Кинорежиссер Алексей Вахрушев возрождает великую северную цивилизацию
Алексей Вахрушев не только талантливый и признанный документалист, но и научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, автор видеожурнала National Geographic. Много лет он снимает кино о культуре и жизни коренных жителей Чукотки. Его новый проект «Легенда о Горностае» («Хозяин земли») будет не только игровым, но и мультикультурным. Это не просто кино о Чукотке XVII века, но подвижнический труд по воссозданию утраченного пласта культуры северных народов.
Алексей родился в Анадыре. Окончив школу, поступил на актерский факультет Дальневосточного института культуры, где его мастерами были Валерий Приемыхов и Александр Михайлов. Затем стал студентом режиссерского факультета ВГИКа (мастерская документалиста Виктора Лисаковича).
Он снял фильмы «Птицы Наукана», «Летопись моржового клыка», «Добро пожаловать в Энурмино!», «Книга тундры: Повесть о Вуквукае, маленьком камне», отмеченные множеством наград по всему свету — в Лос-Анджелесе, Иркутске, Мехико, Ереване, Париже, Екатеринбурге, Москве.
В 2021 году вышел его поэтический анимадок «Книга моря», где документальные кадры гармонично сочетаются с анимацией. Работа над картиной продолжалась пять лет. Это был рассказ о морских охотниках, ведущих промысел в Беринговом проливе, и Женщине, которая родила кита. Его сравнивали с романом Маркеса «Сто лет одиночества». В «Книге моря» звучит исчезающий язык науканских эскимосов, на котором в наши дни говорят не более двадцати человек.
Фильм провезли по восточной и западной Чукотке. Он участвовал в крупнейших мировых фестивалях документального кино в Лейпциге и Салониках, Северной Америке, в Неделе российского кино в Лондоне.
Сейчас Алексей Вахрушев работает над грандиозным проектом «Легенда о Горностае» («Хозяин земли»), занимается воссозданием древнего эскимосского поселения, реконструирует его не приблизительно, как это бывает в кино, а скрупулезно, с научным подходом. Натурная площадка строится в заливе Креста.
Под руководством Алексея Вахрушева и специалистов его команды морские охотники Чукотки воссоздают промысловые байдары, маломерные суда своих предков. Байдары используют на съемках, после этого они станут частью масштабного просветительского проекта.
Реконструируется утварь, охотничье снаряжение, снегоступы, национальные костюмы. Оказалось, что даже в Окружном музейном центре «Наследие Чукотки» Анадыря нет образцов аутентичной эскимосской одежды. Художник по костюмам Оксана Присяжная изучала ее по материалам музейных коллекций России, Аляски и Канады, прежде чем создать эскизы. Для того чтобы отшить аутентичную одежду, по всей Чукотке искали опытных мастериц из числа коренных народов, умеющих работать с мехом и кожей. Эти навыки тоже уходят на наших глазах.
Мы знакомы с Алексеем много лет и недавно встретились на вручении Национальной кинематографической премии за высокие достижения в области кинематографии и вклад в развитие киноиндустрии Дальнего Востока в Улан-Удэ. Он входит в состав ее экспертов. Там и поговорили о новом проекте.
— Сколько времени продолжается работа над «Легендой о Горностае» («Хозяином земли»)?
— Три с половиной года. Они понадобились для создания съемочной инфраструктуры. Действие фильма происходит в начале XVII века в эскимосском поселении на Чукотке. Из всего этого перечня есть только Чукотка. Всего остального не существовало, когда мы приступили к работе. Для того чтобы натурная декорация появилась, пришлось потратить три года, точнее, три с половиной, включая период разработки проекта поселения.
Я пытаюсь возродить материальный мир своего народа, все то, что ушло за последние пятьдесят лет. Это пока еще возможно, поскольку живы старейшины. Они знают, как все это выглядело.
— Что удалось воссоздать?
— Мы воссоздали аутентичное эскимосское поселение, единственное в мировой Арктике, из более чем двух тысяч тонн камня, дерева, скелетной кости кита. Теперь нам предстоит освоить эту декорацию, насытить ее следами многовековой истории, чтобы было ощущение, что люди живут на этом месте как минимум несколько столетий.
— Все это под открытым небом?
— Да. На мысе Опасном в заливе Креста. Когда все начиналось, я думал, что мы снимем фильм, а после этого натурная декорация превратится в туристический объект, куда потянутся люди по примеру «Властелина колец» и «Крокодила Данди», но все получилось не совсем так.
