22 июля 1990 года, на следующий день после своего 53-летия, в одной из московских больниц скончался легендарный советский футболист, олимпийский чемпион 1956 года Эдуард Стрельцов.

«Своё доигрывать ушёл…»

В середине лета 1990 года на центральном стадионе «Динамо», в перерыве футбольного матча, по чьей-то преступной небрежности диктор объявил о смерти Эдуарда Стрельцова. По Москве в те дни среди болельщиков ходили слухи о том, что «Стрелец» смертельно болен, поэтому страшное сообщение стало в какой-то мере ожидаемым. Публика почтила память великого футболиста стоя. Оказалось, преждевременно, поскольку Стрельцов был тогда еще жив, о чём на следующий день и сообщил «Советский спорт». По народной примете после такого «живут ещё сто лет», но, увы… Стрельцов в те дни, действительно, умирал. Болезнь проявила себя неожиданно: лечили воспаление лёгких, но оказалось – онкология, спровоцированная работой на «пескоструйке» и шахтах во время отсидки, и усугубленная, видимо, поездкой на футбольный матч ветеранов, состоявшийся в опасной близости от Чернобыльской АЭС после аварии на третьем блоке. Как потом рассказывала жена Эдуарда Анатольевича Раиса, он лежал в отдельной палате, подолгу с закрытыми глазами, ни на что не жалуясь. Умирал в сознании, отказываясь от обезболивающих уколов. Но перед проколом легкого, когда собирались откачать оттуда жидкость, спросил у жены «А стоит ли? Это, наверное, больно…». 22 июля 1990 года его не стало, Его любили, как Есенина, и в нам неведомый футбол он, как Есенин, так безвременно своё доигрывать ушел.

Как в «Божественной комедии»…

«Никогда не забуду, как «Стрелец» раздел знаменитых киевлян в их родном гнезде. Последняя игра. В Киеве уже было прохладно. Весь матч киевляне вели в счёте, правда, всего – 1:0. В середине второго тайма случилось невероятное. «Стрелец», и до этого игравший здорово, разыгрался ещ ё больше. Он начал творить чудеса. Представьте, Эдик с трудом получает мяч в районе центрального круга и начинает двигаться к воротам киевлян. Он двигался всегда так мощно, что спустя секунды возникала опасность у ворот. На него пошёл его опекун – передний защитник Круликовский. Эдик делает замах для удара и…паузу… Круликовский поднимает ногу, а Эдик засовывает мяч под его другую – опорную ногу, корпусом выходя вперёд опекуна, вслед за мячом. Сделав такое, я бы уже бил в сторону ворот – попал - не попал (свои-то висты уже набрал, меня бы все хвалили и на разборе игры ставили в пример). Но великий об этом не думает, он ведёт дело к завершению, как в Божественной комедии — она уже написана, её нужно только исполнить. На Эдика (причем происходит это всё в считанные секунды) с его зверским подкатом выходит последний защитник Вадим Соснихин. Эдик опять замахивается, и Соснихин тоже поднимает ногу в падении, мяч выкатывается у него прямо из-под «пятой точки», и Эдик, обойдя и его, опять может бить по воротам, как сделали бы тысячи других. Но и это – не для него. В этот момент перед ним, уже в штрафной, опять вырос после крушения Круликовский, и Эдик в третий раз укладывает его на замахе, выходя один на один с Рудаковым. Крик на стадионе стих, возникла тихая паника. Эдик показал Рудакову в один угол, и тот дернулся туда, а «Стрелец» тихо покатил мяч в другой. Что творилось на трибунах! Это был великий игрок. И перед нами явилось его величие. Нельзя ведь было кричать, непонятно от чего. Второй гол Эдик забил в таком же стиле. Это было в середине шестидесятых…»

