что там что-то присоединили – непонятно, чьи это территории, – этого нет. В целом, мне кажется, что по количеству наших управленцев, которые заехали в Донбасс со всей страны, там даже выше процент, в Крыму. В Крыму как-то они сами справились, местные уроженцы там всем управляют. Я когда учился в школе губернаторов, заметил, что весь мой курс тут же записался на самые разные работы, на самые передовые линии в Донбассе. А кроме всего прочего, надо понимать, что каждую неделю прибавляются новые населённые пункты. Как правило, вообще снесённые целиком с лица земли. Тем не менее там люди, они никуда оттуда не деваются, они тут же начинают налаживать свой быт, тут же приезжают наши строительные службы. Вот ещё только-только отошла линия фронта, а тут уже какой-то управляющий, какой-то администратор, уже ребята с самых разных концов России приехали и участвуют в восстановлении. Так или иначе токи от этого идут, страна понимает, что это общее дело, общая беда.– Было ещё прорастание на другом уровне, когда в 2022 году мы принимали много вынужденных переселенцев. А сейчас есть обратный процесс, когда люди возвращаются домой строить мирную жизнь? – Я такой социологии не веду, но, конечно, это есть. Например, Мариуполь. Мы туда заходили с войсками, и там был просто какой-то ад. Потом мы приехали туда спустя какое-то смехотворное количество времени, там уже было всё иначе – рабочие работают как муравьи. А спустя год, спустя два года это просто уже город-красавец – ширится, растёт. И это в Мариуполе показательная история, потому что он далеко от Украины, там степи разделяют огромные. Но, тем не менее, во всех других местах происходят плюс-минус те же самые процессы, и люди, которые выехали сюда, часто возвращаются. Но сейчас и россияне начинают туда заезжать, и новые россияне – люди из бывших советских республик, переселившиеся в Россию, которые решают, что там есть какие-то новые условия для занятия бизнесом, для занятия другой деятельностью, переселяются, получают квартиры, начинают там жить. То есть всё хорошо, это циркуляция. И наша Родина, по крайней мере, в XX веке, так и ширилась, и росла.– Кроме жителей освобождённых территорий вы ещё больше общаетесь с нашими бойцами, с нашими героями. Как сейчас настроение у ребят? – Нельзя один миллион человек свести к единому знаменателю. Конечно же, у серьёзной части наших военнослужащих к этому отношение уже совершенно стоическое. Они не ждут, они знают, что Победа не будет скорой. Они в 2022 году ещё ожидали, что будет какое-то неожиданное перемирие, что-то произойдёт, какое-то чудо. Упадёт сверху огромная бесшумная бомба, и в Киеве всё местное правительство улетит в космос. Но ничего не упало, и ничего не упадет. Потом были надежды на американского президента Трампа, который придёт и всем подарит мир, а Зеленского посадят в тюрьму. Эти надежды тоже были совершенно нелепыми. Сейчас все эти вещи сняты. Те, кто ещё сохранил психические возможности продолжения службы, работы на фронте – они просто служат и работают. Воюют, получают отпуск, возвращаются, обратно возвращаются, воюют и не пытаются даже это осмысливать или фиксировать, потому что это путь в никуда. Есть какая-то часть бойцов и офицеров, которые просто выгорели уже. Они устали. Их из нашей области и других регионов призвали, они не сбежали от повестки, они пошли туда и провели там три года. Скоро будет четыре года. Разнообразные персонажи говорили, что у нас люди воевали в Великую Отечественную войну и не просили их демобилизовать. Скоро больше, чем в Великую Отечественную войну, наши бойцы будут находиться на фронте. Это наши соседи из наших подъездов, из нашего города, которые взяли и пошли: сначала в армию пошли и от неё не сбежали, а потом на фронт, и на себе там всё тащат. Но есть не меньшее количество людей, которые нашли себя на войне. Они люди войны. Они воюют с большим удовольствием, по сути, они делают военную карьеру, они нашли своё дело, и это великое дело. Они спасают людей, они рискуют жизнью, они становятся специалистами в самых разных военных профессиях. И многие из них здесь были бы потеряны. Часть из них были бы просто деструктивными элементами, либо за полшага до тюрьмы, либо ещё какие-нибудь обстоятельства. И