Многое из того, что мы успели сделать, уникально на сегодняшний день. Допустим, когда мы стартовали, на Чукотке не существовало ни одного полного комплекта эскимосского костюма, и это несмотря на то, что наш народ живет в регионе не менее пяти тысяч лет. Вдруг за последние 50 лет многое оказалось стерто с лица земли. Нам пришлось воспроизводить не только костюмы, но и средства передвижения, промысловые байдары по чертежам 1980-х.
— Они сделаны силами чукотских мастеров?
— Я пытаюсь привлечь к воссозданию утраченной культуры коренных жителей, чтобы они своими руками, используя навыки, переданные им предками, сделали для нас какие-то знаковые предметы и осознали значимость этого процесса. Важно сохранить преемственность навыков и знаний внутри нашего проекта. Коренные жители Чукотки, эскимосы и береговые чукчи, воспринимают его как ренессансный для культурного наследия.
— Ваш проект ведь начинался с участием Канады?
— Он был запущен в начале 2022 года и начинался как копродукция России, Канады, США и Норвегии. В нем мог участвовать замечательный новозеландский продюсер, режиссер, лауреат «Оскара» и BAFTA Тайка Вайтити («Кролик Джоджо», «Реальные упыри»). Мы с ним познакомились в 2004 году в Голливуде и с тех пор дружны. Со стороны Канады сопродюсером был эскимосский режиссер, обладатель «Золотой камеры» Каннского кинофестиваля Захариас Кунук («Быстрый бегун», «Искатели»).
— Помимо прочего это еще и гигантская научно-исследовательская работа?
— Да, начиная с кастинга, который мы проводили в течение нескольких месяцев на восточной Чукотке. Главные роли у нас сыграют непрофессиональные артисты. Мы посмотрели около 700 человек из числа коренных народов и определились с выбором. Кроме исполнителей трех второстепенных персонажей, которых еще предстоит найти. Русских первопроходцев, надеюсь, сыграют Юра Борисов и Александр Яценко.
— Они про это знают? Или это дримкаст, команда мечты?
— Пока дримкаст. Надеюсь, что история их серьезно зацепит, потому что она мощная, эпическая. В ней есть что играть. Я в это верю.
— Что вы для себя открыли во время многомесячного кастинга на Чукотке?
— Выяснилось, что на восточном побережье Чукотки родными языками владеют менее 10 процентов эскимосов и чукчей, только люди старшего поколения. А у картины обязательно должна быть версия на оригинальных языках, и получается, что для этого их надо возродить. Я пригласил научных сотрудников Института языкознания РАН, Центра изучения и развития родных языков Чукотки, старейшин, экспертов. Вместе мы создали на основе сценария фильма учебно-методический комплекс из 55 уроков на трех языках: двух эскимосских и чукотском. Теперь есть иллюстрированное учебное пособие, к появлению которого причастен замечательный художник и график, мастер динамического рисунка Алексей Рубцов, а также мобильное приложение для гаджетов.
Теперь моя задача — провести установочные мастер-классы родных языков в Анадыре для педагогов из семи населенных пунктов. После этого они разъедутся по восточной Чукотке и в течение полугода будут работать с участниками кастинга, которые пока не знают, кто из них отобран и на какие роли.
— Потом будут драмы и разочарования.
— Мотивация — стержень нашего проекта. Все причастные к нему люди нацелены на участие в большом художественном фильме на Чукотке.
— Я думала, что вы отчаялись, потеряв партнеров, потратив столько времени на реализацию проекта, съемки которого еще не начались.
— Нет! Это же созидательная история, большой социокультурный проект, точнее, цепочка проектов. Фильм выступает локомотивом всего поезда. Когда-то мы так и придумали, что внутри производства большого кино возникнет целая экосистема инициатив, актуальных для сегодняшней Чукотки и Арктики в целом, и фильм будет их вытягивать до и после премьеры.
Мы не просто сделали байдары, но совершим на них переход в более чем 700 км, по пути предков. В нем примут участие представители коренного населения из общин восточной Чукотки, профессиональные яхтсмены, деятели науки и искусства. В течение двух недель они преодолеют это расстояние, свяжут береговые общины Чукотки, посетят феноменальные природные объекты. Все это будет сниматься с прямыми включениями, будет вестись интерактивный дневник.
Мы вернем в реальность промысловую байдару, благодаря которой жители Чукотки вели коллективный промысел китов и моржей, жили счастливо на протяжении сотен лет. Она как-то скоропостижно исчезла за последнюю четверть века, а мы вернем ее из забвения как объект живого наследия великой северной цивилизации.