«Так получилось, что когда мы встречались с «Торпедо», мне давали задание играть персонально против Эдуарда. Тот матч, если не ошибаюсь, был в сезоне 1966 года и проходил в «Лужниках». Стрельцова поставили слева, и тоже переместился в эту зону… У нас тогда был надежный вратарь Юрий Коротких — с прекрасной реакцией, с хорошим пониманием игры. Но вот к нашей штрафной площадке приблизился Эдуард и замахнулся бить по воротам. Я на этот замах среагировал. Он сразу поменял решение, так как я закрывал полёт мяча в ворота. Делает второе обманное движение. Я и на него отвечаю перекрытием зоны удара. Но и этот замах был ложным. Тогда он принимает третье решение, после которого я потерял координацию и упал. В этот момент он вновь замахивается бить по воротам. Я лежа приближаюсь к нему и закрываю, так сказать, амбразуру телом. Он, видя, что его удар может прийтись мне в спину, забирает мяч назад и мимо меня, лежащего, на легком таком замахе катит мяч в ворота…Вратарь, готовившийся к сильному удару, был в застывшей динамике. И когда Стрельцов из-под меня легко катнул мяч в дальний угол, — даже Коротких уже не способен был среагировать… Для меня это был эталонный гол. Потому что я защитник, видел много нападающих, но то, что Эдуард сделал в этом эпизоде, было из разряда высочайшего мастерства».

Два воспоминания. Первое – от поэта, экс- генерального директора Русского ПЕН-центра, бывшего игрока симферопольской «Таврии» и ленинградского «Зенита» Александра Ткаченко. Второе — от защитника донецкого «Шахтера» образца 1960-х годов, тренера олимпийской сборной СССР Владимира Салькова. Два взгляда на Стрельцова. Один — с трибуны, другой — непосредственно с футбольного поля. Взгляда разными глазами увидевшими одно и тоже — величие игрока. Здесь, мне кажется, весь Эдуард Стрельцов, самая точная его футбольная характеристика, не требующая дополнительно никаких званий и титулов.

В мире таких единицы

О нём слагали стихи: «Но мяч касался заколдованный божественно ленивых ног, и пробуждался в нём оплёванный болельщиков российских Бог». Придумывали афоризмы: «Мяч, посланный Стрельцовым, имеет глаза». Байки: «В 1957 году на приёме в Кремле в честь олимпийцев к Стрельцову подошла первый секретарь МГК КПСС (будущий министр культуры СССР) Екатерина Фурцева и спросила: «Эдик, хочешь познакомиться с моей дочкой?». Ему бы ответить: «Конечно, хочу», но подвыпивший Стрельцов в присутствии друзей-футболистов, не задумываясь, буркнул: «Не-е, я свою Алку ни на кого не променяю!» — Сконфуженная Фурцева отошла в сторону, затаив обиду». Сочиняли анекдоты: «Что мне делать, если он пойдёт на свою половину поля?» — спрашивает у тренера защитник, получивший задание опекать Стрельцова. «Идти за ним». «А если он возьмет и сядет на скамейку?» — «И ты с ним рядом», — отвечает тренер, продолжая: «Даже если он побежит в раздевалку, ты — за ним».

РИА Новости

Писали хвалебные статьи: «Стрельцов одарен феноменальным талантом. Такие личности не часто приходят в большой футбол, может быть, в 20-30 лет один на всю нашу огромную страну. Да и в мире таких талантов – единицы…». Строчили фельетоны: «А человек-то Стрельцов был серый, недалекий. Его некомпетентность в самых примитивных вопросах вызывала изумление и улыбки товарищей по команде. Он искренне считал, что Сочи находится на берегу Каспийского моря, а вода в море соленая оттого, что в ней плавает селедка». И даже доносы: « Стрельцов — не кто иной, как сексуальный выродок, наглый откормленный садист, уверенный в том, что положение, которое он занял в спортивном мире, его спасет или облегчит наказание».

