Ариэль разбушевался

Николай Рощин много лет руководил питерской Александринкой. Потом свой пост покинул (о причинах этого сообщалось туманно). Год назад он поставил в МХТ спектакль "Самоубийца" по Эрдману, вызвавший разноречивые суждения. Мне та постановка, скорее, понравилась, смутили разве что слишком "питерские" краски, которыми был нарисован портрет главного героя (его сыграл Иван Волков, работавший с Рощиным немало, он тоже переехал из Петербурга, став актером МХТ). И вот грянула "Буря". Зрелище получилось увлекательное и, говоря по-простому, дорогое: спецэффекты, гигантские движущиеся конструкции, высококлассный видеоарт (за художественное оформление, как и за музыкальное, отвечал сам Рощин – это обычная для него история, но тут все сделано с особым размахом). Все на сцене в модном серебристо-сером оттенке, крайне стильно – но и мрачно с самого начала. Ничего хорошего от этих оттенков серого как-то не ждешь, и оказываешься прав. Ну, то есть прав ровно наполовину – ибо в первом действии мы видим каноническую историю Просперо, Миранды, Калибана и прочих, поставленную, повторю, с большим размахом и изобретательностью. На сцене огромный старинный корабль, причем движущийся и вмещающий в себя людей – плюс огромные экраны, на которых ловкая имитация компьютерной игры, с экранами, очками VR , джойстиками. Вот только все оно черно-белое… Что тоже вызывает подозрения: не все так гладко в этом мире, как может показаться. У Шекспира-то в "Буре" о чем? О волшебнике Просперо, оказавшемся в изгнании в диких местах, на далеком острове, и, благодаря волшебной книге, подчинившем себе могучего и доброго духа, Ариэля, и чудовище, Калибана. На острове терпит крушение корабль с людьми из "бывшей жизни" Просперо, и не без причудливых приключений все улаживается – юная Миранда Просперовна получает жениха, а Просперо мирится с родней, Ариэль же обретает свободу. Вообще, "Буря" – вещь загадочная, чудесная, таящая в себе много тайн, явь путается в ней со сном. Не случайно так часто звучит сегодня цитата из пьесы "Мы созданы из вещества того же, / Что наши сны. И сном окружена / Вся наша маленькая жизнь" (в версии Рощина сны – электрические, всемогущий Ариэль эффектно пускает и останавливает действие нажатием кнопки на пульте). Мы видели столько неординарных интерпретаций "Бури", включая знаменитый фильм Питера Гринуэя "Книги Просперо", своей визуальной насыщенностью, даже избыточностью, думается, повлиявший и на визуальный стиль рецензируемой постановки. Итак, в первом действии кончается всё как Шекспир написал – хорошо. Во втором же действии история разыгрывается НАОБОРОТ. Ариэль (яркая роль Александры Урсуляк; ну да, Ариэль тут женщина) вдруг восстаёт против своего повелителя Просперо (Владимир Майзингер) вместе с Калибаном (Александр Матросов) и прочим сбродом. Предъявляет она ему, в частности, то, что он использовал пленного духа для сексуальных утех! Просперо от греха подальше тут же помирает. На сцене начинается, натурально, побоище и насилие (в том числе групповое, по отношению к бедной Миранде), в итоге зло побеждает абсолютно. Кончается все полнейшей безнадегой. Отвечал за эту часть, надо полагать, указанный в афише драматург Михаил Смирнов. Попавший, так сказать, в соавторы к гению. Но беда не в том, что Смирнов не Шекспир, а в том, что он вместе с постановщиком пытается нам выдать анти-Шекспира. Аннулируя, по сути, все тайны, всю неоднозначность, всю великую загадку "Бури", столь привлекательную для многих поколений. Откровенного показа торжествующего насилия мало, чтобы происходящее на сцене можно было назвать трагедией (а не резней в кабаке). И еще один характерный штрих – финальный. Удаляются со сцены победившие негодяи на корабле, под грохот барабанов, в наступающей темноте… Шарада, конечно, так себе – надо полагать, имеется в виду спектакль "Барабаны в ночи" недавно утонувшего в море Юрия Бутусова . Идущий на той же сцене Театра имени Пушкина, что и "Буря". Так сказать, исполняется реквием выдающемуся режиссеру, проведшему конец жизни в эмиграции (типа, пострадавшего от разных тупых Калибанов). Бутусова очень жаль, но такие штуки выглядят как-то не очень уместно.