Поэту Науму Коржавину исполнилось бы 100 лет

100 лет назад родился поэт Наум Коржавин. Если бы он в своей жизни написал только одно это короткое, всего в восемь строк стихотворение, он уже остался бы в истории русской поэзии. Одно стихотворение - и готовый паспорт в вечность.

"…Столетье промчалось. И снова,Как в тот незапамятный год -Коня на скаку остановит,В горящую избу войдет.Ей жить бы хотелось иначе,Носить драгоценный наряд…Но кони - всё скачут и скачут.А избы - горят и горят".

Стихотворение называется "Вариации из Некрасова". И, конечно, сразу вспоминается хрестоматийный отрывок из поэмы Н.А. Некрасова "Мороз, красный нос":

"В игре ее конный не словит,В беде - не сробеет, - спасет;Коня на скаку остановит,В горящую избу войдет!"

Звучит как шутка, если не сказать хуже - насмешка - над некрасовским пафосом, воспевшим русскую женщину. Она и спасет, и коня на скаку остановит (зачем?), и в избу горящую войдет (опять кого-то спасать).

В 80-е годы поэт нового поколения Александр Еременко обыграл стихи Некрасова о русской женщине куда жестче:

"Малярит, латает, стирает,за плугом идет в борозде,и северный ветер играетв косматой ее бороде".

Но есть принципиальная разница во времени написания этих стихотворений. "Вариации из Некрасова" написаны в 1960 году, спустя всего пятнадцать лет после войны. Когда только-только отполыхала История, а горящие избы еще не воспринимались исключительно как метафорический образ. Память об этих горящих избах еще была жива. А спустя всего два года, в октябре 1962-го, разразится Карибский кризис, в результате которого, разрешись он иначе, чем телефонным разговором Хрущева и Кеннеди, сгореть могло бы полмира.

В первом стихотворении, в отличие от едкого сарказма Еременко, описавшего эдакую бесполую "советскую труженицу" застойных годов, если и была ирония, то очень грустная и очень добрая. Русская женщина достойна другой участи, чем уготовила ей История, - вот о чем были эти стихи.

14 октября 1925 года в киевской еврейской семье родился Нехемье Мандель, в будущем известный как русский поэт Наум Коржавин. Его еврейские корни были не только бытовыми, но и религиозными. Дед по отцу, переплетчик по профессии, был цадиком - набожным и благочестивым человеком, духовным лидером хасидской общины. Мать, зубной врач - правнучкой раввина Нехемьи а‑Лейви Гинзбурга (1788-1852) из Дубровны - ученика основателя хабадского хасидизма Шнеура‑Залмана из Ляд. Дядя по отцу - раввин в Богуславе.

Но СССР был интернациональным "плавильным котлом", в котором эти корни пусть и не обрубались бесследно, но теряли актуальный смысл, не давали советским юношам перспективы к развитию.

Впрочем, почему только СССР? Великий русский поэт Осип Мандельштам родился до революции в Варшаве в еврейской семье. Но если бы его отец, перчаточных дел мастер, не стал купцом первой гильдии, семья не смогла бы покинуть черту оседлости и переехать в Петербург, его сын не закончил бы привилегированное коммерческое Тенишевское училище, не учился бы в Санкт-Петербургском университете, затем не изучал бы философию в Сорбонне и Гейдельберге, не познакомился бы с Николаем Гумилевым и т. д. Вдова поэта Надежда Яковлевна Мандельштам писала в своих воспоминаниях: "Любимые сыновья библейских старцев отрывались от своего племени и уходили в чужую культуру, впитывали ее, оставаясь евреями".

"Какая боль - искать потерянное слово,Больные веки подниматьИ с известью в крови для племени чужогоНочные травы собирать".

(Осип Мандельштам "1 января 1924 года")

Наум Мандель рос вполне советским ребенком. Учился в киевских украинской и русской школах, отчислялся за хулиганистое поведение и получил полное среднее образование уже в начале войны в эвакуации, в Челябинской области. Успел поработать фрезеровщиком и параллельно сотрудником районной газеты, а осенью 1943 года был призван в действующую армию, но вскоре демобилизован из-за порока сердца и отправился в Свердловскую область на шахту разнорабочим.

Еще в Киеве на его подростковые стихи обратил внимание Николай Асеев, тот, о котором Владимир Маяковский в "Юбилейном" барственно-снисходительно написал: "Этот может. Хватка у него моя". Возможно, это и определило судьбу Наума Манделя. В 1944 году он попытался поступить в московский Литературный институт, но поступил только через год, со второй попытки. В общежитии жил в одной комнате с Расулом Гамзатовым и Владимиром Тендряковым, будущими классиками советской литературы. И тогда же с подачи Елизара Мальцева взял себе поэтический псевдоним Наум Коржавин.

Но уже в конце 1947 года Коржавин был арестован и обвинен в "антисоветской пропаганде". Восемь месяцев провел во внутренней тюрьме МГБ и Институте имени Сербского, где выясняли его психическую вменяемость. Обвинение смягчили до "чтения стихов идеологически невыдержанного содержания" и, как "социально опасного элемента", выслали в Сибирь в село Чумаково. Только в декабре 1954 года после смерти Сталина и реабилитации Коржавин вернулся в Москву, восстановился в Литературном институте и окончил его в 1959-м.

Вообще, жизнь его помотала, и он знал, что такое тяжелый физический труд. До Литературного института после карагандинского горного техникума работал бурильщиком, проходчиком, помощником машиниста горно-шахтного комбайна и дослужился до звания горного мастера. Возможно, поэтому в стихах Наума Коржавина нет и тени поэтического высокомерия и чувства своей принадлежности к избранной творческой касте. Их всегда отличала скромность с чувством глубокого внутреннего достоинства.

"В наши трудные временаЧеловеку нужна жена,Нерушимый уютный дом,Чтоб от грязи укрыться в нем.Прочный труд и зеленый сад,И детей доверчивый взгляд,Вера робкая в их путиИ душа, чтоб в нее уйти".

Но и:

"В наши подлые временаЧеловеку совесть нужна..."

В 1973 году он подал заявление на выезд из страны, объяснив свое решение "нехваткой воздуха для жизни". Поселился в Бостоне (США), был включен Владимиром Максимовым в редколлегию журнала "Континент", выпустил в Германии два сборника стихотворений - "Времена" и "Сплетения".

Но настоящим эмигрантом так и не стал. Одним из первых приехал в СССР во второй половине 80-х. Выступал в Доме кино перед полным залом, читал стихи наизусть из-за плохого зрения. В своей публицистике 90-х начала 2000-х годов выступал как против коммунизма, так и оголтелого либерализма, считая его безответственной позицией.

Скончался в США (Северная Каролина) в 2018 году на 93-м году жизни. Урна с его прахом находится на Ваганьковском кладбище в Москве...

"От созидательных идей,Упрямо требующих крови,От разрушительных страстей,Лежащих тайно в их основе,От звезд, бунтующих нам кровь,Мысль облучающих незримо, -Чтоб жажде вытоптать любовь,Стать от любви неотличимой,От Правд, затмивших правду дней,От лжи, что станет им итогом,Одно спасенье - стать умней,Сознаться в слабости своейИ больше зря не спорить с Богом".