Изнасилование… по согласию

Об истории изнасилования 20-летним Стрельцовым девушки Марианны, случившейся 26 мая 1958 года в подмосковном поселке Правда, и стоившей Эдуарду почти пяти лет, проведенных в «местах не столь отдаленных», написано сотни статей и несколько книг. Один из авторов фундаментального расследования этого уголовного дела даже утверждает, что девушку изнасиловал не Стрельцов, а летчик Эдуард Караханов, приехавший в те дни в отпуск из Дальнего Востока и также оказавшийся в той компании. Но есть документальное доказательство, личное признание Эдуарда в том, что сексуальный контакт между ним и Марианной был, и поэтому важно в этой связи другое — такое же документальное свидетельство тому, что после того, как все произошло девушка не возмущалась, не скандалила, не обвиняла Эдуарда ни в чём, не уходила. Хотя, если бы это произошло против её воли, уход её был бы естественен. Больше того, они до утра оставались вместе, в одной постели. В объятиях друг друга. А утром снова «предались любви»… Скажите, вы о таких отношениях между «насильником и потерпевшей» когда-нибудь слышали? Я был хорошо знаком с Андреем Сухомлиновым, полковником юстиции, заслуженным юристом России, другом Стрельцова, автором одной из книг о нем, точнее, о сфабрикованном детом 1958 года уголовном деле против него. Задал ему как-то вопрос, который к тому времени уже набил ему оскомину: «Встречался ли он при работе над книгой с «потерпевшей?» «А зачем? — ответил мне вопросом на вопрос Андрей Викторович. — Я не ездил к ней, хотя знал, где знал её адрес. Что дала бы такая встреча? Ну, сказала бы она через сорок лет, что всё было по-другому, по согласию, что бы дало такое признание? Всё что нужно было сказать, она сказала тогда в ходе следствия, и в ходе суда. Она простила его ещё 30 мая 1958 года, зафиксировав это документально. Но это прощение, выражаясь словами следователя, который вел это дело, оказалось как «мёртвому припарка»… У меня иногда с нескрываемой злобой спрашивали: «Зачем ты заступаешься за Стрельцова? А если бы дочку твою так?» На это у меня всегда был готов ответ: «А если бы сына твоего так? На двенадцать лет, из-за непреднамеренной ошибки двух молодых людей?»

Реабилитации не дождался

Почему же Стрельцова всё-таки посадили, «выписав» ему при этом максимальный срок, да ещё устроив при этом показательный процесс? Почему накануне первого для сборной СССР чемпионата мира мы сами лишили её ведущего игрока, забившего только за один предыдущий сезон 31 гол в 19 матчах разного уровня?» Точных ответов на этот вопрос до сих пор нет. Кто-то почему-то видит в этом происки КГБ, где, якобы, вспомнили слова одного из тренеров шведской сборной в 1955 году после того, как мы обыграли их в Стокгольме со счетом 6:0: «Да мы готовы и пятьсот лет ждать у себя в команде такого футболиста, как Стрельцов», и этого оказалось достаточно, чтобы посчитать, что Стрельцов, забивший в той игре три гола, может остаться в Швеции. Кто-то связал это с местью Фурцевой, которой не удалось заполучить Эдуарда в мужья для своей на тот момент 16-летней дочери. Всего на этот счет было четыре версии. Но, наверное, ближе всего к истине те, кто считают решающей реакцию на это событие первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева, назвавшего Стрельцова негодяем и подлецом, и закончившего эту характеристику короткой фразой «посадить надолго» … В удивительной стране мы жили! Десятками лет нам внушали, что мы богаты талантами и одновременно без устали топтали их. Народ выделял из своих рядов гениев, а государство убивало их, ломало им жизнь… Безуспешными оказались попытки увидеть Стрельцова в составе национальной сборной, предпринятые её старшим тренером Николаем Морозовым в 1966 году. Отпущенный на свободу раньше времени бывший зэк Стрельцов оказался невыездным, и сборная вновь поехала на чемпионат мира без него. И всё-таки он вернулся в футбол. Участвовал в матчах Евро-1968 и олимпийском турнире в Мехико того же года. Вместе с московским «Торпедо» выиграл чемпионат СССР — 1965, стал обладателем Кубка СССР — 1968. Его дважды признавали лучшим футболистом страны. После смерти его именем назвали стадион «Торпедо» в Москве, где у главного входа сейчас стоит его памятник. В память о нем даже выпущена монета достоинством в 2 рубля. Но реабилитации он так и не дождался…