Изучение собственного тела для многих людей стало одним из важнейших опытов в жизни. Вглядываясь в зеркало, они познают свою чувственность и сексуальность, подмечают происходящие с ними изменения и находят источник уверенности. Когда наблюдение за отражением стало нормой? Как эта привычка поменяла быт, моду и нравы нашего мира? Ответы на эти и другие вопросы дает французская исследовательница Сабин Мельхиор-Бонне. Ее «История зеркала» прослеживает весь путь предмета от античности до наших дней и описывает его поразительное воздействие на цивилизацию. С разрешения издательства «Новое литературное обозрение» «Лента.ру» публикует фрагмент книги. Начало эры зеркального шкафа

В Париже появились первые крупные универмаги: «Пти Сен Тома» на улице Бак, «Менажер» («Хозяйка») на бульваре Бон Нувель, «Лувр», «Бон Марше», ставшие активными действующими лицами перемен в сфере торговли и моды; они предлагали уже готовые спальни на выбор по ценам, вполне доступным людям даже с довольно скромными доходами. Современный ансамбль включал двуспальную кровать, ночной столик и шкаф, пришедший на смену сундуку; благодаря тому, что цены на зеркала, производимые в Сен Гобене, в период Второй империи снижались каждые десять лет на 30 %, этот шкаф украшался двумя зеркалами, по одному на каждой дверце.

В универмаге «Бон Марше» специальная распродажа мебели проводилась в сентябре. Особые отпечатанные каталоги способствовали распространению новой моды среди значительных лиц городков и деревень; в каталогах были представлены десятки различных моделей трельяжей, туалетных столиков, зеркальных шкафов с одной и двумя дверцами, с резными фронтонами. Специальный отдел, где торговали зеркалами, предлагал очень скромные зеркала из Германии, в простых сосновых рамах, обычные и сверхпрочные, более дорогие, одинарные, двухстворчатые и трехстворчатые, самых разных размеров. С 1870 г. магазин обзавелся особой службой приема заказов по почте и доставки товаров клиентам на дом, такой способ торговли имел успех, и 1894 г. потенциальным клиентам было разослано полтора миллиона каталогов.

Магазин получал по четыре тысячи писем с заказами в день и отправил в провинцию около миллиона посылок с заказами. Объемы продаж, осуществляемых отделом торговли «по письменным заказам по каталогам», неуклонно возрастали в период с 1872 по 1902 г., когда в провинцию было отправлено 50 миллионов посылок. Различия между Парижем и провинцией постепенно сглаживались и исчезали: в 1840 г. парижане составляли две трети клиентуры Сен-Гобена, а в 1860 г. — всего лишь треть. Буржуазия установила строгие правила хорошего тона и умения жить, которые служили указанием всякому члену общества, каким образом следует обставлять дом и как живут те, кто добился успеха. Наступает эра царствования зеркального шкафа, ставшего эмблемой комфорта и признаком благополучия! Зеркальный шкаф солиден, массивен, добропорядочен, он как бы подчеркивает богатство своих хозяев. В Средние века он стал конкурировать с псише, но выглядел еще как парвеню, т.е. как удачливый и нагловатый выскочка. Псише — необходимый предмет меблировки записной кокетки, вот почему сей предмет и возвышается в будуаре богатой и праздной светской львицы, а зеркальный шкаф прячет в своей утробе стопки белья, приданое своей хозяйки, он является символом порядка и экономности, его гладкая и блестящая поверхность воспроизводит игру света и теней, которую так любили и ценили в XVIII в. В «Воспитании чувств» Флобер помещает крепкий, солидный зеркальный шкаф в апартаменты госпожи Арну, зато в кабинете элегантной и кокетливой Розанетты красуется псише. Бальзак в «Кузине Бетте» тоже ставит в будуаре актрисы Жозефы именно псише, зато у мадам Марнеф стоит, конечно же, зеркальный шкаф, несмотря на все ее усилия, которые она прикладывает для того, чтобы подняться повыше по социальной лестнице. Зеркальный шкаф настоятельно навязывает себя в качестве необходимого предмета обстановки в эпоху, когда главным лозунгом становится клич: «Обогащайтесь!» Ему сопутствует столь оглушительный успех, что это даже порождает споры. Какие только обвинения не звучат в его адрес! Барбе д’Оревильи встает на его защиту:

«Зеркальный шкаф... Признаюсь, я питаю к нему определенную слабость... Да, я люблю этот дурной, гадкий, надменный предмет. Для меня это не мебель, нет, это... нечто вроде большого озера, простирающегося у меня в комнате», — Барбе д’Оревильи.

