Этель Войнич: цитаты из романов
Писательница и композитор, уроженка Корка (Ирландия) Этель Лилиан Войнич, поддавшись романтическим мечтам о загадочной стране, два года провела в России в семье Веневитиновых, вышла замуж за польско-литовского революционера Михаила Войнича и до конца жизни переводила произведения славянских авторов.
Для англоязычных читателей она открыла Николая Гоголя, Михаила Лермонтова, Федора Достоевского, Михаила Салтыкова-Щедрина, Тараса Шевченко, а также перевела письма гениального польского композитора Федерика Шопена, но прославилась на весь мир собственным романом «Овод», опубликованным в 1897 году.
В образе главного героя, Артура Бертона угадываются черты знаменитых итальянских патриотов Джузеппе Гарибальди и Джузеппе Мадзини, однако не последнюю роль в создании характера «Овода» сыграло и то впечатление, которое когда-то произвел на Войнич русский писатель Сергей Кравчинский.
За свою долгую жизнь (96 лет) Этель Войнич написала лишь пять романов. В России, а позже и в СССР они пользовались необыкновенной популярностью. Да и сейчас интерес к ее творчеству не угасает.
Мы выбрали 15 цитат из произведений знаменитой писательницы:
— А уж если врать, так врать забавно. («Овод»)
— Настанет день, когда вы тоже полюбите что-нибудь слишком сильно, и тогда — помоги вам бог! («Сними обувь твою»)
— Да побудьте же серьезным хоть пять минут! Ведь дело идет о жизни и смерти.
— Даже и две минуты не хочу быть серьезным, друг мой. Ни жизнь, ни смерть не стоят того. («Овод»)
— Чем сложнее задача, тем больше оснований сейчас же приступить к ней. («Овод»)
— Наверно, бог просто потихоньку протащит всех грешников на небеса, когда ангелы отвернутся, а потом сделает вид, что и сам не понимает, как это они туда пролезли. («Сними обувь твою»)
— Мы не имеем права умирать только потому, что это кажется нам наилучшим выходом. («Овод»)
— Вы, такая отзывчивая, жалеете тело в дурацкой одежде с колокольчиками, а подумали ли вы когда-нибудь о несчастной душе, у которой нет даже этих пестрых тряпок, чтобы прикрыть свою страшную наготу? («Овод»)
— Жизнь повсюду одинакова: грязь, мерзость, постыдные тайны, тёмные закоулки! Но жизнь есть жизнь — и надо брать от неё всё, что можно. («Овод»)
— Если уж ты всю жизнь носила маску, придется и умереть в маске. Эта по крайней мере тебе к лицу... и ты носила ее не без изящества. («Сними обувь твою»)
— ...Разве мы вообще можем кого бы то ни было осуждать? Мне кажется все мы так страшно мало понимаем. («Сними обувь твою»)
— Есть вещи, которые можно только думать, а сказать нельзя. Никому. Но написать можно, это совсем другое... («Сними обувь твою»)
— Я могу лишь восхищаться вашим постоянством и сожалеть о вашем неразумии. («Сними обувь твою»)
— Что было — смерти. Будущее — мне. («Овод»)
— Тот, кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит. («Прерванная дружба»)
— Я боюсь не ада! Ад — это детская игрушка. Меня страшит темнота внутренняя, там нет ни плача, ни скрежета зубовного, а только тишина... мёртвая тишина. («Овод»)