Девочка вышла в школу и исчезла. Прошло 15 лет, но мать всё ещё ждёт. История, потрясшая всю страну

Последнее утро обычной девочки

11 октября 2010 года началось как любой будний день в тихом районе Дом Обороны. Аня Анисимова, ученица 6-го класса школы №57 (ныне №22), собралась в школу самостоятельно — впервые за долгое время. Родители не волновались: девочка была ответственной, умной, привыкшей к самостоятельности. В 11:30 она вышла из дома на улице Комбинатская, 42-а, в школьной форме и с черной сумкой через плечо. До школы — всего 15 минут ходьбы.

Но в 12:00 Аня так и не появилась на дежурстве в столовой. Уроки начались без нее. Никто не забил тревогу — дети иногда опаздывают. Только вечером, когда родители не смогли найти дочь ни у бабушки, ни у крестной, ни у друзей, в их сердцах впервые мелькнул страх.

«Помогите, пропала девочка!»

12 октября в 9 утра крестная Ани, Татьяна Буркова, разместила первое объявление о пропаже на портале «Детки». Всего несколько строк — и город взорвался. Телефон Татьяны разрывался от звонков: сначала СМИ, потом — неравнодушные горожане. Уже к полудню на поиски откликнулись сотни добровольцев. К вечеру их стало около 300.

Это был беспрецедентный порыв гражданской солидарности. Люди бросали работу, приезжали с фонариками, собаками, квадроциклами. Они обыскивали заброшенные заводы, лесополосы, подвалы, канализационные люки. В районе Дом Обороны не осталось ни одного укромного уголка, который бы не проверили. Но Ани нигде не было.

Первую зацепку дал одноклассник Ани — Илья Речкин. Он рассказал следователям, что видел девочку утром 11 октября на перекрестке улиц Льва Толстого и Пролетарской. Рядом с ней стояла темно-зеленая «ВАЗ-2107», а рядом — худощавый мужчина до 35 лет. Эта информация легла в основу первого фоторобота, который, впрочем, быстро отозвали как неточный.

Интересно, что за неделю до исчезновения школьники не раз замечали ту же машину у ворот школы. Она подолгу стояла, не привлекая внимания взрослых. Сегодня это выглядит как зловещее предупреждение — но тогда никто не придал значения.

Следствие возбудило дело по статье 126 УК РФ — «Похищение человека». Весь город начал охоту на зеленые «семерки». Посты ДПС останавливали каждую подозрительную машину. Но и это не дало результата.

От хаоса — к системе

Первые дни поисков были хаотичными. Неподготовленные волонтеры ломали заборы, врывались на частные территории, вызывая панику среди жителей. Лишь спустя несколько недель в процесс включились профессионалы. В октябре 2010 года к делу присоединился Андрей Крамарский — будущий председатель общественной организации «За безопасное детство». Он стал связующим звеном между следствием и добровольцами.

А в июне 2011 года в Тюмень прибыл знаменитый профайлер Дмитрий Кирюхин, известный как «охотник на маньяков». Он предположил, что похититель — мужчина старше 50 лет, возможно, живущий с женщиной, у которой есть дочь-ровесница Ани. Его работа не привязана к офису — он свободно перемещается по городу.

Кирюхин убедил следствие, что исчезновение Ани — не единичный случай. Он предположил, что в Тюмени действует серийный преступник, которого позже назовут «Тюменским маньяком». В его «список жертв» попали и другие пропавшие девочки: Лиза Халикова (2006), Настя Ложкина (2009). Всего — семь детей. Ни одна из них так и не была найдена.

Болото, видения и безысходность

В отчаянной попытке найти хоть какую-то зацепку родные и волонтёры не гнушались никакими методами — даже теми, что лежат за гранью рационального. Одним из самых драматичных эпизодов поисков стало обращение к экстрасенсу Виктории Субботе, известной по участию в шоу «Битва экстрасенсов». Она утверждала, что «видит семь тел в болоте». Под этим «болотом» подразумевалась мутная, заросшая лужа в районе Дома Обороны. Несколько дней подряд родственники Ани, вооружившись лопатами, вычерпывали воду и копали грязь в надежде обнаружить хоть что-то. Но результат оказался нулевым — ни следов девочки, ни намёка на правдивость пророчества.

К концу 2011 года следственные действия исчерпали себя. Новых доказательств не появлялось, свидетельские показания не подтверждались, а единственный «горячий» след — сигнал с мобильного телефона Ани, уловленный в районе здания регионального правительства, — оказался случайным: девочка просто ошиблась при наборе номера. Следователи оказались в полном тупике.

Осенью того же года возникла реальная угроза официального прекращения расследования: сроки по уголовному делу истекали, а доказательная база оставалась пустой. Однако массовый общественный отклик и непоколебимая стойкость родителей заставили Следственный комитет пойти на беспрецедентный шаг — объединить в единое производство все дела о пропавших детях в Тюмени. Эта мера не только продлила расследование по делу Ани, но и открыла возможность увидеть в отдельных трагедиях общую, страшную закономерность.

Андрей Крамарский помогал координировать действия волонтеров

15 лет — и всё ещё ждёт

Сегодня той самой девочке с большими голубыми глазами исполнилось бы 27 лет. Её уголовное дело остаётся открытым — как символ незаживающей раны. Мать Ани, Наталья, до сих пор верит, что дочь жива. В одном из своих последних интервью она сказала: 

«Я постоянно представляю, какой стала бы моя Аня сейчас. Я не знаю, что ещё можно сделать, чтобы вернуть её домой. Кажется, мы перепробовали всё. Но если понадобится — я готова отдать всё, что у меня есть, лишь бы снова обнять её».

Исчезновение Ани стало поворотной точкой для всей страны. Именно после этой трагедии в России начали формироваться первые организованные поисковые отряды, запустили систему срочного информирования о пропавших детях, усилили меры безопасности вокруг школ и детских учреждений. Известное сегодня движение «Лиза Алерт» во многом обязано именно этой истории — истории, которая показала, насколько хрупка детская жизнь и как важно действовать сообща.

Аня Анисимова превратилась в символ украденного детства, в воплощение невинности, поглощённой тьмой. Её портрет до сих пор висит на информационных стендах, мелькает в соцсетях, напоминая: пока есть хоть один человек, который помнит — надежда не умирает.

В 2010 году Тюмень единогласно требовала:

«Найдите девочку! Покарайте чудовище!»

Сегодня этот крик стал тише — но не менее упорным. Потому что правда всё ещё где-то рядом. И, возможно, однажды она выйдет на свет.