Зато Теодор де Банвиль возмущается:

«Нашлось же какое-то чудовище, чтобы изобрести и распространить самую пошлую, самую уродливую, самую глупую, самую отвратительную, самую вульгарную вещь на свете — зеркальный шкаф!»

Руководство по ведению домашнего хозяйства, предназначенное для того, чтобы помочь новобрачным начать самостоятельную семейную жизнь, опубликованное в начале XX в. и впоследствии многократно переизданное, давало список самой необходимой для новой семьи мебели, и зеркальный шкаф занимал в этом списке самое почетное место. Там говорилось, что «дверца шкафа вместо прежней деревянной крашенной филенки украшена теперь зеркалом с гранеными краями». Далее следовали советы, где надо ставить зеркальный шкаф (напротив камина, над которым тоже имелось зеркало, и таким образом жизненное пространство юной пары как бы увеличивалось). Специализированные магазины, такие, как «Левитан» или «Пассаж Барбес», снабжали молодые семьи всем необходимым в начале XX в., и продаваемая там мебель имела такой успех не столько потому, что была дешевле, чем в других магазинах, а потому что несла на себе отпечаток буржуазной добропорядочности и как бы служила свидетельством того, что молодые супруги допущены в сферу почтенных буржуа.

Жан Бодрияр, проведя исследование причин столь большого успеха зеркального шкафа в XIX в., писал:

«Этот предмет, свидетельствующий о богатстве, в котором человек из буржуазной среды, относящийся к своей особе весьма уважительно, находит большое удовольствие, так как оно множит его изображение и увеличивает его вес в собственных глазах, отражая и преумножая его богатства... Не случайно эпоха Людовика XIV находит свое совершеннейшее выражение в Зеркальной галерее Версаля, и не случайно быстрое распространение зеркал в городских квартирах совпадает по времени с триумфом фарисейского буржуазного сознания в период правления Наполеона III и воцарения стиля модерн во всех сферах жизни».

Зеркальный шкаф находит себе место даже в ванной! Ванная, т.е. место, где женщина с особым вниманием изучает себя самое и свой туалет для того, чтобы довести свою красоту до совершенства и таким образом увенчать успех своего мужа, стала объектом подробнейшего описания в трактатах, посвященных искусству декора и в наставлениях по правилам хорошего тона. Так, графиня де Жансе посвятила ей целый толстый том!

«В ванной комнате никакое зеркало не будет лишним, — пишет она, — ибо надо видеть себя во весь рост, с головы до пят и со всех сторон... Большое трехстворчатое зеркало подошло бы, наверное, идеально, но за неимением такового можно удовлетвориться или одним большим зеркалом, или даже зеркальным шкафом, для которого в доме нет лучше места, чем туалетная комната». Укрепленные неподвижно, а еще лучше подвижные зеркала должны, по мнению графини, позволять совершающей туалет особе осмотреть себя полностью, и в этом «неприступном убежище», именуемом графиней то «лабораторией», то «исповедальней», женщина не должна «бояться делать движения странные, даже смешные; когда она находится в одиночестве перед зеркалом, ей нечего робеть!»

Торжество зеркала

«Зеркала завоевали интерьеры квартир и домов горожан», — вполне справедливо отмечал некий наблюдатель в 1870 г., — и завоевали потому, что они даруют горожанам то, чего им более всего не хватает: пространство; они оживляют и как бы увеличивают в размерах маленькие комнаты; можно сказать, что зеркало — это первый предмет роскоши, который позволяет приобрести себе человек экономный, но оно того стоит, ибо оно чрезвычайно украшает жилище и делает его просторней; размещенные между двумя гостиными, зеркала создают в современных квартирах атмосферу изысканности и элегантности».

Некоторые цифры, взятые из бухгалтерских книг Сен-Гобенской компании, свидетельствуют о воистину триумфальном шествии зеркала по городам и весям.