— Как же надо любить свою землю и народ, чтобы все это развернуть.
— Я 30 лет снимал документальное кино. Все эти годы наблюдал, как происходит исчезновение самобытной культуры, которое активировало уничтожение традиционной системы расселения народа, существовавшей веками. Их сняли с родных мест и переселили в несколько цивильных населенных пунктов, оторвав от корней.
— В чем смысл переселения?
— Весь Берингов пролив был населен людьми, там кипела жизнь. Когда началась «холодная война» и был опущен «железный занавес», пролив незримо перегородили, как Берлинской стеной, и близкие люди перестали контактировать. На американском берегу поселения остались на своих местах, а с нашей стороны людей отселили подальше от границы. В результате многие из них исчезли.
— Довелось ли вам бывать на Аляске?
— Я был в Канаде и Гренландии. Эскимосов в мире 170 тысяч человек, на Чукотке их только полторы тысячи. Основная популяция сосредоточена в Канаде в провинции Нунавут.
— Они живут так, как жили их предки?
— Они живут в современных условиях, пережили культурный геноцид, признанный канадским правительством. Их оторвали от кочевого образа жизни, переселили в поселки. Это тоже ни к чему доброму не привело.
— Вы сами прошли систему интерната, когда детей отрывают от родителей и направляют учиться в города?
— Меня, слава Богу, эта участь миновала. В интернате я не был. Но во многих своих фильмах я говорю о том, что это первое зло, прерывающее нить традиции. Ты не имеешь возможности ежедневно передавать детям на своем собственном примере какие-то важные вещи, транслировать культурные коды.
— Ваши молодые коллеги сняли об этом фильм «У ветра нет хвоста» на Ямале. Там тоже детей отрывают от родителей и отправляют в школы-интернаты.
— Ненцев на Ямале интернат не настолько сильно растворяет, как на Чукотке. Видимо, у них плотнее национальный характер, не позволяющий себя размыть. А чукотские интернаты мягко перемалывают поколение за поколением начиная с середины 1930-х годов. И это беда.
Снимая 30 лет кино, наблюдая за тем, как многое исчезает, можно было до конца дней так и продолжать бесконечно грустить по поводу происходящего, придумывать дающие надежду финалы. Но если в твоих силах попробовать остановить губительный процесс, то лучше это сделать.
Игровое кино может произвести эффект разорвавшейся бомбы, полностью изменить сознание. Серьезный фильм позволяет пережить эмоциональный опыт, идентифицировать себя с героем, прожить часть его жизни. После этого ты не сможешь быть прежним.
Мне бы хотелось, чтобы зрители, коренное население уж точно, выйдя из зала, осознали, кто они есть, что за их плечами сотни поколений великих, красивых и стойких предшественников. И тогда никто не будет чувствовать себя в пустоте и оторванности, не испытает ощущения никчемности. За тебя молились твои предки! Их десятки тысяч. Главный инстинкт, которым была пронизана их жизнь, — инстинкт выживания. Они жили в экстремальных условиях, в каких, наверное, не живет ни один народ. И жили счастливо.
— Сколько еще потребуется времени, чтобы ваш проект состоялся?
— Он достиг зрелости. Мы закончили предподготовительный период. Летне-осенний блок съемок, наверное, пройдет в августе-сентябре 2026 года. В марте-апреле 2027-го мы снимаем зимний блок. В начале 2028 года планируем завершить производство.
— Как долго! А времена такие, что ничего планировать нельзя.
— Это марафон. Состояние культуры, с которой мы имеем дело, таково, что каждый шаг дается с трудом. Но это пробуждает азарт. Значимые для тебя вещи стремительно удаляются в небытие, а ты их ловишь буквально на ходу. Вернуть и запечатлеть мир, который создали предки, сложно, но необходимо.
— Вы ведь родились в Анадыре?
— В Анадыре, но почувствовал себя самим собой на северо-восточном побережье Чукотки, где живут эскимосы. По маме я эскимос. Отец у меня русский. Моя бабушка — чуванка. Чуванцы — это племя юкагирской группы, очень древний народ Восточной Сибири. Они стали союзниками дежневских казаков, пришедших на Чукотку, породнились с ними. Чуванцы до конца XX века пели поморские песни в редакции XVII века благодаря изоляции от внешнего мира. Я слушал эти песни и говор с детства, видел обряды, а потом попал к эскимосам. В нашем фильме поморы и эскимосы, представители двух миров, двух великих народов российской Арктики впервые в истории встречаются. Это важно.