Три поэта в одной лодке

Напомним, Андрей Фамицкий – поэт, переводчик, литературный редактор, член Белорусского ПЕН-центра. Родился в 1989 году в Минске, проживает в Москве. Клементина Ширшова – поэт, критик, сооснователь издательства "Синяя гора", редактор литературного портала "Textura". Родилась в 1993 году в Москве. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького, Московский институт телевидения и радиовещания в Останкино. С Еленой Севрюгиной читатели "Ревизора.ru" хорошо знакомы. Она кандидат филологических наук, выпускающий редактор интернет-альманаха "45-я параллель", редактор отдела "Ликбез" журнала "Формаслов", автор многих публикаций в "толстых" литературных журналах. Елена родилась в 1977 году в Туле, сейчас живет и работает в Москве. Вы подбирали для сборника «Триптих» уже ранее опубликованные вами стихи или есть какие-то специально написанные, или же ранее написанные, но прежде не публиковавшиеся? Андрей Фамицкий Андрей Фамицкий: Только ранее опубликованные. Это связано с тем, что новых не было. Но это и помогло составить некое мини-избранное, показать себя с парадной стороны. Клементина Ширшова: Я воспринимаю книгу "Триптих" как мини-избранное. В мой небольшой раздел я постаралась включить только свои сильные произведения, которые мне нравятся или которыми я горжусь. Разумеется, мне хотелось, чтобы они выстраивались в какое-то смысловое единство, были объединены идеей. Трактовку этой идеи я передаю читателю книги. Елена Севрюгина: Моя часть "Триптиха" не случайно поделена на три небольших раздела. В первый вошли стихи, уже опубликованные в различных журналах. Преимущественно это периодика из серии "Журнальный зал". Во втором разделе оказалась часть стихов из предыдущего сборника "Раздетый свет", тоже выпущенного в издательстве "Синяя гора". Третий раздел — это новые стихи, написанные относительно недавно. Так, с моей точки зрения, проще продемонстрировать читателю лучшее из творчества разных лет. Хотя в целом все, вошедшее в книгу, было создано за последние пять лет. Как бы вы определили творческую волну (если хотите, идею, концепцию или ещё какую-либо литературно-художественную сущность), которая объединила столь разных по своей поэтике, тематике и стилистике авторов в одну книгу? Андрей Фамицкий: На мой вкус, все три автора — очень разные. У каждого своя поэтика, свои темы, своя тональность. Не знаю, что нас объединяет. В то же время восхищаюсь Владимиром Гандельсманом, который в предисловии книги смог рассмотреть и проанализировать нечто общее у всех нас троих. А еще я сейчас читаю книгу статей Алексея Алехина, в ней он уверяет, что по стихам автора можно понять, когда они, эти стихи, написаны. Если так, то все наши стихи должен объединять привкус времени. Клементина Ширшова: В этой книге все авторы тем или иным образом работают с метафизикой — взаимодействуют не только с вещным миром. Все трое мы размышляем о конечности бытия, о том, что происходит с человеком после смерти, стараемся постичь экзистенциальную сторону нашего существования. Елена Севрюгина: На этот вопрос лучший ответ, как мне кажется, можно найти в предисловии Владимира Гандельсмана. Написав развернутый отзыв на каждую часть книги, поэт увидел в каждом из нас очевидное стремление бесшовно соединить "бытовое и сакральное", вечное и сиюминутное. Несмотря на то, что у каждого из нас свой особый стиль и своя поэтика, всё же в какой-то момент чтения любого из разделов книги читатель вынужден совершать прыжок из обыденного в метафизическое. Своей главной темой я считаю тему перерождения. Андрей Фамицкий, по очень точному наблюдению Гандельсмана, смотрится в жизнь, как в океан, чувствуя её эфемерность, сиюминутность. Что касается Клементины Ширшовой, то её стихи представляют собой "пересечение всех дозволенных границ", стремление постичь потустороннее. А вообще всех