Итак, с 1852 по 1862 г. объем производства литых зеркал в год вырос с 95 000 м2 до 200 000 м2, в период с 1878 по 1898 г. объем производства увеличился еще вдвое. Подобные рекордные показатели были достигнуты благодаря прогрессу в области химии и механики. С 1858 г. при изготовлении стекла стали применять глауберову соль, а в конце века на смену ртути в процессе амальгамирования пришло серебро, что ускорило процесс и позволило выпускать готовое зеркало за шесть дней вместо прежних восемнадцати. Что же касается размеров зеркал, то в данной сфере, казалось, могли стать реальностью любые, самые безумные мечты и самые фантастические сны: на всемирной выставке 1867 г. Сен-Гобенская компания представила на всеобщее обозрение зеркала размерами 6,09 на 3,53 и 5,50 на 3, 53 м. Зеркала ставят и развешивают повсюду: в роскошных гостиницах, в ресторанах, в кафе, в вестибюлях жилых зданий, в фойе театров, в казино, в опере (там зеркала в фойе достигали в высоту 6 м 50 см). Расчетные сметы, составленные при постройке парижских домов (в хороших районах и хорошего качества) в 1857 г., свидетельствуют о том, что затраты на зеркала достигали 3% от всей суммы затрат на строительство! В знаменитом ресторане «Лаперуз» на набережной Гранд Огюстен и по сию пору можно любоваться теми же зеркалами, что украшали в конце позапрошлого века отдельные кабинеты; «их поверхности до сих пор покрыты царапинами, ибо дамы полусвета, проводя по зеркалам острыми гранями камней, проверяли таким образом, настоящие ли бриллианты дарили им их покровители». Во времена Второй империи в моду вошли большие стекла в витринах магазинов, и изобретение специальных средств, защищавших стекла от растрескивания, способствовало тому, что магазины и лавки преобразились внешне, отчего улицы стали выглядеть гораздо лучше.

Лавки стали напоминать прекрасные просторные оранжереи, залитые потоками света, где товары, отражаясь в многочисленных зеркалах, пробуждали у покупателей бурю восторгов и желаний. Именно обилие зеркал во многом предопределило успех Октава Муре, открывшего крупный универмаг под названием «Дамское счастье», и оно же способствовало разорению печальных темных лавчонок, где умиравшие от скуки продавцы влачили жалкое существование, глядя в узкие грязноватые окошки, застекленные зеленовато-серым стеклом. Магазин Октава Муре предстает на страницах романа настоящим храмом торговли (прообразом ему послужил магазин Бусико); перед восхищенными взорами клиенток в нем проходили шеренги разодетых в роскошные наряды манекенов, в то время как зеркала, расположенные с точным расчетом с обеих сторон витрины, множили ряды этих манекенов и делали их бесконечными, словно заполняя улицу этими красивыми женщинами, у которых вместо голов были укреплены таблички с ценами.

А как обстоят дела сегодня? Мы живем среди зеркал. Они не выделяются теперь дорогими и красивыми рамами или гранеными краями, которые ранее как бы отделяли их от внешнего мира и заключали отражение в заточение, являясь чем-то вроде волшебных скобок в реальном мире. Теперь зеркала предстают перед нами в обнаженном виде, они плоски, холодны, безупречны, незапятнаны, они посылают отражение внешнего мира миру внутреннему и наоборот, и все превращают в великолепное зрелище. Они стали привычны настолько, что для нас ежедневно по утрам видеть свое лицо, когда мы умываемся и причесываемся, столь же естественно, как дышать. Зеркало является не только принадлежностью интимных уголков нашего жилища, нет, оно находит себе место и на улице, оно оккупирует стеклянные стены огромных жилых зданий, заполняет городские пространства, и эти обстоятельства сподвигли американского фотографа Дэвида Хокни высказать полушутливое-полусерьезное суждение:

«Если при осмыслении жизни не принимать во внимание зеркало, то это означает, что мы осмысляем ее лишь наполовину».

Пародируя Хокни, можно перефразировать его высказывание и прийти к следующему заключению:

«Если осмысливать и рассматривать себя самого, не принимая во внимание зеркало, то это означает осмысливать и рассматривать себя лишь наполовину».

И тогда нам остается только одно: поставить такого человека перед зеркалом и открыть для себя его двойной лик.