тут вдруг они преображаются, становятся сверхлюдьми. И таких тоже очень много. Поэтому сводить всё к одному взгляду или говорить, что война, всем тяжело. Я знаю огромное количество мужиков, которые просто уехали и счастливыми наконец стали, потому что у них есть дело, за которое они сами себя уважают. По возможности, конечно, надо было бы тех людей, которые уже воюют долго и устали, освободить от этого креста, а тем, у которых есть реальные возможности самореализоваться, предоставить ещё большие возможности, для того чтобы они строили себе карьеру и получали максимально много за это. У нас страна богатая, она может платить воину более чем достойно.– А как, по-вашему, вообще будут дальше развиваться события? Вы сказали, Победа не будет скорой… – Не будет, конечно, скорой. Никак не будут развиваться события. События будут развиваться так же, как всегда в российской истории. Украина – это сдача экзамена на государственность. И этот экзамен можно сдавать десятилетиями, столетиями. Я всем напоминаю, что когда произошло воссоединение Украины с Россией, в 1654 году, до этого была гражданская война на Украине, в которой мы тоже так или иначе участвовали шесть лет. И после этого она продлилась ещё 12 лет, до 1666 года. Мы заключили Андрусовское перемирие, но смогли завоевать только часть левобережья, а правобережье даже не смогли. И после этого мы возвращались к данной теме при Петре I, при наследниках Петра I, и только Екатерина Великая спустя практически 100 лет эту проблему разрешила. Потом опять у нас, спустя 100 лет, часть Украины отвалилась, потом опять мы её забирали в процессе Гражданской войны и окончательно забрали перед Великой Отечественной войной. И вот эти волны идут 350 лет. Если мы думаем, что сейчас какое-то чудо произойдёт, и мы получим там то, что желаем получить, – этого не будет. Но это чудо происходит вообще во всём контексте нашей российской политики, нашего социума, нашей геополитики. Мы понемногу избавляемся от западничества, вульгарного и ложного. Мы понимаем, что Европа нам не друг и партнёр весьма сомнительный. У нас теперь новые друзья – у нас Китай, у нас Индия, у нас КНДР, Монголия, африканские, латиноамериканские страны, с которыми мы будем строить новый многополярный мир. И уже совместно во всей этой истории побеждать. Надо понимать, что всё-таки дело не только в том, кто пойдёт в Славянск, Краматорск и чей будет Киев. Потому что решаются глобальные проблемы по всему миру: «Северные потоки», газовые трубы, «Южные потоки»… Всё это, огромная вся эта история – это предмет торга и предмет работы. Но, друзья мои, мы хотели жить в великие времена – мы живём в великие времена. И ещё раз вам говорю, что сейчас открываются возможности не только в самой России, но и возможности международные для реализации самых амбициозных наших планов. И Китай, и Индия, и Африка, и Латинская Америка – это снова открывающиеся для нас рынки. Наши врачи, наши строители, наши переводчики, наши специалисты едут во все эти страны. Появляются новые дипломатические службы, уходят старые дипломатические пулы. Куда ни взгляни, везде происходит мощнейшее обновление. Поэтому нам надо просто успокоиться и знать, что это форма жизни. Будем немного воевать, много строить и находить ещё больше новых товарищей.– А вот если говорить о культуре: вы сказали, что мы на Запад перестали ориентироваться, и в культуре похожие процессы идут… – Мы не перестали. Мы понемногу начинаем переориентироваться, но мы не перестали. Конечно, хорошо, что у нас провели «Интервидение», запускают кинопроцессы и всё остальное. Но мы пока ничего не знаем про китайскую культуру, ничего не знаем про Индию, ничего не знаем про КНДР и так далее. Только вот Ольга Любимова, наш министр культуры, съездила, запустила какие-то процессы: в Китай поехали наши театры, сюда приехали их цирки, театры, оркестры. Начинается взаимодействие. Это очень долгая, медленная, кропотливая и необходимая работа. Когда мы будем разбираться в китайском кино и китайской литературе так же хорошо, как в голливудской культуре, тогда мы будем говорить, что произошёл разворот. Но я точно вас уверяю, что мы станем только богаче. Понятно, что европейская культура, американская – она была прекрасна, но достигла каких-то своих пределов, и она стагнирует, а то и деградирует. Поэтому идут процессы. Союз писателей возглавил Владимир Мединский, по сути, государственный человек, какие-то пертурбации происходят в Союзе театральных деятелей. Всё это тоже долгая, мучительная работа, но она идёт, и счастливы те молодые и бодрые, которые во всём этом могут участвовать.