поэтов, думается, объединяет одно. Это попытка заглянуть за грань, увидеть нечто большее, чем дано простому смертному. Задача прекрасная и дерзкая! Несмотря на общую концептуальную задумку, наверняка вы можете отрефлексировать тезис о том, что в этой книге делает вас и отобранные вами стихи особенным? Что это? Или особенностей нет? Андрей Фамицкий: Особенности есть. Не могу говорить за себя, но стихи Елены Севрюгиной и Клементины Ширшовой я смогу отличить в слепом тесте. Они пишут по-своему, узнаваемо. Для меня это — одна из главных ценностей книги: показать читателю разнообразие. Если в рамках одной книги авторы разные и интересные, то что уж говорить обо всей поэзии — лишь иди, изучай, читай, получай удовольствие, пей вино одиноких. Клементина Ширшова Клементина Ширшова: Мне кажется особенным то, что в современном мире почему-то находятся люди, которые до сих пор считают поэзию важнейшей частью своей жизни. Парадокс в том, что для поэзии в нынешней версии реальности будто бы нет места, но при этом она все место собой занимает, просто никто не замечает этого. А мы замечаем. В этом и есть особенность. А книга "Триптих" – всего лишь очередное этому подтверждение и доказательство. Елена Севрюгина: А я фактически уже ответила на этот вопрос. Мне кажется, главная моя тема — это жизнь после смерти. Нечто, открывающееся в человеке только тогда, когда приходит осознание того факта, что мы не тождественны нашему земному существованию. Всё лучшее в нас открывается именно за его пределами, на ином уровне восприятия действительности. Какой из ваших стихов сборника вы считаете больше всего отражающим идею предварительно сформированной общей концепции? Андрей Фамицкий: Может быть, это: соль земли, которую вымывает и уносит ветер её потом, — мой народ безвременно вымирает, вот и я щербатым стою столпом и смотрюсь — кривой соляной огрызок — в океан со всей его глубиной, всею силой держа, кто безмерно близок, по крупице теряя, что было мной. Клементина Ширшова: Думаю, это цикл "Жрец", ведь именно из его строчки возникло название моего раздела «Книга мертвых и шоколад». В этом цикле действие происходит в двух разных слоях реальности — древнем и современном. Книга мертвых — принадлежит одному миру, шоколад — другому. Елена Севрюгина: В каждом тексте эта идея так или иначе отражена. А в наиболее концентрированном виде она представлена, пожалуй, в этом стихотворении: это то чем была я в когда-то непрожитой жизни профитроли мартини усталые томные мачо лепестки своих тел на любовном раскрывшие ложе в необъятной гостиной на вилле у синего моря и сама я развязна распутна изнежена лаской усыпляющей роскошью спа дорогих лимузинов и недобрым магическим блеском фамильных брильянтов * это то чем я стала травой и осколками эха золотящейся нитью земного печального солнца что уходит корнями в закат нестерпимо бордовый чьей-то робкой мечтой ожиданием детской улыбкой материнской заботой рисунком на мокром асфальте незаметной грозой вдалеке нарастающим гулом зерна града несущим в холодном бесформенном теле он однажды пробьется наружу звучащей вселенной и меня обнаружат… * … а значит что все не напрасно не случайно неявная жизнь зародилась у кромки заповедного зыбкого тихого вязкого злого чтобы после — рассвет и круги и чуть слышимый шорох… Елена Севрюгина Вопрос Елене Севрюгиной: Вы начинали как пародист. Однажды я слышал ваши поэтические пародии. Как относитесь к пародиям на свои стихи? У меня есть мысль в будущем сделать целую книгу пародий, ну или рифмованных откликов на ваши стихи. Не возражаете? Ну, я бы не сказала, что начинала, как пародист. Точнее будет сказать, что я раньше писала пародии. И это даже можно назвать определенным этапом моего творчества. К пародиям на свои стихи отношусь положительно и буду очень рада, если такая книга появится. Как говорится, если поэта пародируют, значит, он популярен.