– В целом есть ощущение, что среди молодых и бодрых быть русским становится даже модно. Молодёжь поёт какие-то песни, изучает родную культуру, ваши патриотические мероприятия в центре «Пешков» тоже очень популярны…– Есть такое ощущение. Наш центр – это одна из песчинок, одна из составляющих огромной работы, которая должна вестись по всей стране. И, слава Богу, она ведётся в Нижегородской области. Не скажу, что все регионы столь же активны, как наша область. Но тем не менее, Москва, ряд других крупных городов действительно продемонстрировали то, во что я, признаться, ещё лет десять назад не верил. Потому что вся наша молодёжь была заражена вот этим вульгарным западничеством. И Юра, иноагент Дудь*, и все эти видосы, что у нас, в нашей стране никогда ничего хорошего не будет. И вместо «Здрасьте» друг другу говорили «Пора валить отсюда», «Что тут делать». И всю эту дурь несли молодые люди, которые ничего не понимали про Запад, ничего не понимали, что они там никому не нужны, ни в какой Франции, Италии и Германии. И оттуда, из этих стран, их собственная молодёжь бежит куда угодно, потому что для реализации там не так много вертикальных лифтов. И вдруг что-то начало меняться. Хотя, конечно же, наше государство периодически делает это весьма помпезно, немножко вульгарно, немножко пафосно, и какие-то вещи могли бы отпугнуть молодёжь. Но, тем не менее, само направление вдруг вызвало и в рэп-среде, и в литературной среде к жизни молодых людей, которые говорят: «Нет, я люблю Россию, я буду на неё работать. Я плевать хотел, что про меня думает коллективный Максим Галкин** и вся вот эта прогрессивная публика». И таких ребят всё больше и больше. Это прямо здорово, это просто вдохновляет.– А можете назвать какие-то имена, которые в будущем определят лицо нашей культуры? – Можно авансы раздать и людей немножко этим развратить, что они подумают, что ухватили уже за хвост или за бороду удачу. Есть среднее поколение литераторов, музыкантов, артистов, которые демонстрируют, что, сделав этот выбор в пользу страны, в пользу государства, они не перестали быть звёздами, а, может быть, что-то и приобрели. И мой товарищ, замечательный артист Антон Шагин, и поэтессы Анна Ревякина, поэтесса Анна Долгарева, и молодые поэты Алексей Шмелёв и Софья Юдина и так далее. Есть целый ряд рэп-музыкантов, например, Зангези – парень отличный, растёт на глазах. Есть из кого выбрать уже. И если будут блюсти вот этот вот живой дух в себе, а не пытаться словить сливки на патриотической волне, что тоже бывает. Очень многие начинают цепляться всеми лапками и присосками к патриотическому тренду. Люди, которые позавчера про это даже не думали ни одну минуту, и вдруг оказалось, что они самые главные патриоты. Но это неизбежно, когда такие процессы происходят. Неизбежно, что кто-то делает всерьёз, кто-то приходит с фронта, а кто-то его избегает, но зато про это кричит громче всех. Основная надежда, конечно, на тех ребят, которые придут оттуда и отучатся. Потому что у нас, по большому счёту, поколение фронтовиков ещё не пришло. Хотя мы говорим о том, что они пришли в политику, но, честно говоря, в политику у нас пришло, судя по последним выборам, 1,5 – 2% участников СВО.– Ну, это пока первый этап… – Первый этап. Но если мы такими этапами движемся, то мы к 10% лет через пятнадцать придём. Но этого мало. Они просто воюют ещё. И то же самое в сфере культуры. То есть 1,5 – 2% ребят, которые рэп-музыканты, литераторы. Уже появляются тексты, сильные тексты, которые мы начинаем издавать. Но это прямо просто первые голоса. Для этого действительно нужно время для разгона. Самое главное – чтобы мы не передумали, что если мы взяли разгон, так мы ехали в данном направлении, а не остановились или не поехали бы, тем более в противоположную сторону. * признан иноагентом в России ** признан иноагентом в России